|
Оглавление
От автора
Кто знаком с источниками истории Рима и Карфагена в III в. до Р.Хр., тот поймет, какие трудности представляет задача написать биографию Аннибала, Если не считать краткого жизнеописания Корнелия Непота, античной биографии Аннибала мы не имеем. Из трех его характеристик, Ливия, Диона Кассия и Полибия, две первые обнаруживают черты стилизации. Античные историки, передающие сведения об Аннибале, пишут не его историю, но историю Рима. Правда, в течение четверти века этой истории его личность является центром их внимания, но ее деятельность и значение видны нам только в результатах, процесс выявления этих результатов остается в тени, а в нем-то и заключалась личная жизнь Аннибала. Каковы были мотивы, планы и приемы деятельности, которые осуществили видимый нам результат? Какую роль играли при этом чувства и характер Аннибала, и какая доля принадлежит посторонним факторам? Ответить на эти вопросы, значит рассказать жизнь Аннибала. А между тем в процессе его личного творчества, политического и военного, нам известно только последнее звено, выявившийся результат, ставший отвлеченнымм от личности элементом истории. При скудости материала наш метод заключается в восстановлении внутреннего процесса помощью догадок и гипотез, исходя из известных нам данных о результатах деятельности Аннибала, его характере и общих условиях эпохи. Такой метод, конечно, допускает иногда несколько возможных решений. Мы выбирали то, которое казалось нам наиболее правдоподобным. Если при этом в изложении мы почти всюду придерживались формы утверждения и возможное представляли как действительное (в то же время не обосновывая наши выводы примечаниями и ссылками на источники), то причина этому заключается в характере настоящей книги. Ее цель – дать живой образ личности широкому кругу читателей, а не сообщить итоги нашего исследования специалистам. 27 марта 1923 г. Москва.
Из главы I
АМИЛЬКАРИз томительного состояния агонии, в котором оказался Карфаген после первой войны с Римом, в годы внутренних смут и внешних унижений, он внезапно поднялся на такую высоту богатства и блеска, какой едва ли достигал когда-либо в прошлом. Но новый расцвет был следствием неожиданного стечения обстоятельств и сопровождался сильными внутренними трениями политической жизни. Возрождение финикийской стихии в западном бассейне Средиземноморья на этот раз вышло из особых условий. Во главе движения стала группа лиц, связанных родством и общностью личных и политических целей; она сумела открыть новые пути живым силам, еще сохранившимся в старом карфагенском обществе. Первым в ряду этих лиц был герой сицилийской войны, Амилькар Барка, последним и величайшим был его сын Аннибал. Имя Амилькара приобрело громкую известность с 247 года, когда предводимый им карфагенский отряд занял важный стратегический пункт в западной Сицилии, гору Эрик, и отсюда в течение ряда лет парализовал все усилия римской армии, осаждавшей с суши крепость Лилибей, без взятия которой Рим не мог считать обладание Сицилией упроченным. Только беспримерное напряжение Рима на море, увенчавшееся победой его флота, сделало для Амилькара невозможным продолжение сухопутной кампании, и заставило сдать свои позиции. По поручению правительства он заключил перемирие. Его усилие и искусство были таким образом сведены на нет, но не по его вине, и не по вине армии, которая до конца сохранила и боевой пыл и способность к борьбе. Амилькар сложил с себя командование и частным человеком возвратился на родину. Но как нередко бывало в Карфагене в прошлом, враги Амилькара попытались вовлечь его в тяжелый и опасный политический процесс. Обвинение состояло в том, что его образ действий в Сицилии во время перемирия создал ту почву, на которой теперь разыгрывались трагические события восстания наемников и подвластных Карфагену африканских городов. Заслуженно или справедливо было это обвинение, мы не знаем, но нам известно, что Амилькару удалось пока выпутаться из процесса с помощью влиятельного среди народа Асдрубала, человека, о котором мы узнаем впервые по поводу этой услуги, и который впоследствии обнаружил необыкновенные политические дарования. Итак, на некоторое время Амилькар ушел в частную жизнь. Однако, громкое военное имя и неудачи карфагенских генералов против мятежников, скоро выдвинули его на одно из первых мест в государстве, и тогда начались его непрерывные успехи. Мятеж наемников и ливийских подданных был подавлен, восстание нумидийцев сломлено, Африка замирена и спокойствие восстановлено. Амилькар не только сумел вывести государство из состояния агонии, но и расширил его границы на запад. Обвинение, еще раньше возбужденное против него противниками, повидимому, не было прекращено, а лишь отсрочено, но пока сам Амилькар одерживал победы на полях сражений, его многочисленные друзья, и среди них Асдрубал, энергично действовали в его пользу на карфагенском форуме. Его сторонники составляли партию, располагавшую крупными средствами, которые пополнялись и усиливались еще присылаемой им с войны добычей. Эти люди, которым один античный историк дает весьма нелестную кличку, сумели выхлопотать своему вождю верховное командование по всей Африке, правда, на ограниченный и краткий срок. Но в дальнейшем он успел и с помощью демагогии своей партии, и собственными военными подвигами упрочить свое положение и сделать себя необходимым для гражданства, С далекой сев. -западной окраины Африки Амилькар внезапно перешел Геркулесовы столпы и без всякого повода напал на южные племена Испании. В своем непрерывном движении из восточного угла Средиземного моря по его побережью финикийское племя купцов и мореходов давно уже познакомилось также и с южными бухтами Пиренейского полуострова и осело в удобных береговых пунктах и на прибрежных островках. Но как почти повсюду, оно и здесь не пыталось проникнуть дальше береговой полосы, чтобы подчинить себе туземные племена. Финикийские купцы довольствовались ничтожным клочком территории, по соседству с корабельной пристанью, который получали ценою ежегодной дани местным властям; но за то из созданных ими купеческих факторий они, как никто другой, умели протянуть вглубь страны нити коммерческих сношений, ради выгоды которых без труда соглашались признать чужое господство над собой. Лишь одной из финикийских торговых колоний в Африке, Карфагену, удалось превратиться в могучую державу с крупной сплошной территорией и объединить вокруг себя целую морскую систему финикийских общин, искавших защиты против наступления другого племени купцов и мореходов, западных греков. В эпоху острой борьбы этих двух сил власть Карфагена простиралась также и на фактории южного и отчасти восточного побережья Испании, среди которых крупнейшей был Гадес. Но ко времени занимающих нас событий это господство было утрачено, хотя финикийский элемент продолжал прочно держаться среди туземного населения. К Испании Амилькара влекло то же, что и предков его племени: богатство металлами и прежде всего серебром, оловом и свинцом, которые весь античный мир черпал из горных рудников и в руслах рек этой страны через посредство финикийских купцов. Но помимо личных планов, о которых речь впереди, его привлекал сюда обильный живой материал, воинственные племена, наемная служба которых могла в будущем дать ему в руки несравненное орудие войны. Население тогдашней Испании дробилось на несколько отдельных племен и бесчисленное количество маленьких политических центров. Культурное и мягкое на юге, оно отличалось тем большею суровостью и даже дикостью, чем дальше к центру и северу находились места его жительства. Здесь встречались области, где даже расположенные к мирному труду и культуре племена принуждены были обращаться к войне и грабежу под влиянием беспрестанных набегов диких соседних горцев. Ни одной испанской общине ни прежде, ни после описываемой эпохи не удавалось объединить вокруг себя своих соотечественников. Да повидимому, о создании крупного государства никто из туземцев и не мечтал. Все честолюбие, вся гордость маленьких общин выражалась в страстном упорстве, с каким они отстаивали свою самобытность и свободу, и в этом отношении едва ли какой-либо народ мира показал такие величественные в самой своей дикости примеры непримиримости, мужества и самопожертвования. Но если бы с помощью средств и системы, неизвестных туземцам, постороннему завоевателю удалось объединить и подчинить себе этот народ, его верность и мужество могли дать ему надежную силу для самого дерзновенного предприятия. То, о чем не думала ни одна местная община, удалось Амилькару. В течение восьми лет жестокой борьбы его гений и военное искусство сломили сопротивление испанских племен. Однако свое владычество он построил не на одной силе оружия, но, может быть, еще в большей степени на том порядке, на той системе учреждений, нам к сожалению неизвестных, следы которых надолго пережили своего творца и почти через полвека вызывали восторженное удивление римского наместника Катона. Несмотря на то, что до самого конца Амилькару приходилось бороться с восстаниями, он мог передать своему зятю и сподвижнику Асдрубалу прочную власть над всею южною частью полуострова, вплоть до его центра. Успех в Испании создал Амилькару новое, исключительное положение. Часть огромной добычи шла на подкупы карфагенских политиков и щедрые подачки народу с целью заставить его забыть ошибки сицилийского командования. Поддержка политической партии и демагогия, очевидно, были необходимы Амилькару и теперь, как раньше. Мы не знаем точно ни условий внутренней политической жизни Карфагена, ни общественных нравов и характера гражданства. Несмотря на успехи и военную славу Амилькара, быть может, даже благодаря им, борьба против него велась ожесточенная, а враги его были достаточно сильны. В древней традиции сохранился определенный взгляд на действия его самого и его друзей, как на демагогию и интриганство довольно низкого сорта. Но и противники не брезгали никакими приемами, марая клеветой его славное имя и пороча отношения к Асдрубалу. Против этих врагов Амилькар создал себе опору в армии и народе. С первой, его крепко связала общая судьба, военная слава, счастье и богатая добыча, народ он привлек ловкими маневрами приверженцев и щедростью. Но деньги обильно полились из Испании также и в карфагенскую казну, благодаря чему личное предприятие Амилькара так или иначе получило санкцию властей и превратилось в государственное. Богатства Испании давали возможность выплачивать контрибуцию, наложенную Римом. Об авторе
Известный отечественный историк и филолог. Родился в Харькове. В 1902 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета, там же преподавал древнюю историю по специальности "История Рима". Участвовал добровольцем в Первой мировой войне 1914–1917 гг. В 1921 г. ушел из университета, преподавал немецкий и латинский языки, занимался переводами. Летом 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, оказался вместе с семьей в оккупированной немцами зоне. В июле 1944 г. при окончательном отступлении немцев из России выбрался с семьей в Германию, попал в Берлин, затем в Гамбург, где его застал конец войны. С 1945 по 1947 гг. находился в лагере перемещенных лиц в Германии. Последние годы жил в Париже у своей сестры, преподавательницы русского языка в Школе восточных языков. Д.П. Кончаловский – оригинальный мыслитель, происходивший из старой русской интеллигентной семьи (брат известного художника П. П. Кончаловского и врача М.П. Кончаловского) и представляющий собой тип русского интеллигента. Он автор книг, в которых были запечатлены его мысли, размышления, воспоминания, и которые вышли после его смерти – "Пути России" (Париж, 1969), "От гуманизма к Христу" (Париж, 1971); также выходил сборник "Духовный мир Д.П. Кончаловского" (Париж, 1977). Книга "Аннибал", в которой для широкого круга читателей рассказывается о великом полководце античности Ганнибале (Аннибале), вышла в свет в 1923 г. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||