|
Содержание
Из введения
"Concordia discors"
Horatius Язык неразрывно связан с его непосредственными носителями – человеческим коллективом, обществом, в недрах которого он возник и сложился. Именно человек, а не неведомые "саморегулирующие" и "самопорождающие" системы, постоянно преобразует и совершенствует язык – могучее творение общественного разума людей. Достаточно указать хотя бы на процесс создания окказионализмов и идиолектизмов, в частности метафор, развитие так называемых мужских и женских языков в некоторых языковых коллективах и др. Социальность пронизывает все ярусы и уровни языка. Только внутри человеческого коллектива язык обнаруживает все новые потенции своего развития, обновления и совершенствования. Вне человеческого общения язык неизменно превращается в застывшую, мертвую схему, лишенную способности к развитию. В этой связи нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что многие лингвисты умышленно пренебрегают анализом социальной обусловленности языковых явлений в пользу абстрактных "чистых " отношений. Таковы, например, теория глоссематики или стремление некоторых ученых (А.Мартине) "отвлечься" от социальных факторов при лингвистическом анализе. Язык – точнейший барометр социальной жизни любого человеческого коллектива, моментально реагирующий на малейшие колебания и изменения общественной структуры. В то же время всякое новое социальное воздействие на язык неизменно "нарушает" относительную устойчивость его системы, вносит определенный "беспорядок" в его относительно упорядоченное системное равновесие. Именно действие факторов, вносящих "беспорядок" в архитектонику системы, нередко способствует установлению ее относительного равновесия, а "уравновешивающие" и "упорядочивающие" факторы в конечном итоге являются причиной расшатывания системы. Именно эта особенность и определяет языковую ситуацию – сеть отношений между формами существования, сферами употребления и условиями функционирования языка. Воздействие на язык может быть сознательным, целенаправленным, активным (например, в случае языкового табу), но чаще имеет бессознательный, стихийный характер. Таковы, например, случаи, когда структура языка допускает (а говорящие не осознают) существование образований, которые проникли в язык в связи с ошибками при переписке текстов или приобрели ошибочное значение в результате контаминации внешне сходных лексем. Не осознаются говорящими и случаи, когда лексемы современного языка некогда представляли собой обрывки фраз или когда переосмысление значения произошло в предшествующие эпохи существования языка, в частности под влиянием той социально-профессиональной среды, в которой данное слово было наиболее распространено. Как справедливо отмечал Ф.Энгельс, "где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним, скрытым законам" [3, с.306]. Вряд ли, например, носители русского языка ощущают, что слово ерунда восходит к переосмысленному в семинарском языке лат. gerundium, слово шантрапа является французской глагольной формой будущего времени (chanteras pas), вошедшей в качестве лексической единицы в русский язык в период Отечественной войны 1812 г., а глагол куралесить представляет собой церковную формулу (греч. kurie eleeson 'боже, спаси!'; интересно, что то же латинское сочетание, которым в средние века обычно заканчивались церковные песнопения, легло в основу немецкого слова Lets, первоначально kirleis, и англ. lay `а short song'). Даже грамматические форманты (в том числе и иноязычные) могут неосознанно применяться в языке в качестве самостоятельных слов. Так, современное английское bus восходит к франц. (voiture) omnibus, созданному Лаффитом в 1820 г. (omnibus – форма дательного падежа мн. ч. от лат. omnis). Об авторе
Доктор филологических наук, профессор. Крупный ученый-лингвист, известный как в нашей стране, так и за рубежом своими фундаментальными трудами в области общего языкознания, диалектологии, социолингвистики, этимологии, семиотики, лингвистической типологии. Перу М.М.Маковского принадлежат двенадцать монографий: "Теория лексической аттракции" (1971); "Лингвистическая комбинаторика" (1988); "Лингвистическая генетика" (1992); "Английская диалектология" (URSS, 2005); "Современный английский сленг" (URSS, 2005); "Удивительный мир слов и значений" (URSS, 2005); Феномен ТАБУ в традициях и в языке индоевропейцев (URSS, 2005) и др. В предлагаемой читателю книге на материале индоевропейских и восточных языков автор исследует диалектическое единство и взаимопроникновение системных и асистемных процессов. Исследуются ошибочные лексико-семантические образования, возникшие при переписке рукописей, индивидуальные и социальные феномены в языке. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||