Бэттлер А. О любви, семье и государстве.
Философско-социологический очерк

Оглавление

Предисловие

Три причины послужили поводом для написания данной небольшой работы. Первая заключается в том, что в монографии "Общество: сила и прогресс", которой я сейчас занимаюсь, так или иначе должна была быть глава, касающаяся проблем семьи и брака. Вторая причина – разгоревшаяся в западной печати полемика о том, кто умнее – женщина или мужчина, а эта тема также имеет непосредственное отношение к данной монографии. И наконец, третьей, самой важной причиной, стала случайно попавшаяся мне статистика о соотношении разводов и браков в России. Из нее я узнал, что на 1000 браков приходится более 800 разводов (на 2002 г.). Эта цифра настолько потрясла меня, что я решил отложить до поры написание других глав и срочно заняться изучением проблем семьи и брака в России на фоне аналогичных проблем на Западе. В результате глава о семье разрослась в небольшую книжку, которую я и представляю читателю. Более 120 лет назад была опубликована работа Ф.Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". В ней была обоснована закономерность одновременного и взаимообусловленного появления моногамной семьи, частной собственности и государства. Эта взаимообусловленность сохраняется и поныне. Только вектор развития повернут вспять: начался процесс разрушения брака и, соответственно, семьи и государства. (В меньшей степени это коснулось частной собственности, вследствие того, что многие ее формы приобрели транснациональный характер.) Наглядно этот процесс демонстрирует Западный мир, к которому примкнула и Россия. Причем последняя, не успев набрать обороты процветания, успешно проявляет чудеса загнивания и скатывания в пропасть. Несмотря на это, проблемы семьи и брака хотя и волнуют правящие круги Запада и России, но загнаны если не на последнее, то на предпоследнее место. По крайней мере, они не воспринимаются как кризисные, а для России – катастрофические. Более актуальной проблемой ныне стала проблема международного терроризма, на борьбу с которым тратятся миллиарды долларов. При этом в полной мере не осознается, что пагубный эффект от развала семьи на порядки превосходит ущерб от всех террористов, вместе взятых. Следствием разрушения семьи является не просто сокращение населения того или иного государства, но самое главное – ставится под вопрос само существование государства со всеми вытекающими последствиями. Этот процесс с исторической точки зрения довольно длительный, а потому и менее заметный. Приостановить его можно только одним путем: сменить направление развития, перейти на следующую историческую ступень, а именно: социализм. Запад, между прочим, часто не осознавая этого, точнее, не признаваясь в этом, постепенно как раз и встает на путь социализма. Это особенно проявляется в сфере социально-семейных отношений, в рамках которых политика многих западных государств воспроизводит политику, которая осуществлялась в СССР.

В предлагаемой книге проблема семьи и брака анализируется не только на основе социологической науки. Вопреки предварительным намерениям данная тема вывела меня на философские размышления о таких ясных для всех, но непонятных для ученых явлениях, как "красота", "ум" и "любовь". С позиции философии непростыми оказываются и такие известные для любого здравомыслящего человека явления, как "семья", "муж", "жена", "отец", "мать". Однако без философского осмысления перечисленных "слов" было бы невозможно интерпретировать и социологические данные. В любом обсуждаемом явлении важны критерии, четкие определения слов-терминов, перевод их на уровень понятий и категорий. Иначе неизбежен кухонный набор аргументов, которыми изобилуют все современные книги, посвященные браку и семье.

Более серьезный подход я обнаружил в отношении к проблемам любви, обсуждение которых ведется на сложном философском уровне. В общем-то у меня не было намерений касаться этой темы в данной работе. Однако один из моих друзей, прочитавший первоначальный вариант рукописи, зная мою склонность к формулировкам понятий, попросил в двух–трех словах определить, что такое любовь. Я и определил: любовь – это жизнь. Такое определение его не удовлетворило. Как ни странно, почему-то многих больше устраивает мистический вариант "определения" любви: тайна сия велика есть. Поскольку эта формулировка не операбельна, т.е. не научна, мне пришлось погрузиться в чтение литературы на эту тему, которой, на мое несчастье, оказалось очень много. Естественно, мне пришлось ограничить круг своего чтения до нескольких десятков работ, тем более что большинство из них повторяют друг друга. Удивительно, но и после изучения немалого количества литературы я сохранил суть своей формулировки любви как жизни, поскольку она оказалась единственно верной, что и будет доказано в соответствующем разделе книги.

Данная работа по форме и стилю не является научным исследованием в строгом смысле слова "наука". Кроме первой главы, основной текст написан в форме публицистического эссе, предполагающего, помимо стилевых вольностей, субъективную позицию по тому или иному вопросу. Моя жена, как всегда, вовлеченная в редактирование, пыталась адаптировать многие философские части для нормального читателя, а также заменить "вульгаризмы" на приличные слова. На этот раз она потерпела фиаско из-за моего решительного противодействия. Оно было вызвано тем, что у меня нет желания потакать, с одной стороны, читателю-обывателю, а с другой – читателю-пуристу, который кривится, например, от слова "извращение", предпочитая ему слово "отклонение". И все же для "научности" я сохранил минимальный научный аппарат (библиографические данные), чтобы избежать обвинений в клевете, с чем мне уже приходилось неоднократно сталкиваться.

Читатель, знакомый с моими предыдущими работами, знает, что главным и единственным помощником в моих исследованиях является моя жена, Валентина Бэттлер, которая и на этот раз приняла самое активное участие в обсуждении всех разделов очерка. И хотя, как уже было отмечено выше, не со всеми ее замечаниями я соглашался, однако "по существу" мне многое пришлось переосмысливать, что-то добавлять, а что-то и убирать. В любом случае, это тот самый вариант участия жены в делах мужа, который я описываю в разделе об "идеальной жене". Спасибо судьбе.

Вступление: идеал, смысл жизни и прогресс

Наука начинается с этапа, когда "здравый смысл" остается обывателям, а исследователь переходит на язык понятий и категорий, т.е. на язык науки. Иначе мы никогда не сможем вникнуть в явления, с которыми мы постоянно сталкиваемся, в том числе и с такими, как семья. Чуть ли не каждый скажет, что семья – это союз между мужчиной и женщиной, ведущих совместное хозяйство, – расхожая фраза из словаря "здравого смысла". А если у такой семьи нет детей, то можно ли ее назвать семьей? Одни скажут, да, можно, другие – нет. Например, немецкий философ Фр.Кирхнер в когда-то популярной в России книге писал: "Главная опора всякой культуры и нравственности... есть семья, т.е. происшедшее от супружества потомство". В этой связи может возникнуть и другой вопрос: а можно ли тогда считать семьей разведенную мать с ребенком? Опять же одни скажут: да, это – семья, другие – нет. "Здравый смысл" перестает работать.

Более сложный вопрос: а зачем нужна семья? Для продолжения рода? Но в эпоху дикости семьи не было, а род продолжался. Боюсь, "здравый смысл" не ответит и на этот вопрос.

Еще большее многообразие цитат-ответов можно услышать при вопросе: а что такое идеальная семья? Или вообще: что такое идеал? Эти слова довольно затерты носителями "здравого смысла" до ветхой банальности, однако, не найдя однозначного ответа, в котором они и не нуждаются, заявят, что идеал – это субъективная вещь. Достаточно взять любой вопросник на эту тему, чтобы убедиться, что для одних идеал будет воплощен во внешности, для других – в характере или уме, для третьих – в сексуальных потенциях и т.д. Все это может напомнить анекдот про султана, которому привели несколько десятков женщин на выбор. К удивлению многих он выбрал не самую красивую, не самую умную, не самую покладистую, а самую пышногрудую.

Но и оценка каждого из перечисленных качеств султановых невест может варьироваться очень широко. Что такое красиво – некрасиво, умный – неумный и т.д.? Опять все субъективно? Может быть, у термина идеал вообще нет объективных критериев? Но если это так, тогда почему "Мона Лиза" или "Сикстинская мадонна" всеми народами (умеющими читать и писать) признаются идеальными произведениями? Почему музыка Баха, Моцарта, Бетховена, Шостаковича считается классикой (что есть выражение идеала)? То же самое можно сказать о поэтах Шекспире, Г\"ете и Пушкине. Значит, в идеале есть нечто всеобщее, не зависимое от субъективных восприятий конкретных личностей.

Уже в предгегелевской философии термин "идеал" начал получать понятийное содержание, отраженное в определенных словах, соответствующих сфере их приложения. В эстетике идеал воплощался в прекрасном, красоте; в этике – в добре, добродетели; в политике – в справедливости. Все эти понятия, безусловно, имели и имеют на себе печать историчности и географии, поскольку в каждую эпоху и для различных культур прекрасное, добродетельное и справедливое сопряжено с особенным (по Гегелю), т.е. отражает пространственно-временную специфику.

Но есть ли в идеале всеобщее? В своей "Эстетике" Гегель писал: "Идеал нуждается в субстанциональном в себе содержании, которое воплощается в форме и образе внешнего материала, хотя и приобретает ограниченный характер, но заключает внутри себя эту ограниченность таким образом, что все только внешнее в нем отбрасывается и уничтожается". На основе утверждения о субстанциональности, т.е. бытийности идеала, он анализирует формы всех видов искусств, в том числе и поэзию, чтобы понять их субстанции. Но все это из области эстетики – на понятийном, т.е. отраженном уровне. Для Гегеля этого было достаточно. Для нас – нет, так как нам надо выяснить: а есть ли у идеала бытийная субстанция?

Я утверждаю, что есть. И его бытийное содержание определяется ответом на вопрос: в чем смысл жизни? Ответов масса. Богословы будут утверждать, что смысл жизни "в служении Богу", революционеры – в борьбе, обыватели – в покое, буржуа – в деньгах. В таких ответах часто путают "смысл жизни" с "целью жизни". Но и в том, и в другом случае мы получим громадное разнообразие ответов. Не вдаваясь в полемику, обозначу свою позицию, которая на философском уровне мной была обоснована в книге "Диалектика силы: онт\'обия". Вкратце эта философия сводится к следующему.

Все понятия являются отражением бытия, которое реализует себя через материю, движение, пространство/время и силу. Во всех трех мирах: неорганическом, органическом и общественном – бытие реализуется по-разному, и эта разность фиксируется в соответствующих законах, некоторые из которых являются фундаментальными. Не во всех законах употребляется слово "сила", но будучи атрибутом бытия, в скрытой или явной форме (в последнем случае слово сила обозначается) сила присутствует во всех явлениях, происходящих в нашей Вселенной. В упомянутой книге силу как философскую категорию я обозначил словом ont\'obia, в микро- и макромире – как force, в органическом мире – как orgabia, во Вселенной – как cosmobia. В мире общественных отношений эта сила слилась у меня со знанием (сила = знание), основным средством человечества в борьбе с законом возрастания энтропии за пространство и время во Вселенной.

В этой же книге я доказываю, что жизнь начинается с человека. Все, что вне человека, вне общества – это неорганический и органический миры, включая животных и прочих тварей. Следовательно, к примеру, понятие любви присуще только человеку, т.е. это понятие социальное. За пределами общества такого понятия, равно как и всех общественных понятий (вражда, счастье, удовольствие и т.д.), не существует. Поэтому, когда некоторые философы или писатели/поэты пишут о любви животных, растений и т.д., то это или метафоры, или сказки, очень полезные для детей. Если же они об этом пишут всерьез, то это просто свидетельство научной неграмотности.

Итак, жизнь. В чем ее смысл? Вслед за Г\"ете я повторяю, что смыслом жизни является сама жизнь. Следовательно, чем протяженнее эта жизнь, тем больше в ней смысла. Вся история становления и развития человечества – это история продления жизни самого человека как вида и сохранение человечества как рода.

Из этого положения вытекает мое определение понятия прогресса, которое звучит так: прогресс есть "приращение" жизни, т.е. разница между тем, сколько отпущено человеку природой (законами неорганического и органического миров), и тем, сколько он реально (актуально) проживает благодаря своим знаниям. Эту разницу я называю дельтой жизни, или прогрессом. Для наглядности ее можно выразить так: L_Delta = L_A - L_N, где L – продолжительность жизни, A – актуальная, или реальная, средняя продолжительность жизни, N – естественная, или биологическая продолжительность жизни, отпущенная природой. Отсюда, цель жизни заключается в стремлении добиться прогресса, т.е. увеличить дельту жизни. На всякий случай напомню, что первоначальная средняя продолжительность жизни гуманоида на протяжении более 99% времени его существования на планете была равна 18 годам. Ныне она доведена в развитых странах почти до 80 лет. Причем, скачок пришелся на последние два столетия. Это означает, что человек благодаря своим знаниям "обошел" природу, увеличив дельту жизни в четыре раза.

Что является главным врагом жизни? Ответ однозначен – смерть. Смерть не только человека, но и всей Вселенной, которая грядет неизбежно согласно второму закону термодинамики. Для тех, кто не очень посвящен в этот закон (его также принято называть законом возрастания энтропии), воспроизвожу одно из определений: энтропия есть деградация материи и энергии во Вселенной до предельного состояния инертного единообразия. Другими словами, этот закон постулирует смерть Вселенной. Закон этот фундаментальный, он касается и человека. Однако, в отличие от всего нечеловеческого мира, только человек в состоянии, нет, не отменить, а "замедлить" темпы действия второго закона термодинамики. Хочу подчеркнуть, что хотя человек через этот закон катится к равновесию и умирает, в то же время он умудряется продлить свое существование как вида. На уровне же человечества он уже претендует на бессмертие. В этом заключается его конечная цель как представителя и носителя ноосферы. И хотя эта цель в соответствии с тем же законом энтропии недостижима в принципе, однако борьба за ее достижение, именно борьба, а не пассивная вера в прогресс, является сутью человеческого существования. По сути дела прогресс человеческого развития является не чем иным, как продолжением жизни рода человеческого и человека как его ядра. Человек появился случайно, но человечество должно выжить закономерно.

Из этих рассуждений вытекает, что субстанция идеала коренится в самой дельте жизни, которая реализуется через человека и самим человеком. А это значит, что идеал имеет объективные критерии для всех времен и народов, т.е. обладает всеобщим. Свое же особенное он проявляет во многих явлениях, в том числе и в семье.

Теперь возвращаемся к семье. Почему именно к семье? Я полагаю, что конечная судьба человечества зависит от семьи, точнее сказать, идеальной семьи. Конечно же, прогресс человечества, как восходящая тенденция, реализуется через множество факторов. Тем не менее, семья, а в последующем и государство, играли и играют особенную роль. До образования семьи дельта жизни, та самая разница между видовой и фактической жизнью, почти не увеличивалась: средняя продолжительность жизни на протяжении нескольких миллионов лет оставалась на отметке между 18 и 20 годами. Становление же семьи, и прежде всего моногамной, явилось своего рода ускорителем темпов прогресса. Однако даже в моногамии есть разные типы семей. Где же критерии той семьи, которая является "идеальной", созидательной? В чем ее специфика? Ответ последует ниже, но прежде необходимо оговорить следующее.

В быту слово "идеал" может иметь два значения. Одно из них – идея. Тогда словосочетание идеальная семья может означать "семья по идее", т.е. выполняющая те или иные функции. В этом значении идеальное равнозначно нормальной, или естественной семье. Именно в таком значении можно воспринимать определение семьи, данное русским философом В.Розановым. Он писал: "Семья есть организм, ближайшим образом возникающая около индивидуума, физиологически слитая с ним, но остающаяся и после его смерти как ряд индивидуумов, вновь образующих около себя каждый подобную же организацию".

Обращаю внимание на словосочетание "подобную же организацию". Это нормальная семья, которая реализует себя, выражаясь политэкономическим термином, в простом воспроизводстве с точки зрения его качествования. (В данном случае речь не идет о количестве детей.) Такая семья ляжет на страницы статистики там, где явление не работает на дельту жизни. В этом смысле она ничем не отличается от "семьи" некоторых видов животных, воспроизводящих "подобную же организацию".

Идеальная семья удлиняет дельту жизни, что отражает другое значение слова идеал – некое совершенство, высшую конечную цель стремлений или деятельности. Такая семья связана с понятием прогресса. "Фантастически" дерзкий путь сделать жизнь человека и соответственно человечества бесконечной, по крайней мере в рамках существования самой Вселенной, – это вызов распятию рабством. Но конечная цель никогда не достигается в принципе, поскольку своему существованию конечное обязано бесконечному. В этом смысле оно похоже на слово истина: конечная, или абсолютная истина, – это бесконечная, или относительная истина. Эти слова как понятия существуют во взаимоопределениях. При всем этом и абсолютное, и относительное обладают свойством объективности, поскольку их понятийное восприятие отражено от их онтологического, или бытийного, существования. Точно так же, как и наши относительные и абсолютные знания. Их объективность проверяется на практике соответствием законам природы и общества.

К идеальней семье эти рассуждение имеют то отношение, что она объективно служит прогрессу, увеличивая дельту жизни. А это возможно только, если она воспроизводит потомство, качественно превосходящее членов семьи, его породившей. Само же качество последующих потомств определяется объемом и глубиной знаний, которые они в состоянии использовать для увеличения продолжительности существования человеческого рода.

Приводить конкретные примеры, противоречащие высказанным рассуждениям, бессмысленно. Такие, как: семья родила гения, тот открыл законы, а умер в 25 лет. Законы открыл, а сам даже не дожил до среднестатистического уровня средней продолжительности жизни. Это все из области здравого смысла. Речь идет об общей тенденции, которая пробивает себе путь через массу частностей и деталей.

Таким образом, идеальная семья есть такой социальный организм общества, который обеспечивает прогресс человечества в сторону бессмертия.

А теперь вопросы: почему, когда и в каком случае семья может обладать такими свойствами? Я утверждаю, что одним из таких универсальных свойств является любовь. "Любовь? А что это такое? – ехидно спросит очень начитанный читатель. – Ведь на него до сих пор нет ответа".

Хочу поправить: не было ответа. Теперь – есть. Читайте первую главу, а заодно и все остальные. Как минимум, не повредит.

Об авторе

В России известен как Арин Олег Алексеевич

Доктор исторических наук, по образованию – востоковед-историк, по профессии – политолог, международник, философ.

В различных странах им опубликовано более 250 научных и публицистических работ, включая монографии о КНР, Японии, США, о внутренней и внешней политике Советского Союза и России, а также по философии и естественным наукам.