|
Оглавление
Введение
Читатели хорошо помнят, что на предыдущих трех олимпийских играх — Пхёнчхан-2018, Токио-2020 и Пекин-2022 — россияне и так уже выступали с ограничениями: без флага и гимна. Виной тому скандал, который разгорелся в ноябре 2015 года. Тогда всемирное антидопинговое агентство (WADA) обвинило Россию в многочисленных нарушениях соответствующих правил и заподозрило государство во вмешательстве в антидопинговую программу. Поводом для претензий международной организации стал фильм немецкой телекомпании ARD о допинге в России. В 2018 году Российское антидопинговое агентство (РУСАДА) восстановили в правах, но в 2019-м снова лишили аккредитации. Хотя этот том посвящен спорту в период холодной войны в 1970-х годах, можно с уверенностью утверждать, что через 50 лет, в третьем десятилетии XXI века, атмосфера холодной войны вернулась в международный спорт в самом явном виде. 1970-е годы стали важным этапом в истории международного спорта, особенно в связи с фазой ослабевающей конфронтации между сверхдержавами и периодом разрядки. В промежуток между 1973 годом, последним годом активного американского участия в войне во Вьетнаме, и вводом советских войск в Афганистан в 1979 году было шесть относительно мирных лет разрядки и подписание в Хельсинки заключительного акта по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 году. Несмотря на разрядку, мир оставался разделенным на два противоборствующих блока — западные страны во главе с США и страны социализма во главе с Советским Союзом. Две сверхдержавы продолжали использовать различные средства, включая спорт, для утверждения своего господства и влияния на мировой арене. Для анализа ключевых событий в международном спорте в период холодной войны в 1970-е годы можно применять различные теоретические подходы. В нашей работе мы в основном придерживаемся теории реализма в международных отношениях и убеждены, как и многие другие исследователи (Прозуменщиков 2004, Budd & Levermore 2004; Berg et al. 2016; Redihan 2017), что на международные спортивные события значительно повлияли политическая напряженность и соперничество сверхдержав во времена холодной войны, при этом спорт служил важным инструментом пропаганды и символом политических и идеологических разногласий. С точки зрения реалистов, то, что мы наблюдали на спортивных состязаниях, являлось лишь продолжением соперничества между странами, противостоящими друг другу на международной арене. В годы холодной войны обе страны, Советский Союз и США, вдобавок к геополитическому, военному, экономическому и идеологическому соперничеству вели непримиримую борьбу на стадионах во многих видах спорта: хоккей, баскетбол, волейбол, бокс, легкая атлетика, гимнастика, плавание и др. Данные по неофициальному медальному зачету между СССР и США на олимпийских играх многими рассматривались как сводки с полей сражений, так как для большинства политиков, спортивных чиновников и простых болельщиков и в той, и в другой стране количество завоеванных медалей напрямую либо косвенно отражало мощь государства, его статус и престиж в мире. Однако помимо реализма и другие теоретические подходы вполне применимы для анализа спортивных событий в период холодной войны. Так, теория культурного империализма утверждает, что спорт использовался как инструмент империализма (Guttmann 1994) для продвижения культурных ценностей и влияния в глобальном масштабе — например, массовое распространение британского крикета в странах Содружества. Приверженцы неомарксистских взглядов и критической теории рассматривают международный спорт во время холодной войны как отражение основных экономических и политических структур и интересов правящих классов (Giulianotti 2015), когда страны социализма использовали спорт для утверждения коллективизма и социалистических ценностей, а западный блок рассматривал спорт как эффективный инструмент для продвижения индивидуализма и капиталистических норм и убеждений, что отражалось в самом спорте (например, восточноевропейский и североамериканский хоккей). В свою очередь, теория социальной идентичности подчеркивает роль международного спорта (Harris & Parker 2017) в формировании индивидуальной и групповой идентичности — к примеру, роль бейсбола в США и Японии после второй мировой войны, когда спортсмены и нации используют спорт для выражения своей принадлежности к определенным политическим и культурным идеологиям. Очевидно, что международный спорт использовался как инструмент дипломатии во время холодной войны (Trunkos & Heere 2017), а спортивные мероприятия нередко создавали возможности политическим лидерам для начала переговоров и выстраивания дипломатических отношений. Вспомним пингпонговую дипломатию в начале 1970-х годов в отношениях между КНР и США. Некоторые явления в спорте хорошо описываются с помощью постколониальной теории, когда прослеживается взаимосвязь между международным спортом и наследием колониализма, а постколониальная история формирует глобальную динамику сил в период холодной войны. В первом томе мы писали об усилиях Индонезии и КНР по организации в 1960-е годы игр новых Развивающихся Сил взамен олимпийских игр (там же, 212–224). три года назад в издательстве Стэнфордского университета вышла коллективная монография по истории спорта и холодной войны (Edelman & Young 2019), в которой представлены исследования ведущих специалистов по этой теме. Во введении авторы подчеркивают наличие нескольких общих тенденций и направлений, в рамках которых историки спорта открывают новые страницы спортивного противостояния в годы холодной войны. Во-первых, историки стали все чаще рассматривать спорт как одну из областей культуры, играющую роль так называемой «мягкой силы» в международных отношениях. Так, поездки советских хоккеистов на матчи с канадскими и американскими профессионалами в 1970-е годы можно рассматривать в одном ряду с культурными обменами между СССР и США, в которых участвовали писатели, танцоры, музыканты, кинорежиссеры и прочие работники идеологического фронта. Разумеется, помимо обеспечения идеологического противостояния, спортсмены своей игрой на стадионах развлекали публику. Спорт не относят к явлениям высокой культуры, таким как опера или классический балет, да и болельщики на футбольных стадионах сильно отличаются от завсегдатаев Большого и Мариинского театров, но и к явлениям массовой культуры, как, скажем, жевание попкорна в процессе просмотра голливудского боевика, спорт тоже не вполне относится. Спорт скорее стоит рассматривать как своего рода переходную форму культуры, где он, по мнению историков (Edelman & Young 2019, 3), является твердой оболочкой мягкой культурной силы. такое определение спорта кажется обоснованным, если учитывать, что он используется во многих странах для военной и трудовой подготовки, для воспитания патриотизма среди молодежи, для обеспечения слаженности в работе коллектива и т. д. при этом справедливо отмечается (Ibid., 4), что в ранних работах по холодной войне постоянное педалирование антагонизма между двумя блоками стран нередко приводило к искажению истории холодной войны и заблуждениям относительно мотивов и действий участников истории. Занимаясь уже достаточно долго историей спорта, мы также приходим к выводу, что черно-белое бинарное противопоставление стран социализма и капиталистических держав в спортивных баталиях должно уйти в прошлое, как упрощенный и несостоятельный исторический анализ. Так, например, в разделе, посвященном хоккею, мы приводим убедительные свидетельства того, что в 1970-е годы в матчах между сборными Советского Союза и Чехословакии наблюдалось гораздо больше антагонизма, чем в противостояниях команды СССР с американцами или канадцами. В нашей книге в разделе по шахматам есть любопытное признание Бориса Спасского о том, как он вез на решающий шахматный матч в Рейкьявик четыре килограмма черной икры, чтобы угощать своего соперника Бобби Фишера, к которому он в целом относился с симпатией и дружелюбием. другими словами, для более полной картины международного спорта в период холодной войны необходим многогранный сравнительный подход, чему мы и старались следовать при написании этой книги, а именно дать слово как можно большему числу участников спортивных событий — спортсменам, тренерам, спортивным чиновникам, политикам и болельщикам — и показать эти события с разных сторон, с различными нюансами и красками.
Об авторе
 Романов Артемий Юрьевич Социолингвист, лексиколог, историк-международник. Автор пяти монографий и нескольких десятков статей по американизмам и англицизмам в русском языке, молодежному сленгу и особенностям межпоколенческого общения. Последние годы занимается изучением и преподаванием истории спорта и международных отношений в период холодной войны. Начинал свою академическую карьеру в Санкт-Петербургском государственном университете (СПбГУ), работал в университетах Индии. Последнюю четверть века работает профессором университета Колорадо, США.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
