Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике Изд. 2

Содержание

Владимир Андреевич Звегинцев и его книга

Предлагаемая читателю книга выходит в свет через десять-двадцать лет после написания ее разделов и через восемь лет после кончины ее автора. Доктор филологических наук профессор Владимир Андреевич Звегинцев (1910-1988) работал над ней длительное время, но так и не успел ее полностью завершить.

Автор книги был человеком обширных знаний и разнообразных интересов. Его биография, не столь богатая событиями, все же отразила многие важные этапы развития нашей науки о языке советского периода.

Начальный период деятельности В.А.Звегинцева проходил в Средней Азии, где он учился, а потом преподавал. Его учителем был видный лингвист и этнограф (по преимуществу иранист) член-корреспондент АН СССР М.С.Андреев, много лет проработавший в Ташкенте. В 1950 г., вскоре после известной лингвистической дискуссии, В.А.Звегинцев переехал из Ташкента в Москву и начал работать на филологическом факультете МГУ, с которым была связана вся его дальнейшая деятельность. Поначалу он был доцентом, а затем профессором кафедры общего и сравнительного языкознания, некоторое время заведовал этой кафедрой, а в 1960  г. организовал новую кафедру структурной и прикладной лингвистики и возглавлял ее до 1982 г., подготовив большое количество специалистов.

В А.Звегинцев – автор книг "Семасиология", "Язык и лингвистическая теория", "Предложение и его отношение к языку и речи", многих статей по теории языка. Но наибольшую известность он получил как составитель выдержавшей три издания хрестоматии "История языкознания XIX и XX вв. в очерках и извлечениях". Ему удалось отобрать по-настоящему представительные отрывки из работ большого числа крупных лингвистов, многие из них были переведены на русский язык им самим. Эти тексты сопровождены сжатыми и четкими вступительными статьями Владимира Андреевича, достаточно точно характеризующими место того или иного ученого и той или иной научной школы в истории мировой науки о языке. Столь же значительный резонанс получила основанная В.А.Звегинцевым, заведовавшим в 50-60-е гг. лингвистической редакцией Издательства иностранной литературы (впоследствии "Прогресс"), серия "Новое в лингвистике", включившая в себя переводы многих значительных работ современных зарубежных языковедов. Первые выпуски серии выходили под редакцией В.А.Звегинцева и с его вступительными статьями. Велика его роль и в ряде других изданий, в частности книг Н.Хомского "Аспекты теории синтаксиса" и "Язык и мышление". Никто в 50-70-е гг. у нас не сделал столько для знакомства наших читателей с мировой наукой о языке, как Владимир Андреевич; с его деятельностью может быть сопоставлена лишь деятельность P.O.Шор в 30-е гг.

Не меньшее значение имело создание упомянутой кафедры структурной и прикладной лингвистики и связанного с ней одноименного отделения. В.А.Звегинцевым впервые была организована подготовка специалистов-лингвистов современного типа, способных решать разнообразные задачи. Активное развитие исследований по автоматической обработке информации, диалогу человека с машиной, развернувшееся в 50-60-х гг., требовало совершенно иной подготовки научных и практических кадров, отличной от традиционной филологической. Под руководством В.А.Звегинцева были составлены качественно новые учебные планы, включавшие основательную математическую подготовку, знакомство с психологией, основами кибернетики, программированием. Наряду с этим большое место в обучении занимали и разнообразные лингвистические курсы. К преподаванию на отделении были привлечены многие видные ученые: П.С.Кузнецов, Н.И.Жинкин, С.К.Шаумян, А.А.Зализняк и др. Помимо руководства кафедрой В.А.Звегинцев в течение многих лет читал курсы теории языкознания и истории языкознания, руководил дипломниками и аспирантами. По образцу отделения формировались аналогичные отделения в других вузах СССР. Однако к концу 60-х – началу 70-х гг. все они прекратили существование, а в 1982 г. ликвидировали и кафедру, возглавляемую Владимиром Андреевичем. И все же отделение структурной и прикладной лингвистики в МГУ сохранилось, а в 1988 г., к сожалению, после смерти В.А.Звегинцева, была восстановлена и кафедра. Традиции отделения и кафедры, заложенные их основателем, продолжают поддерживаться и развиваться нынешним поколением преподавателей.

Лишившись любимого дела, В.А.Звегинцев продолжал работать. Постепенно складывалась книга, получившая в итоге название "Мысли о лингвистике". Она состоит из разделов, писавшихся в разные годы; некоторые из них публиковались в виде статей. Такая структура книги приводит к некоторым повторениям, которые не успел устранить из полного текста его автор. Однако редакторы книги не считают себя вправе вносить какие-либо существенные изменения в ее текст.

Книга "Мысли о лингвистике" затрагивает весьма широкий круг проблем. В ней говорится о столь далеких друг от друга проблемах, как теория языка и искусственный интеллект, логика и социолингвистика; научно-техническая революция и поэтическое слово. Однако во всем, о чем пишет В.А.Звегинцев, есть нечто общее. Ученый постоянно размышляет о том, что такое язык, как развивается лингвистика и как она связана с другими науками.

В книге В.А.Звегинцева немного конкретного языкового материала и анализа примеров. Ее автор не был ученым полевого склада, собирающим и анализирующим факты. Он прежде всего изучал не языки, а науку о языке. Область его преимущественных интересов не имеет даже хорошего названия (такого, как, скажем, термин "историография" для дисциплины, изучающей историю как науку). Привычный термин "история языкознания" как бы предполагает, что изучается прежде всего прошлое науки. Однако Владимир Андреевич думал не столько о прошлом, сколько о настоящем и будущем. Его прежде всего интересовало, как развивается мировая наука о языке, что она может дать для познания природы человека и для человеческой практики. Такая направленность четко выражена в заключительном разделе книги "Методы и цели истории науки о языке".

В.А.Звегинцев всегда был достаточно критичен к итогам и результатам развития мирового языкознания XIX-XX вв. Это проявлялось и во время его занятий со студентами: Владимир Андреевич постоянно возвращался к мысли о том, что наука о языке не могла достичь своих целей, поскольку языковеды изучали свой объект в отрыве от человека. Единственным исключением, по его мнению, был великий В.Гумбольдт, до понимания идей которого, как он считал, лингвисты только начинают доходить. Эти мысли нашли отражение и в данной книге. Все развитие лингвистики В.А.Звегинцев сводит к противопоставлению трех подходов: предписывающего, описывающего и объясняющего. Пожалуй, В.А.Звегинцев не совсем прав, говоря о том, что история науки о языке начинается с работ философского характера, пытавшихся объяснить свой объект, и лишь со средних веков языкознание стало в первую очередь предписывающим. Скорее все лингвистические традиции все-таки формировались для удовлетворения практических потребностей, главными из которых были создание языковой нормы и обучение правильному языку. Но, как правильно подчеркивается в книге, в течение длительного времени в языкознании преобладал предписывающий подход, и сейчас сохраняющийся в нормативных и учебных словарях и грамматиках. Однако с начала XIX в. на первый план вышел другой подход - описывающий, преобладавший и в историческом по преимуществу языкознании XIX в., и в структурной лингвистике первой половины XX в. Фиксировались факты языка, которым давалась некоторая интерпретация. Попытки же объяснить свойства языка либо не предпринимались вовсе, либо сводились к перенесению на лингвистику тех или иных идей биологии, психологии, логики, позднее математики. Разработка лингвистических методов преобладала над развитием лингвистической теории. Концепция В.Гумбольдта была редким исключением.

В.А.Звегинцев подчеркивал, что развитие лингвистики не идет через полную смену научных парадигм. Ни сравнительноисторический, ни структурный методы не исчерпали себя, и автор данной книги не отрицал их значение. Однако, несколько полемически заостряя ситуацию, он писал: "Изучать язык в отрыве от человека столько же оснований, сколько создавать независимо от человека медицину". А вся описательная лингвистика во всех ее разновидностях изучает устные или письменные тексты в отрыве от говорящего и слушающего человека; большинство структуралистов, призывая изучать "язык в себе и для себя", сознательно шли на такой отрыв. Первым (если не считать В.Гумбольдта) ученым, последовательно отказавшимся от игнорирования говорящего и слушающего человека, был Н.Хомский, и В.А.Звегинцев постоянно подчеркивал значение "хомскианской революции" в лингвистике. Однако автор данной книги указывает и на то, что Н.Хомский более декларировал такой подход, чем реально ему следовал, и в основном сосредоточился на построении формальных моделей синтаксиса. Однако после "хомскианской революции", начиная с 60-х гг., лингвистика все более обращается к изучению проблем функционирования языка. В.А.Звегинцев постоянно следил за развитием наиболее передовых направлений мировой науки о языке, таких как когнитивная лингвистика, лингвистика текста, прагматика; обо всем этом много говорится в книге. В то же время он отмечает, что проблематика, связанная с процессами говорения и слушания, не может быть решена одной лингвистикой, необходимо содружество наук. Особое внимание он уделял новым дисциплинам, возникающим на стыках наук, таким как социолингвистика, психолингвистика и наука об искусственном интеллекте; каждая из них также служит в книге предметом рассмотрения.

В.А.Звегинцев указывает на многообразие лингвистических проблем, зачастую требующих разных методов для решения. В нескольких разделах книги он рассматривает фундаментальную дихотомию, отмечавшуюся многими лингвистами в XIX и XX вв.: языкознание изучает язык и в то же время языки. Как подчеркивает В.А.Звегинцев, это различие имеет фундаментальное значение, и лингвисты не всегда понимают, что многие рассматриваемые ими проблемы, например проблема универсалий, совершенно по-разному значимы в зависимости от того, идет ли речь о свойствах "языка вообще" или о выявлении общего и особенного в конкретных языках. В.А.Звегинцев отмечает, что если для исследования языков большую ценность имеют методы описательной лингвистики, то изучение языка невозможно без объяснительного подхода. Именно поэтому исследование языка безусловно отставало и во многом отстает и сейчас от исследования языков. В связи с многообразием лингвистической проблематики В.А.Звегинцев указывает на методологическую важность принципа дополнительности в науке о языке, необходимость многоаспектного подхода. Только во всей совокупности теорий и методов можно будет приблизиться к познанию проблем языка. Отметим в связи с этим большое внимание В.А.Звегинцева к лингвистическим традициям за пределами европейского мира: индийской, арабской, китайской, японской. Эти традиции имеют не только исторический интерес: они могут позволить увидеть в языке что-то новое.

И последняя проблема. В.А.Звегинцев осознавал, что мы живем в эпоху научно-технической революции. Он подверг резкой критике позицию тех лингвистов, которые не ощущали качественного изменения всей общественной ситуации и сводили роль лингвистов в новых условиях лишь к пассивной регистрации появления в языке новой, в основном терминологической лексики. Ученый ставит вопрос совершенно иначе: надо говорить не только о том, что научно-техническая революция дает лингвистике, но и о том, что лингвистика дает научно-технической революции. Он показывает, что революция в информационных процессах, развитие вычислительной техники, создание компьютеров новых поколений невозможны без участия лингвистов. И безусловно, В.А.Звегинцев понимал, что именно научно-техническая революция определяет суть происходящего в мире, ее законы гораздо важнее многих внешне очень значимых, но поверхностных явлений. Автор данной вводной статьи вспоминает свои беседы с Владимиром Андреевичем в последние годы его жизни, в 1985-1988 гг. В это время многие увлеклись миражами перестройки. Но В.А.Звегинцев был как всегда независим и скептичен в своих суждениях. Он говорил: "Ничего у Горбачева не получится. Он подходит ко всему со старыми мерками и не понимает, что мир изменился. Он не знает, что такое информация и информационная революция". Время подтвердило правоту старого ученого.

Со времени написания "Мыслей о лингвистике" прошла целая историческая эпоха. Сейчас у нас среди многих установилось недоверие к трудам в области гуманитарных наук, написанным в советское время. Однако книга почти не устарела. Безусловно, если бы Владимир Андреевич был жив, он о многом написал бы иначе. Но и то, что мы имеем, продолжает оставаться интересным и актуальным. Временная дистанция более всего сказывается, пожалуй, в том, что некоторые положения книги современному читателю могут показаться тривиальными и не требующими специального обоснования. Но В.А.Звегинцеву в 70-80-е гг., так же, как, например, Е.Д.Поливанову в 20-30-е гг., много времени приходилось тратить на полемику с тогда влиятельными, но ныне безнадежно устарелыми концепциями. Но и для многих более близких по своим позициям ученых работы Владимира Андреевича казались слишком абстрактными и "философскими". И чувствуя свое одиночество, ученый посвятил книгу "последнему другу – к-ту Шангриладзе", то есть своему коту Шангри. Но время показало, что идеи В.А.Звегинцева сохраняют свою значимость. Обращаясь к прошлому и настоящему, он был нацелен на будущее. И развитие мировой лингвистики по сей день идет в том направлении, которое было отмечено в последней книге Владимира Андреевича. А на многие поставленные им вопросы наука только ищет ответы. И как нам кажется, знакомство с книгой будет интересным для читателя, интересующегося теоретическими проблемами современной лингвистики.

Предисловие

Изложение теоретических проблем лингвистики, как правило, обращается назад, когда оказывается возможным формулировать более или менее устоявшуюся оценку тех или иных исследовательских направлений или предлагаемых методических процедур. Такого рода изложения бесспорно полезны и необходимы, но они имеют преимущественно учебную ориентацию. Между тем для современной науки характерен возросший темп ее движения. И многие ее проблемы не могут терпеливо ждать приговора времени, а требуют возможно скорейшего решения, так как обладают немалой практической значимостью. Изложение проблем этого порядка сопряжено, однако, с большим неудобством: всякое их истолкование носит до известной степени дискуссионный или даже субъективный характер. А это обстоятельство накладывает на их изложение особый отпечаток – оно должно быть доказательным. В этом случае речь идет, следовательно, не о достаточно бесстрастном повествовании, а о представлении и обосновании определенной точки зрения, которая отнюдь не претендует на права обязательности, но требует того, чтобы ее опровержение также носило доказательный характер.

Естественным образом проблемы указанного порядка относятся к лингвистике. Особенностью данной книги является то, что она сосредоточивает внимание на теоретических вопросах, которые во многих случаях – собственно главное назначение книги и состоит в показе этого – служат основой решения практических задач чрезвычайной важности.

Но что же такое современная лингвистика? Не мудрствуя лукаво, можно сказать, что это – лингвистика, которой занимаются ученые в наше время. Отличается она чем-либо от лингвистики "несовременной"? Вне всякого сомнения, так как каждая эпоха ставит свои вопросы, выдвигает свои проблемы и предлагает свои решения, и если бы это было не так, то не было бы никакого движения науки, да и вообще науки, которая существует постольку, поскольку она находится в постоянном поиске Истины. Сидя же сиднем ничего не найдешь.

Современная лингвистика едва ли может быть однозначно определена как "правильная" или "неправильная", "хорошая" или "плохая" – как всякая наука, она не знает прямых и безошибочных путей, и свою оценку она получит позднее, когда время, как всегда, расставит все по своим местам. Но если ученый устранится от непосредственного участия в решении насущных проблем современности на том основании, что она не отвечает его вкусам, представляется ему "неправильной", "плохой", или по каким-либо иным причинам, он поступит недобросовестно. Он не выполнит тех обязанностей, которые возлагает на него время. То же самое можно сказать и об отношении ученого к "несовременной" науке. Она может изобиловать примерами замечательной деятельности выдающихся ученых, и им неизменно следует воздавать должное. Однако творческий потенциал науки определяется не ее прошлыми заслугами, а ее способностью решать задачи сегодняшнего дня. Таков закон всякой подлинно современной науки: никакое славное прошлое не должно заслонять потребностей настоящего.

Разумеется, все, собранное в настоящей книге, ни в малейшей степени не может претендовать на скольконибудь полное отражение того, что можно назвать современной лингвистикой, – это всего лишь отдельные фрагменты, которые в совокупности со многими другими работами подобного же рода, быть может, помогут составить картину лингвистики нашего времени – современной нам лингвистики. Возможно, впоследствии она окажется "плохой", но пусть мы будем утешены мыслью, что сделали все, на что способны, чтобы сделать ее "хорошей".

Возможно, что содержание книги в некоторых ее разделах создаст впечатление некоторого уклона в сторону практических вопросов и даже излишнего "технизирования". Но в этом нет ничего произвольного. Это объясняется тем простым и непреложным фактом, что мы живем в эпоху научно-технической революции, и это налагает свои требования. Он во весь рост и в совершенно иной масштабности ставит вопрос о взаимоотношении двух факторов, которые являются определяющими для современного общества, – фактора человека и фактора машины. Как писали представители традиционно близких лингвистике наук – психологии и философии, "общепризнано, что трудовая деятельность человека в эпоху научно-технической революции стала значительно более сложной, особенно в системе человек-машина. Многие ученые работают в области разработки и оптимизации таких систем, ищут средства синтеза разнородных компонентов - человека и машины – в систему. Но если дифференцировать эту задачу, то, естественно, возникает вопрос: что подлежит синтезу? Рука, глаз, мозг, чистая мысль и соответствующие технические средства?" [Зинченко, Мамардашвили 1977. С. 121]. Синтез столь разнородных явлений может быть осуществлен только при условии наличия у них общей основы. И ее не надо далеко искать, она есть и называется теми же авторами, хотя и в иной связи. Они констатируют: "... у исследуемой реальности есть еще и язык в самом широком смысле этого слова, и она никоим образом не дана познанию вне его. Эту реальность нельзя в чистом виде наблюдать отдельно от ее же языка..." [там же, с. 111]. Перед наукой о языке, следовательно, встал вопрос об исследовании новой функции языка, превращающей язык в универсальную основу изучения всех явлений нашего мира, и о путях максимальной практической реализации этой функции. В книге даны лишь некоторые конкретные примеры такого рода реализаций, показывающие открывающиеся здесь научные и практические перспективы.

Книга начинается с раздела, в котором излагаются общие соображения автора о лингвистике, ее задачах и рабочих возможностях. Затем идут разделы, посвященные более детальному рассмотрению отдельных конкретных проблем, которые упоминались в вводной части. Некоторые из этих разделов печатались в виде статей, как правило, в несколько сокращенном варианте. Впрочем, независимо от этого все напечатанные ранее разделы при подготовке настоящей книги подверглись основательной переработке. Автор берет на себя и вину за некоторые повторения, которые обусловлены логикой изложения.

Об авторе

Звегинцев Владимир Андреевич

Выдающийся лингвист, организатор отделения теоретической и прикладной лингвистики на филологическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова. Доктор филологических наук, профессор. Окончил Среднеазиатский государственный университет. В 1930–1940-х гг. работал в СГУ и в Ташкентском институте иностранных языков. Участник Великой Отечественной войны. С 1950 г. работал на филфаке МГУ. Был первым руководителем (1961–1982) кафедры структурной и прикладной (с 1988 г. — теоретической и прикладной) лингвистики.

Основным предметом научного интереса В. А. Звегинцева был не столько сам язык, сколько наука о языке, ее история, современное состояние и возможные пути развития. В его творческом наследии особенно важны работы по истории лингвистики. Наибольшую известность он получил как составитель неоднократно переиздававшейся хрестоматии "История языкознания XIX и XX вв. в очерках и извлечениях", а также как инициатор и научный редактор серии "Новое в лингвистике", включавшей в себя переводы Н. Хомского, Л. Ельмслева, А. Мартине и др.