Леви-Брюль Л. Первобытное мышление:
Коллективные представления в сознании первобытных людей и их мистический характер. Пер. с фр. Изд. стереотип.

Оглавление

Предисловие автора к русскому изданию

"Первобытное мышление" является выражением, которым очень часто пользуются с некоторого времени. Работы, которые предлагаются русскому читателю в настоящем издании, в известной мере содействовали привлечению внимания к этому предмету. Быть может, небесполезно будет напомнить здесь в нескольких словах, что я разумею под "первобытным мышлением".

Выражение "первобытное" является чисто условным термином, который не должен быть понимаем в буквальном смысле. Первобытными мы называем такие народности, как австралийцы, фиджийцы, туземцы Андаманских островов и т.д. Когда белые вошли в соприкосновение с этими народностями, они "е знали еще металлов, и их цивилизация напоминала общественный строй каменного века. Таким образом, пред европейцами оказались люди, которые казались скорее современниками наших предков неолитической или даже палеолетической эпохи, чем нашими современниками. Отсюда и взялось название первобытных народов, которое им было дано. Эта "первобытность", однако, весьма относительна. Если принять в "расчет древность человека на земле, то люди каменного века отнюдь не являются более первобытными, чем мы. О первобытном человеке в строгом смысле слова мы ровно ничего не знаем. Поэтому следует иметь в виду, что мы продолжаем пользоваться словом "первобытный" потому, что оно уже вошло в употребление, что оно удобно и что его трудно заменить. Этим термином, однако, мы обозначаем просто то, что немцы называют "естественные народы" (Naturvolker).

Но если это так, то существует ли "первобытное мышление", достаточно устойчивое, достаточно четко отличающееся от нашего мышления, для того, чтобы мы были вправе изучать его самостоятельно, как нечто обособленное? Мне представляется бесполезным спорить по этому поводу. Факты, изложенные в настоящем труде, достаточно полно отвечают на этот вопрос, если только анализ, который я попытался здесь дать, действительно, верен, если только, действительно, можно признать за этим мышлением характер пралогического и мистического мышления.

Как бы там ни было, уместно будет предостеречь читателей против недоразумений, появлению которых до сего времени не смогли помешать мои оговорки и которые, несмотря на мои разъяснения, часто возникают вновь. Выражение "пралогическое" переводят термином "алогическое", как бы для того, чтобы показать, что первобытное мышление является н е – л о г и ч е с к и м, т.-е. что оно чуждо самым элементарным законам всякой мысли, что оно неспособно осознавать,, судить и рассуждать подобно тому, как это делаем мы. Очень легко доказать обратное. Действительно, первобытные люди весьма часто дают доказательства своей поразительной ловкости и искусности в организации своих охотничьих и рыболовных предприятий, они очень часто обнаруживают дар изобретательности и поразительного

мастерства в своих произведениях искусства, они говорят на языках, подчас очень (сложных, имеющих порой столь же тонкий синтаксис, как и наши собственные языки, а в миссионерских школах индейские дети учатся так же хорошо и так же быстро, как и дети белых. Кто может закрывать глаза на столь очевидные факты?

Однако, другие факты, не менее поразительные, показывают, что в огромном количестве случаев первобытное мышление отличается от нашего. Оно совершенно иначе ориентировано. Его процессы протекают совершенно иным путем. Там, где мы ищем вторичные причины, там, где мы пытаемся найти устойчивые предшествующие моменты (антецеденты), первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно подчинено закону партиципации (сопричастности), оно в этих случаях обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум. Вот почему позволительно называть это мышление, при сравнении с нашим, пралогическим.

"Все эти факты, могут сказать, наблюдаются также и в нашем обществе". Я этого и не думаю оспаривать. Тем не менее, бесспорным является то обстоятельство, что мыслительные навыки наши отличаются от мышления австралийцев или даже негров банту в большом количестве случаев и что изучение "первобытного мышления" не является незаконным в принципе, ни бесплодным на деле. Это доказывается хотя бы следующим наблюдением. До тех пор, пока мы изучали только привычные процессы человеческого ума, характерные для западных народов, до тех пор не удавалось выявить ту мыслительную структуру, которую я попытался описать, до тех пор не удавалось пролить свет на результаты закона партиципации. Лишь анализ первобытного мышления выявил существенные черты этой организации.

Отсюда вовсе не следует, однако, что подобная структура встречается только у первобытных людей. Можно с полным правом утверждать обратное, и что касается меня, то я всегда имел это в виду. Не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической, другой логической, отделенных одна от другой глухой стеной, а есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, – быть может, всегда – в одном и том же сознании.

Париж.

Об авторе

Леви-Брюль Люсьен

Выдающийся французский философ, психолог, социолог, этнограф и антрополог. Родился в Париже. Получил образование в Парижском университете. В 1899–1927 гг. — профессор философии в Сорбонне. Один из создателей и директор Института этнологии при Сорбонне. Занимался историей французской и немецкой философии XIX в., затем обратился к изучению мыслительных процессов первобытных народов. По методологии и принципам постановки проблем выступал как последователь социолога Эмиля Дюркгейма.

Наибольшую известность Леви-Брюлю принесли исследования в области психологии мышления «примитивных народов». До его работ был принят постулат одинаковости законов мышления для народов всех времен. Леви-Брюль считал, что разным типам общества и разным эпохам присущи разные типы мышления. Он стал автором теории первобытного дологического мышления, которое отличается от современного логического, подчиняясь не закону противоречия, а закону партиципации (сопричастия), когда вещь воспринимается одновременно как таковая и как нечто другое (примером может служить тотемизм). Среди его наиболее важных работ — «Философия Огюста Конта», «Мораль и наука о нравах», «Ментальные функции в неразвитых обществах», «Первобытное мышление» (М.: URSS) и другие.