Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики Изд. 2

Содержание

Предисловие

Нейролингвистика, основным проблемам которой посвящена эта книга, является новой отраслью науки, стоящей на границе психологии, неврологии и лингвистики. Она изучает мозговые механизмы речевой деятельности и те изменения в речевых процессах, которые возникают при локальных поражениях мозга.

Как специальная область науки нейролингвистика выделилась лишь недавно, только за последние годы, и предлагаемая читателю книга является одной из первых книг в этой новой области.

Книга дает итог исследований автора и его сотрудников, посвященных нейропсихологическому анализу речевой коммуникации и изучению тех изменений, которые возникают в процессе порождения (кодирования) речевого высказывания и в процессе понимания (декодирования) речевого высказывания при локальных поражениях мозга.

Автор начал свои исследования, посвященные анализу речевых расстройств, возникающих при локальных поражениях мозга, еще очень давно. Этому кругу вопросов посвящены его книги: "Травматическая афазия" (русское издание 1947 г., английское – 1970 г.), "Восстановление функций мозга после военной травмы" (русское издание 1948 г., английское – 1963 г.); многие из близких к этому кругу вопросов обсуждаются в дальнейших книгах автора – "Высшие корковые функции человека" (русское издание – 1962 и 1969 гг., английское – 1966 г.), "Основы нейропсихологии" (1973 г.) и "Нейропсихология памяти" (1974 г.).

В настоящей книге, по возможности, проанализированы изменения в процессах порождения речевого высказывания и понимания сложных конструкций языка при различных по локализации поражениях мозга, причем делается попытка рассмотреть эти вопросы в свете современной структурной лингвистики.

Автор считает своим приятным долгом выразить свою искреннюю благодарность И.А.Мельчуку, взявшему на себя труд редакции этой книги, и Т.В.Ахутиной, оказавшей большую помощь в подготовке текста книги к печати.

Автор знает, как много вопросов этой новой области осталось еще не решенными, и с полной ясностью осознает все недостатки этой первой попытки осветить основные проблемы нейролингвистики. Однако он надеется, что эта книга будет доброжелательно встречена читателями – психологами, неврологами и лингвистами, и не сомневается, что они помогут ему своими советами в продолжении его работы в этой новой области науки.

Из Части I. Нейропсихологический анализ речевой коммуникации

Процесс речевой коммуникации – передача сообщения человеком посредством естественного языка – хорошо изучен рядом дисциплин.

В частности, лингвистика тщательно описала компоненты речевого сообщения, создав теорию фонематической структуры речи, выделив основные лексические единицы и грамматические структуры языка и описав основные этапы перехода от "глубинных структур" к "поверхностным структурам" реального высказывания. Теория информации прибавила к этому анализ условий оптимальной слышимости речевых звуков и те вероятностные законы восприятия сообщения, которые связаны со степенью знакомости текста, с одной стороны, и с наличием избыточных элементов в нем, с другой. Физика звуков и физиология речи были в этой работе существенным подспорьем, позволяя ближе изучить те особенности звуковой речи, которые обеспечивают формирование и восприятие сообщения.

Однако данные этих наук лишь частично раскрывают всю реальную сложность процесса передачи речевого сообщения людьми. Вместе с тем эти науки не располагают еще достаточно точными объективными методами, позволяющими описать те реальные процессы, которые происходят в мозгу говорящих и слушающих и из которых складывается как процесс формирования сообщения, так и его восприятие, т.е. усвоение его содержания.

Дело в том, что, например, лингвистика изучает язык в основном посредством построения его функциональных моделей, чаще всего даже не ставя вопрос о реальных процессах, на основе которых человеком осуществляется построение и понимание высказываний, описываемых этими моделями.

Соответствующая задача остается за психологией (и психолингвистикой), которая может и должна исследовать реальные процессы формирования речевого сообщения и его усвоения, а также те составные компоненты, которые входят в эти процессы, и условия, в которых они протекают.

Особое место в анализе названных процессов занимает специальная область психологии – нейропсихология, данные которой и будут служить предметом нашего дальнейшего исследования.

1. Основные этапы процесса речевой коммуникации

Вопрос о том, как протекает формирование речевого сообщения, с одной стороны, и его понимание, с другой, был впервые в таком виде поставлен в психологии еще в первые десятилетия нашего века.

Исследователи, примыкавшие к Вюрцбургской школе изучения мышления (и прежде всего – Кюльпе, Ах и Бюлер), понимали процесс формирования высказывания как воплощение мысли в развернутую речь, а процесс понимания – как процесс перехода от развернутой речи к мысли. Едва ли не с наибольшей ясностью эти положения были резюмированы А.Пиком (1913), обозначившим процесс формирования речевого высказывания как "путь от мысли к речи", а процесс понимания – как "путь от речи к мысли".

Указание на этот путь, имеющий два противоположных направления, правильно намечает основную сферу исследования, однако оно, естественно, еще не раскрывает ни основных этапов данного пути, ни тех средств и механизмов, с помощью которых эти этапы следуют друг за другом, приводя в конечном счете либо к оформлению мысли в развернутое высказывание говорящего, либо к пониманию того высказывания, которое воспринимается слушающим.

Сама исходная "мысль" понималась представителями только что упомянутой школы как неоформленная "интенция", не опирающаяся на наглядные образы, не имеющая никакого речевого оформления, как чистый "духовный акт", а ее превращение в речевое сообщение молчаливо принималось как процесс "воплощения" полностью готовой (духовной) "мысли" в столь же готовую оболочку грамматически построенной речи.

Понадобилось несколько десятилетий для того, чтобы развивающаяся наука изменила это – первоначально казавшееся столь простым – положение и показала неизмеримо большее богатство процесса превращения мысли в речь и обратного процесса – извлечения основного содержания ("мысли") из развернутого речевого сообщения.

Раскрытие действительной сложности обоих процессов было связано с успехами психологической науки, с одной стороны, и успехами лингвистики, с другой.

Основной вклад в психологический анализ процесса формирования речевого высказывания был сделан психологией в конце двадцатых и начале тридцатых годов этого века и в основном связан с именем замечательного советского психолога Л.С.Выготского.

Существенные шаги лингвистической науки, направленные к раскрытию конкретных этапов формирования сообщения и раскрытию пути от развернутого высказывания к его внутреннему умыслу, были сделаны приблизительно в одно и то же время рядом выдающихся лингвистов разных стран (Ф.де Соссюр, Бодуэн де Куртенэ, Блумфилд и др.), но получили свое полное оформление лишь в пятидесятые-семидесятые годы этого века в работах американской трансформационной лингвистики (Н.Хомский и его школа), в так называемой порождающей семантике (Ч.Филлмор, Дж.Мак-Коли, Дж.Лаков), в работах Т.Бивера, Г.Кларка и др. и в исследованиях ряда советских лингвистов (И.А.Мельчук, А.К.Жолковский, Ю.Д.Апресян, А.А.Леонтьев и др.), которым удалось наметить важнейшие языковые звенья процесса перехода внутреннего смысла (или мысли) в развернутую речь во всем его богатстве.

Именно такой путь становления интересующей нас области знания и заставляет нас остановиться на его отдельных этапах.

Работы Л.С.Выготского, представленные в обобщенном виде в его классической книге "Мышление и речь" (1934), были, пожалуй, первым и решающим шагом к научному психологическому раскрытию процесса перехода мысли в развернутое речевое высказывание (иначе говоря, формирование высказывания), с одной стороны, и перехода развернутого речевого высказывания в мысль (иначе говоря, его понимания), с другой.

Л.С.Выготский исходил из классических определений этого процесса, данных еще Бюлером, но сразу же противопоставил взглядам этих психологов совершенно иные концепции.

Для психологов, примыкавших к Вюрцбургской школе, "мысль" была неким духовным актом, не опиравшимся ни на образы, ни на речь; как мы уже говорили, предполагалось, что она совершенно готова до всякого высказывания и "воплощается" в слово принципиально таким же образом, как на готовое тело одевается платье. Ничего похожего на такой процесс "воплощения" мысли в слово мы не встречаем у Л.С.Выготского. Его исходным тезисом является как раз отрицание допущения о "совершенно готовой мысли". Такому допущению Выготский противопоставил положение о сложнейшей, исторически сформированной природе "мысли" и о сложнейшем и драматическом переходе мысли в развернутую речь, "мысль не воплощается в слове, а совершается в слове", – говорил Л.С.Выготский, и это было исходной точкой для всего его исследовательского пути.

Сама "мысль", которая должна перейти в речь, меньше всего была для Выготского изначальным и далее неразложимым "духовным" актом.

Согласно его мнению, сама мысль является сложнейшим обобщенным отражением действительности, направляющимся известными мотивами, т.е. мысль есть особый процесс, который сформировался в общественно-историческом развитии на основе той роли, которую играет язык в общественной истории человечества. Именно поэтому мысль, которая на первых этапах истории сама была конкретной развернутой деятельностью и которая лишь позднее превратилась в свернутый, внутренний процесс, не может рассматриваться как изначальный "духовный" акт. Мысль сама имеет свою (общественную) историю, свои языковые корни – и свой особый активный, опосредствующий познание, характер.

Именно эти соображения заставили Выготского искать в основе каждой "мысли" тот мотив, который вызывает ее, и ту сложную структуру, которая при непосредственных попытках подойти к ней может показаться "без-\'образной" и "без-речевой", но которая на самом деле является несравненно более сложной именно из-за того, что сама "мысль" не может рассматриваться иначе, чем социальное по своему происхождению психологическое образование.

Сам Л.С.Выготский сумел лишь частично проследить процесс формирования мысли, понимаемой им как свернутое (= сокращенное) действие.

В своих исследованиях, направленных на анализ происхождения мысли в онтогенезе, он показал, что на ранних этапах развития ребенка всякое затруднение, создающее "задачу", вызывает возникновение внешних проб, в которые включается также анализирующая и планирующая внешняя речь (именно эту функцию играла, по его мнению, "эгоцентрическая речь", описанная в свое время Ж.Пиаже). На последующих этапах развития ребенка эта развернутая внешняя речь, вплетающаяся в действие и помогающая разрешить задачу, постепенно переходит в шепотную речь, затем свертывается, – становится внутренней речью, и именно эта внутренняя речь, претерпевая дальнейшие сокращения, и становится основой того интимного процесса, который в своих позднейших /сложившихся формах становится мыслью.

Положения Л.С.Выготского переворачивают те концепции, которые имели место в психологии до него. "Мысль", принимавшаяся за исходное, "духовное" явление, теряет такой характер и начинает пониматься как продукт сложного, длительного развития, как дериват наиболее сложных форм психической деятельности человека.

Самому Л.С.Выготскому не удалось со всей полнотой развить свое учение о мысли. Лишь к концу жизни он наметил основные положения об аффективных источниках мысли, игравших определяющую роль в отборе обобщений и в превращении общественно сформированных "значений" в индивидуальные, отвечающие аффективным потребностям "смыслы". Продолжая понимать под "значением" реальную систему тех обобщений, которые стоят за словом и которые сформировались в процессе общественного развития языка, Выготский в отличие от большинства лингвистов применял термин "смысл" для обозначения аффективных отношений к обозначаемому в слове содержанию, которые возникают у субъекта в процессе индивидуального опыта и в которых отражаются особо важные для субъекта стороны обозначаемых явлений. Следуя за Л.С.Выготским, мы и дальше будем применять эти два термина, строго различающиеся психологами, указанным образом; необходимо подчеркнуть, однако, что лингвистами эти термины часто употребляются как синонимы или же различаются, по иначе, чем это принято в психологии.

Дальнейшее развитие психологического учения о значениях и смыслах слов и о формировании мысли, использующей систему языка, было связано с работами целого ряда советских психологов (А.Н.Леонтьев; П.Я.Гальперин, 1959; и др.), и лингвисты (А.А.Леонтьев), которые подвергли внимательному исследованию основные этапы формирования речевой деятельности.

Именно это и стало базой для новых подходов к процессу, который непосредственно интересует нас в данном контексте, – к анализу перехода замысла (или мысли) в развернутые высказывания и наоборот.

Мы уже указали, насколько положение о том, будто изначально готовая мысль непосредственно "воплощается" в столь же готовую речевую оболочку, было с самого начала неприемлемо для Выготского.

Уже только что изложенная концепция, согласно которой сама мысль возникла из постепенно сокращающейся и переходящей внутрь речевой деятельности, заставляет думать, что и переход мысли в развернутую речь носит не прямой, но опосредованный характер и требует включения еще одного промежуточного звена, которое представляет собой необходимый механизм для реализации тезиса Выготского, согласно которому "мысль совершается в слове".

Таким звеном, необходимо включенным между исходной "мыслью" и конечным внешним (= речевым) высказыванием, согласно Л.С.Выготскому, является "внутренняя речь".

Внутренняя речь, это необходимое звено на пути перехода мысли в развернутое высказывание, отнюдь не понималась Л.С.Выготским как "говорение про себя" или как "речь минус звук", сохраняющая все грамматические формы развернутой внешней речи. Наличие такого "проговаривания про себя" не могло бы иметь никакой психологической функции; оно лишь удваивало бы процесс формирования внешней развернутой речи и не указывало бы пути к объяснению процесса порождения высказывания.

Внутренняя речь, как ее понимал Л.С.Выготский, имеет совсем иное строение и вполне определенные функции, отличаясь как от мысли, так и от внешней речи.

Человек, имеющий замысел, который он хочет воплотить в. развернутое высказывание, знает предмет (или основную тему) этого высказывания; поэтому естественно, что предмет высказывания не нуждается в специальном обозначении. В специальном обозначении нуждается то, что именно нужно формулировать в высказывании, что должно быть высказано об исходном предмете. Именно это – предикативное содержание – и должно фигурировать во внутренней речи, основная задача которой заключается в том, чтобы превратить внутреннюю мысль в развернутую речевую конструкцию. Именно поэтому, по предположению Л.С.Выготского, внутренняя речь должна быть предикативной по функции.

Однако эта особенность является лишь одним – функциональным – признаком внутренней речи. Вторым – морфологическим – признаком являются ее свернутость, сокращенность и грамматическая аморфность.

Как мы уже говорили, сама внутренняя речь, возникшая как постепенное свертывание и интериоризация внешней речи, теряет в этом процессе свой морфологически развернутый, грамматический характер. Это можно уже наблюдать, анализируя сначала громкую, а затем шепотную речь ребенка, возникающую в процессе решения какой-либо практической задачи. Такие наблюдения показали, что грамматический строй развернутой речи здесь упрощается, развернутые предложения становятся сокращенными и фрагментарными, и нередко уже в шепотной речи, включающейся в процесс решения задачи, можно видеть ее превращение в грамматически аморфные фрагменты, которые выполняют предикативную функцию и сохраняют способность при необходимости снова развернуться.

Такая аморфная по своей структуре и предикативная по своей функции внутренняя речь и может, по мнению Л.С.Выготского, играть роль промежуточного звена между лишенной грамматической структуры мыслью и располагающим грамматической структурой развернутым речевым высказыванием.

Следует указать, однако, еще на одну характеристику внутренней речи, позволяющую ей выполнять указанную роль.

"Замысел" (или "мысль"), с которого начинается процесс формирования высказывания, несомненно, всегда отражает известную реальность, обобщая то содержание, которое подлежит речевому оформлению, и относя объект высказывания к определенной категории. Вряд ли кто больше, чем Л.С.Выготский, сделал в свое время для уяснения той структуры значений слова, без которой понимание содержательного строения мысли остается недоступным. Однако подлежащая речевой формулировке мысль всегда является субъективной, – иначе говоря, в ней всегда фигурирует именно тот комплекс признаков, которые были выделены субъектом речи соответственно его мотивам, намерениям и потребностям. Именно этот субъективный характер мысли, подлежащей речевому оформлению, Выготский обозначал термином "смысл", противопоставляя его другому термину-"значение", который он понимал как систему объективных связей, стоящих за словом и отражающих реальные явления безотносительно к тому, каким потребностям субъекта эти связи отвечают (см. выше, стр.7).

Внутренняя речь является, с этой точки зрения, механизмом, превращающим внутренние субъективные смыслы в систему внешних развернутых речевых значений, и именно эта психологическая характеристика процесса, сформулированная Л.С.Выготским, явилась важным, завершающим звеном его понимания интересующего нас процесса. Следует отметить, что в лингвистике оба термина недостаточно различаются и что в позднейшей психологической и психолингвистической литературе эта сторона учения о промежуточном звене между мыслью и развернутой речью не получила своего дальнейшего развития.

Учение Л.С.Выготского, которое объективно было одним из важнейших источников современной психолингвистики, само оставалось чисто психологическим.

Именно поэтому анализ семантического, лексического и морфологического строения внутренней речи и тем более описание тех изменений, которые претерпевает внутренняя речь при ее переходе в грамматически развернутое высказывание, не нашли подробного отражения в публикациях Л.С.Выготского.

Разработка этой стороны реализации высказывания потребовала труда многих лингвистов и психологов и оформилась в виде новой бурно развивающейся области – психолингвистики – только спустя 30–40 лет после смерти Л.С.Выготского.

Перейдем теперь к рассмотрению вклада лингвистики в учение о формировании речевого высказывания.

Об авторе

Выдающийся отечественный психолог, доктор педагогических наук, доктор медицинских наук, действительный член АПН СССР. Родился в Казани в 1902 г., в семье врача-терапевта. В 1921 г. окончил факультет общественных наук Казанского университета; в 1937 г. – 1-й Московский медицинский институт. Ученик Л.С.Выготского, А.Р.Лурия работал над проблемами развития психики, разрабатывал психофизиологические методы изучения аффективных процессов. Является одним из основателей нейропсихологии. Внес существенный вклад в учение о речевой коммуникации, занимался исследованием нарушений высших психических функций при локальных поражениях мозга.

А.Р.Лурия был вице-президентом Международного союза научной психологии, иностранным членом Национальной академии наук США. Автор более 500 научных работ, среди которых: "Речь и интеллект в развитии ребенка" (1927); "Учение об афазии в свете мозговой патологии" (1940); "Восстановление функций после военной травмы" (1948); "Мозг и психические процессы" (1963); "Высшие корковые функции и их нарушение при локальных поражениях мозга" (1962; 1969); "Основы нейропсихологии" (1973); "Язык и сознание" (1979) и многие другие. Целый ряд его трудов переведен на различные языки. Он был удостоен Ломоносовской премии 1-й степени.