Косенкова Ю.Л. Советский город 1940-х -- первой половины 1950-х годов:
От творческих поисков к практике строительства. Изд. 2, доп.

Оглавление

Введение

Тема идеального города будущего была весьма важной для всей истории архитектуры советской эпохи. Утопическое сознание, в значительной степени определившее характер отечественной культуры на протяжении почти всего XX столетия, оставило свой след и в градостроительстве, создав некий фантом идеального города будущего. Этот смутно-обобщенный образ, всегда эмоционально переживаемый как профессионалами-архитекторами, так и обществом в целом, воспринимался как нечто такое, что вот-вот проявится из мира потенциального в мир действительности, стоит сделать только еще одно, последнее усилие. Проходили годы, изменялся и образ города, находящегося где-то там, за горизонтом реальности. Но каждый раз в сотнях городов страны, составлявших среду обитания для миллионов людей, оставались материализованные следы этих метаморфоз – в виде не доведенных до конца градостроительных начинаний, невосполнимых утрат исторически сложившейся городской структуры, фрагментов ансамблей, оставшихся неосуществленными.

В ретроспективе XX века этот процесс предстает как своеобразная "фата-моргана" отечественного градостроительства, отличавшаяся быстрой и сложной сменой миражных изображений. Независимо от той или иной современной оценки конкретных результатов подобного типа градостроительной деятельности, само по себе это явление обладает несомненной ценностью для понимания как советской культуры в целом, так и истории советского градостроительства.

В этом контексте восстановление и реконструкция городов после войны представляет особый интерес. Сегодня очень важно иметь верное представление о том, как развивалось тогда градостроительство – и в историческом времени, крайне насыщенном социальными эмоциями, и в пространстве огромной, централизованно управляемой страны – ведь именно в этот период интенсивно формировался облик наиболее ответственных в композиционном отношении районов большинства современных городов, и именно туда уходят корни многих проблем, с которыми сталкивается градостроительное дело в новой, современной России.

Эта книга – о том, каким виделся город будущего, город после Победы в трудные годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления. Она также и о том, как архитекторы, стремясь полнее ответить и общественным ожиданиям того времени, и государственным задачам (на какой-то краткий исторический миг почти совпавшим по вектору), попытались воплотить свои представления о послевоенном городе в жизнь. Каковы были эти творческие замыслы, каким образом их пытались реализовать и что в итоге из этого получилось – и есть содержание этой книги.

С нашей точки зрения, исследование сложившихся в военные и послевоенные годы особенностей архитектурно-градостроительного мышления и способов практической работы с городом – ключ к пониманию не только общей логики градостроительного процесса 40-х – начала 50-х годов, но и характера архитектуры этого периода. В начале 80-х годов, когда начиналась работа над исследованием, страна еще жила в другой социальной реальности, изнутри которой смысл и содержание многих культурных процессов плохо поддавались непосредственному наблюдению. И все же на первом этапе исследовательской работы автора не мог не поразить явный дефицит введенных в научный обиход конкретных исторических знаний о столь важной и социально значимой области, как градостроительство, тем более, когда речь шла о периоде всего лишь 30–40-летней давности. Как развивался градостроительный процесс в послевоенное десятилетие, что было осуществлено в соответствии с первоначальными замыслами, а что нет, и как вообще выглядела градостроительная реальность того времени, понять было трудно.

Это заставило автора обратиться к изучению не только проектов городов и материалов творческих дискуссий послевоенного времени, но и архивных документов, отразивших реальный ход градостроительного процесса – служебной переписки по вопросам восстановления и реконструкции городов, протоколов и стенограмм заседаний управленческих органов, актов градостроительных экспертиз, докладных записок инспекторов архстройконтроля и т.п. С этой целью была проведена работа не только в крупных центральных архивах, но и в ряде местных государственных, ведомственных и личных архивов. Другим важным источником для исследования стали публикации по застройке городов не только в архитектурно-профессиональной печати послевоенного времени, но и в газетах, журналах, путеводителях, краеведческих очерках, строительных бюллетенях и т.п. Значительное внимание было также уделено изучению научных работ и диссертаций послевоенного времени, так или иначе касавшихся градостроительной проблематики.

Поначалу казалось, что обрушившаяся лавина отдельно взятых фактов проектирования и застройки городов, на первый взгляд разрозненных, весьма плохо поддается структурированию. Однако вскоре стало ясно, что большие массивы фактологического материала работают совершенно по-новому. В общем потоке исторических фактов стали узнаваемы одни и те же, вновь и вновь воспроизводившиеся в разных конкретных обстоятельствах ситуации, складывавшиеся в конечном итоге в отчетливо проступавшие тенденции. Другими словами, общая идея, структура и логика исследования не были придуманы автором умозрительно, в значительной степени они выстроились сами, на основе непредвзятого отношения к фактам.

Можно обозначить несколько главных методологических подходов, положенных в основу работы.

Восстановление и реконструкция городов исследуются с точки зрения перехода от желаемого к действительному, от сложившихся в архитектурной профессии представлений о том, какими должны быть города в новой, возрождающейся жизни, к тем реалиям градоформирования, которые отчетливо проступили уже к началу 50-х годов. Адекватность целей, средств и результатов всегда оставалась для советской архитектуры достаточно болезненной проблемой, поэтому изучение процесса трансформации желаемого в действительное, задуманного в воплощенное позволяет сделать своего рода смысловой "срез" послевоенного градостроительства, проанализировать, на каких уровнях архитектурно-градостроительной деятельности происходили деформации, приведшие в конечном итоге к негативной оценке сделанного и изменению курса советской архитектуры в середине 50-х годов.

Изучение большого количества новых архивных материалов, в том числе и таких, достаточно нетрадиционных для отечественного архитектуроведения, как служебная переписка по вопросам градостроительства, позволило реконструировать не только совокупность творческих проблем, обсуждавшихся в рассматриваемый период, но и то содержание, которое несло само устройство организационно-управленческой системы, весьма существенно повлиявшее на характер застройки городов.

Градостроительство 40-х – начала 50-х годов представлено в работе как процесс, обладающий внутренней динамикой, складывающийся из нескольких качественно различных этапов. Проведенная в работе тщательная хронологизация материала позволила уловить период фактического "слома" ситуации, связанного с характером государственной политики в градостроительстве, и показать, что многие аспекты архитектурно-градостроительной деятельности, которые традиционно принято связывать с "творческой перестройкой" архитектуры середины 50-х годов, фактически проявились уже в конце 40-х годов.

Градостроительство послевоенного времени рассматривается в работе как внутренне конфликтное явление, определяемое целым рядом факторов: противоположностью векторов идейно-политических требований, предъявлявшихся градостроительству, и задач выживания в условиях послевоенной разрухи; несовместимостью общих установок по формированию города и исторически сложившихся структурной основы и архитектурно-художественных традиций многих городов; разнонаправленными интересами участников градостроительного процесса. Анализ исторического материала позволил дать мотивационное объяснение явлений, происходивших в градостроительстве.

Одним из критериев исследования стало "человеческое измерение" градостроительного процесса. Необходимо было попытаться показать, как реально формировалась среда обитания людей, в то время как двойственная государственная политика в области восстановления и реконструкции городов, с одной стороны, организовывала градостроительный процесс вокруг пропагандистских функций "города-ансамбля", с другой – противодействовала этой цели, потворствуя градостроительному "творчеству" промышленных ведомств.

Работая над этой книгой, автор не ставил себе целью отразить с исчерпывающей полнотой весь гигантский материал послевоенного градостроительства. Задача книги в другом: показать, что ощущение известности историко-архитектурного материала 40-х – 50-х годов, возникающее в силу его небольшой удаленности во времени, во многом оказывается иллюзорным, как только мы попытаемся взглянуть на него с иных позиций, нежели те, что задавались самой советской эпохой. Послевоенное градостроительство тогда предстает не как уверенный марш к очередным достижениям, а как сложный, трудный и крайне противоречивый процесс, подверженный совокупному влиянию самых разнообразных факторов и далеко не всегда подконтрольный творческой воле архитектора-градостроителя.

При изучении материалов послевоенного градостроительства нельзя не заметить глубокого расхождения между напряженностью и объемом усилий, затраченных на восстановление и реконструкцию городов, и получившимся результатом. Готовность к полной самоотдаче, искренняя заинтересованность и воодушевленность и архитекторов, и всего общества делом послевоенного восстановления городов – не вызывают сомнений. Это действительно был самоотверженный труд, направленный на достижение общей цели. И все же кризис послевоенного советского градостроительства дал о себе знать уже на рубеже 40-х и 50-х годов, когда объем и масштаб восстановительно-реконструктивной работы достигли определенной "критической массы". Несоответствие между исполненными энтузиазма намерениями в области реконструкции городов и низкой результативностью практических действий ясно ощущалось профессионалами-архитекторами уже тогда, на рубеже десятилетий, хотя и не было по-настоящему осмыслено.

С точки зрения автора, градостроительство послевоенного времени – это драма постоянного балансирования между результатом желаемым, в равной мере порожденным как общественным идеалом эпохи, так и официальной идеологией, и результатом действительным, скорректированным, часто до прямой противоположности, реальной жизнью. Поток импульсов градоформирования, исходивший от управленческих структур, ежедневно сталкивался с встречным потоком, идущим от необходимости выживания в тяжелейших условиях послевоенной разрухи. Застройка городов этого времени – некая результирующая "возвышенных" и "обыденных" мотивов, создания прекрасных образов городов завтрашнего дня и сегодняшнего прагматического строительства, вызванного суровой необходимостью, универсальных установок и местных специфических особенностей и т.д. Эта непростая картина также изменялась во времени, постепенно продвигаясь к новой социально-политической и внутрипрофессиональной ситуации середины 50-х годов.

Особенности социально-политической и духовной жизни советского общества в 40-е – 50-е годы предопределили специфический характер восстановления городов в нашей стране, существенно отличавшегося от практики восстановительного строительства в европейских странах. Даже в странах Восточной Европы, находившихся под влиянием Советского Союза, проекты восстановления городов в гораздо большей степени, чем в советской практике, опирались на развивавшиеся здесь до войны традиции функционализма и в меньшей степени были ориентированы на проектирование новых грандиозных ансамблей. В Польше, Чехословакии, Венгрии в первые послевоенные годы успешно развивалось строительство крупных жилых комплексов на основе теории микрорайонирования, в то время как попытки применить эти идеи в советской практике 40-х – начала 50-х годов были подавлены из идеологических соображений.

В странах Западной Европы при восстановлении Ковентри, Дортмунда, Роттердама, Ганновера, Гавра, несмотря на наличие частной собственности на землю, удалось добиться создания крупных торговых и административных зон, общественных площадей, центров и парков. В то же время существенным функциональным преобразованиям подвергались и периферийные районы городов. В то время как советские города планировочно стягивались к центру, в западных городах начался процесс децентрализации, строительства городов-спутников.

Поиски общего и особенного в развитии послевоенного градостроительства в нашей стране и на Западе представляются серьезной исследовательской проблемой, которая на сегодняшний день может быть поставлена лишь как задача на перспективу, в силу относительно слабой изученности как зарубежного, так и отечественного опыта этого периода. Невыявленность специфики общей картины послевоенного градостроительства в нашей стране фактически делает крайне затруднительным рассмотрение его в общемировом контексте. В данной работе ставилась задача хотя бы отчасти восполнить этот пробел.

При изучении своеобразия отечественного градостроительства послевоенного времени в центр внимания, по мнению автора, необходимо поместить жизнь самой идеи города, скрытно, но достаточно жестко предопределявшей практические действия по застройке городов. Разрозненные реалии градостроительной практики тех лет обретают единый смысл и приемлемое объяснение, если посмотреть на них с точки зрения тех трансформаций, которые переживала концепция города в рамках послевоенного периода. Исходя из этого и строится структура книги, состоящей из двух частей – исследовательской и справочно-документальной.

Документы градостроительного характера чрезвычайно сложны для публикаторского предъявления, поскольку практически каждый из них, "выхватывающий" из контекста тот или иной момент в жизни города, требует обширных комментариев. Картина послевоенного градостроительства, увиденная через архивные документы, всегда по определению будет и пестрой, и неполной. Тем не менее постепенное введение такого рода материала в научный обиход имеет глубокий смысл – чем дальше мы отодвигаемся в потоке времени от послевоенного периода, тем в большей степени утрачиваются подробности, имена, даты. По возможности, автор старался не включать во вторую часть книги официальных государственных постановлений, отдавая предпочтение тем документам, в которых слышится живой голос времени, его дыхание.

Монография не имеет характера академического издания, всесторонне и полно отражающего советское градостроительство рассматриваемого периода. Такое коллективное исследование, как надеется автор, еще появится в будущем. Эта книга – всего лишь попытка понять внутренние движущие механизмы градостроительного процесса советского времени, в какой-то мере объяснить, что происходило, когда сталкивались утопические идеи, не до конца продуманные действия и реальная жизненная необходимость, каким образом возникала и функционировала та специфическая среда, в которой существовало не одно поколение наших соотечественников.

Работа выполнена в рамках научной программы по изучению истории советской архитектуры 1940–1950-х годов, в течение ряда лет осуществляющейся в отделе истории архитектуры и градостроительства Новейшего времени НИИТАГ РААСН (рук. канд. арх., сов. РААСН Ю.П.Волчок). Автор выражает глубокую признательность докт. арх., чл.-кор. РААСН И.А.Бондаренко, докт. арх., акад. РААСН В.В.Владимирову, канд. арх., сов. РААСН Ю.П.Волчку, докт. арх., акад РААСН А.В.Иконникову, докт. арх., акад. РААСН А.В.Рябушину, докт. иск. В.Э.Хазановой, докт. иск., акад. РААСН В.Л.Хайту, докт. иск., акад. РААСН С.О.Хан-Магомедову и всем, кто в свое время принял активное и заинтересованное участие в обсуждении этой работы.

Автор также благодарит ГНИМА им.А.В.Щусева, предоставивший цветные слайды проектов восстановления городов, Российский гуманитарный научный фонд, при чьей поддержке выполнялось исследование, а также Союз московских архитекторов, принявший участие в осуществлении 2Нго издания книги.

В книге использованы материалы из фотоколлекций НИИТАГ РААСН, ГНИМА им.А.В.Щусева, государственных и ведомственных архивов Москвы, Санкт-Петербурга, Волгограда, Ростова-на-Дону, Краснодара, Новороссийска, Казани, Волжского, Мурманска, Киева, Минска, Кишинёва, Ашхабада, Ташкента.

Об авторе

Доктор архитектуры, советник РААСН, заместитель директора НИИ теории архитектуры и градостроительства (НИИТАГ РААСН). Область научных интересов: история архитектуры и градостроительства ХХ века. Автор более 100 научных работ, в том числе трех монографий.