|
Оглавление
Введение
Философия Нового времени существенно отличается от античной и средневековой и по своему содержанию, и по методологическим принципам, и по характеру тех проблем, которые оказываются в центре внимания. Это, разумеется, не значит, что философия совсем теряет связь с прежней традицией, но она по-своему интерпретирует эту традицию, расставляя новые акценты. Рождение философии Нового времени относят к концу XVI--XVII вв., эпохе Фрэнсиса Бэкона (1561--1626) и Рене Декарта (1596--1650). Однако для понимания специфики новоевропейской мысли необходимо рассмотреть переходный период между средневековой и новой философией, который носит название Возрождения и приходится на XV--XVI вв. Впрочем, всякое хронологическое деление в известной мере условно, поскольку при проведении границ, отделяющих одну эпоху от другой, многое зависит от того, какую сторону сложного и многомерного исторического процесса мы выбираем в качестве определяющей. Какие же особенности характеризуют культуру эпохи Возрождения и раннего Нового времени? Отметим наиболее важные моменты, сыгравшие главную роль в формировании новоевропейской культуры в целом и теоретического мышления в частности. Рождение нового типа сознания связано с процессом секуляризации, с движением Реформации и затем Контрреформации, с бурным развитием городов, открытием Нового Света, возрастанием роли денежного хозяйства и предпринимательства, т.е. становлением капитализма, а также с созданием нового типа науки -- экспериментально-математического естествознания. Процесс секуляризации начинается в Европе примерно в XV в., а в XVIXVII вв. углубляется и расширяется. Все бoльшую самостоятельность по отношению к церкви и религии приобретает не только социально-политическая и экономическая, но и духовная жизнь -- философия, наука, искусство. Философия осознает себя автономным, независимым от Откровения знанием о Боге, мире и человеке. Аналогичный процесс идет и в художественном сознании: архитектура, живопись, музыка, поэзия постепенно теряют свою органическую связь с церковной жизнью и обретают как новые выразительные средства, так и новые сферы приложения. Происходит смена мировоззренческих ориентиров. В то время как средневековый человек рассматривал земную жизнь как приготовление к жизни вечной, -- что, вопреки распространенному предрассудку, отнюдь не умаляло для него земных радостей, -- взгляд человека Нового времени устремлен прежде всего на мирское существование; посюсторонний мир все больше приобретает для него самодовлеющее значение. Это выражается, в частности, в распространении в XV--XVII вв., с одной стороны, пантеистических учений, а с другой -- различных вариантов утопизма как стремления устроить "Царство Божие" на земле. Духовный корень пантеизма -- стремление преодолеть дуализм посюстороннего и потустороннего миров и дать природе божественный статус. Своеобразная сакрализация природы -- один из признаков ранней новоевропейской культуры от Бернардино Телезио (1508--1588) и Джордано Бруно (1548--1600) до Спинозы (1632--1677), Жан-Жака Руссо (1712--1778) и романтиков конца XVIII -- начала XIX в., в том числе и Гёте (1749--1832). Становление новоевропейской культуры отмечено рождением того феномена, который впоследствии получил название "духа капитализма" и первые ростки которого, связанные прежде всего с увеличением денежного запаса, историки политэкономии обнаруживают уже в XIV--XV вв. В Италии, в частности в богатой Флоренции, где в XIV в. деньги стали играть большую роль в хозяйстве и натуральный обмен все больше вытеснялся денежным, постепенно входит в быт важнейший элемент капиталистического хозяйства -- счет, отчетность, бухгалтерский учет -- "клеточка" капиталистически рациональной экономики. Благодаря этому человек, по словам В.Зомбарта, "приучается к чисто количественному воззрению на мир. В XV в. во флорентийском деловом мире распространился способ рационального ведения коммерческих и вообще хозяйственных дел, о чем свидетельствуют, в частности, "Семейные книги" флорентийца Леона Баттиста Альберти -- очень интересный исторический документ. "Врожденный талант флорентийцев вносить всюду расчет и подводить итоги своим действиям сказывается в торговых книгах того времени, сельскохозяйственных записях и, наконец, в тех счетах, которые они вели даже в домашнем быту; во всем этом они значительно опередили прочих европейцев XV века. Отмеченные процессы сопровождаются появлением нового типа человека -- человека с развитым и рефлектированным индивидуальным сознанием. В средневековом обществе были очень сильны корпоративные и сословные связи, поэтому даже выдающиеся люди выступали, как правило, в качестве представителей той корпорации, сообщества или союза, который они возглавляли. В эпоху Возрождения индивид приобретает гораздо большую самостоятельность и все чаще представляет не то или иное сообщество, но самого себя. Сознание собственной силы и таланта, гордость, честолюбие, самоутверждение отличают человека на заре Нового времени. Возникает любопытный феномен -- почти религиозное почитание выдающихся людей; поэты и художники, писатели-гуманисты и даже знаменитые ученые-юристы занимают то место, которое в античности принадлежало героям, а в средние века -- святым. Неудивительно, что слава среди современников и память потомков становится своего рода земным суррогатом взыскуемого в средние века Царства Небесного; честолюбие, почти демоническое, составляет отличительную черту многих возрожденческих гуманистов и ученых-естествоиспытателей Нового времени. Отсюда широко известные споры о приоритете, которых не знало средневековье. Ослабление чувства солидарности -- оборотная сторона культа индивидуальности, рожденного антропоцентризмом раннего Нового времени. Это обстоятельство наложило свою печать на взаимоотношения гуманистов XV--XVI вв. "Никогда, кажется, нигде в свете не было касты, в которой бы так слабо было развито и так мало уважалось чувство солидарности. Как только они начинают возвышаться, тотчас становятся в высшей степени неразборчивыми в средствах по отношению друг к другу. В спорах между собой они не довольствуются научными доводами, но переходят тотчас к личным нападкам и беззастенчивой ругани и стремятся не к тому, чтобы победить противника в споре, но чтобы его уничтожить. На заре Нового времени, как никогда прежде, возрос интерес к человеческому существу во всем многообразии его проявлений. Выше всего гуманисты ценят своеобразие и уникальность индивидуума. Изощренный художественный вкус везде умеет распознать и подчеркнуть это своеобразие: портрет и автопортрет, изображение человеческого лица -- один из любимых жанров новоевропейской живописи. Обожествление человека отразилось и в архитектуре как самом фундаментальном из искусств. На протяжении средних веков в архитектуре доминировал храм как обитель Бога; в эпоху Ренессанса -- замок и дворец, жилище божественного человека. Исключительно важную роль в формировании философии и науки Нового времени сыграла Реформация, которая внесла существенные перемены в общую духовную атмосферу и хозяйственную жизнь Западной Европы. Протестантизм выступил с критикой католической церкви с характерным для нее принципом иерархии. В кальвинизме, особенно у его английских последователей, борьба против иерархического принципа, господствовавшего в средневековом миросозерцании, велась наиболее ожесточенно. Не признавая необходимости в посредниках между человеком и Богом и тем самым отвергая иерархию церковных властей, протестанты подчеркивали, что Бог непосредственно обращается к каждому человеку и столь же непосредственно правит Вселенной, не нуждаясь в сонме небесных чинов -- ангелов и архангелов, проводников божественной воли в мире. Поскольку космическая иерархия в средние века осмыслялась с помощью философии и физики Аристотеля, то именно Аристотель стал предметом ожесточенной критики со стороны протестантских богословов; на него особенно обрушивались пиетисты, считавшие как раз учение греческого философа источником католической неблагочестивости. И Лютер, и Кальвин, критикуя схоластику, видели в Аристотеле главного виновника того интеллектуализма, который, по их мнению, едва ли не вытеснил веру в католической церкви. Так, Лютер, требуя перестроить университетское образование, обличает язычество, насаждаемое в университетах с помощью прежде всего аристотелевской философии. В университетах, пишет он, "царит распущенность, священному писанию и христианской вере уделяется мало внимания; в них единолично властвует -- затмевая Христа -- слепой языческий наставник Аристотель. И я советовал бы полностью изъять книги Аристотеля: Physicorum, Metaphysica, De Anima, Ethicorum, которые до сих пор считались лучшими, вместе со всеми другими, славословящими естественные вещи, хотя на основании их нельзя изучить ни естественные, ни духовные предметы... Я осмеливаюсь сказать, что (любой) гончар имеет более глубокие знания о естественных вещах, чем можно почерпнуть из книг Аристотеля. Мое сердце скорбит, что проклятый, высокомерный, лукавый язычник своими лживыми словами совратил и одурачил столь многих истинных христиан. Противопоставление веры и знания, характерное для протестантизма, привело к сознательному стремлению ограничить сферу применения разума миром "земных вещей", поскольку трансцендентный Бог, по убеждению протестантских богословов, есть исключительно предмет веры, а не знания. Под "земными вещами" понималось прежде всего практически ориентированное познание природы. Предоставив дело спасения души "одной лишь вере", протестантизм тем самым вытолкнул разум на поприще мирской практической деятельности -- ремесла, хозяйства, политики. Применение разума в практической сфере тем более поощрялось, что сама эта сфера, с точки зрения реформаторов, приобретает особо важное значение: труд выступает теперь как своего рода мирская аскеза, поскольку монашескую аскезу протестантизм не принимает. Отсюда уважение к любому труду -- как крестьянскому, так и ремесленному, как деятельности землекопа, так и деятельности предпринимателя. Этим объясняется характерное для протестантов признание особой ценности технических и научных изобретений, всевозможных усовершенствований, которые способствуют облегчению труда и стимулируют материальный прогресс. Именно в этих условиях возникает экспериментально-математическое естествознание, первые шаги которого мы видим в конце XVI -- начале XVII в. в творчестве Кеплера, Галилея, Кавальери и др. Уже в XVII в. новая наука о природе во многом определяла содержание и задачи метафизики, а в XVIII и XIX вв. вообще оттеснила последнюю на задний план, создав особый -- сциентистский -- способ мышления и жизненной ориентации, по сей день определяющий характер европейской культуры и индустриально-технической цивилизации, ставшей теперь всемирной. По словам немецкого философа Г.Ромбаха, "точная наука есть философия Нового времени". Это может показаться преувеличением: ведь хорошо известно, что философия, нередко (а особенно в первой половине XIX в.) настроенная критически по отношению к сциентизму, тоже принесла на европейской почве достаточно богатые плоды. И тем не менее именно наука главным образом определяла как общественное сознание, так и общий облик новоевропейской цивилизации. Это станет особенно очевидно, если принять во внимание еще одну важную особенность этой цивилизации, вызванную к жизни именно развитием науки. Я имею в виду технику, по своему характеру отличающуюся от той, что существовала в восточных обществах, в античности и в средневековье. Возникшая в XVII--XIX вв. в союзе с экспериментально-математическим естествознанием, техника больше всего повлияла на особенности того типа цивилизации, которую мы называем индустриальной. "Современная техника, -- пишет немецкий философ С.Мозер, -- это автономное образование истории нового времени, так же как наука и искусство. Она не есть просто сумма отдельных методов. Скорее, последние суть конкретные проявления этого автономного и универсального процесса. Связь между экспериментально-математическим естествознанием и техникой -- глубинная, органическая: само рождение механики невозможно без преодоления непереходимого для античности и средних веков рубежа между естественным, с одной стороны, и техническим, искусственным -- с другой. В виде эксперимента техника входит в само тело новой науки, а потому реальность, изучаемая новым естествознанием, -- это не просто природная, но конструируемая реальность, создаваемая в значительной мере с помощью технической аппаратуры. Как отмечает В.С.Степин, техническая аппаратура -- приборные установки -- входят в качестве конститутивного момента в ту систему объектов, которые изучаются наукой. "В развитых формах эксперимента такого рода объекты изготовляются искусственно. К ним относятся в первую очередь приборные установки, с помощью которых проводится экспериментальное исследование... Вполне правомерно рассматривать объекты природы, включенные в экспериментальную ситуацию, как "квазиприборные" устройства независимо от того, получены они искусственным путем или естественно возникли в природе независимо от деятельности человека... В эксперименте взаимодействующие фрагменты природы всегда выступают в функции приборных подсистем". В свою очередь полученные таким образом достижения науки открывают возможность для неограниченного развития техники. Все эти особенности новоевропейской культуры вызвали к жизни и новую ориентацию философии. Если в средние века она выступала в союзе с теологией, а в эпоху Возрождения -- с искусством и гуманитарным знанием, то начиная с XVII в. она опирается главным образом -- хотя, конечно, не исключительно -- на науку. Поэтому для понимания проблем, которые стояли перед философской мыслью XVII--XVIII вв., надо принять во внимание специфику нового типа науки о природе, основы которой закладывались именно в этот период и которая существенно отличается от естествознания античности и средних веков. И поскольку наука занимает ведущее место в мировоззрении этой эпохи, то и в философии на первый план выходят проблемы теории познания -- гносеологии, хотя первоначально гносеология еще обосновывается с помощью онтологических предпосылок. Учитывая это обстоятельство, мы рассматриваем историю философии Нового времени в ее тесной связи с развитием науки: наряду с анализом философских учений Николая Кузанского, Джордано Бруно, Рене Декарта, Фрэнсиса Бэкона, Готфрида Лейбница, Иммануила Канта мы исследуем творчество таких выдающихся ученых, как Галилео Галилей, Исаак Ньютон, Христиан Гюйгенс, Роберт Бойль и др. Прослеживание связи философии с наукой позволяет, с одной стороны, выявить теоретические предпосылки новой математики и естествознания, а с другой -- увидеть, каким образом наиболее продуманные философские построения уходят своими корнями в ту почву, из которой растет и научное мышление этой эпохи и которая определяет духовный горизонт. Об авторе
Крупнейший российский философ, специалист по истории философии, науки и культуры. Член-корреспондент РАН. В 1957 г. окончила философский факультет МГУ им. М.В.Ломоносова. Работала на кафедре истории зарубежной философии, занималась историей новой философии, а также современной зарубежной философией. С 1969 г. работала в Институте истории естествознания и техники АН СССР, с 1988 г. -- в Институте философии АН СССР. Заведующая сектором философии истории науки ИФ РАН. Автор книг по истории отечественной и зарубежной философии, истории и методологии науки, в том числе: "Трагедия эстетизма: О миросозерцании Серена Киркегора" (1970; 2-е изд. URSS, 2007); "История и рациональность: Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс" (в соавт. с Ю. Н. Давыдовым, 1991; 2-е изд. URSS, 2006); "Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века" (1997); "История греческой философии в ее связи с наукой" (2000; 2-е изд. URSS, 2009); "Владимир Соловьев и философия Серебряного века" (2001); "Научная рациональность и философский разум" (2003). |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||