|
Оглавление
Предисловие
Развитие эволюционной мысли шло сложными и извилистыми путями. По-разному оценивается вклад естествоиспытателей в ее историю, встречаются разные классификации направлений эволюционизма (Завадский, 1973; Мирзоян, 1992, 1995а; Назаров, 2023). Так, если для В. И. Назарова (2023) К. М. Бэр был одним из столпов телеологического направления (финализма), то Э. Н. Мирзоян (1992) считал его провозвестником современного глобального эволюционизма. Назаров выделял учение Дарвина и синтетическую теорию эволюции (СТЭ), неоламаркизм, финализм, сальтационизм и макромутационизм, номогенез, теории нейтральности (нейтрализм), экосистемную теорию эволюции (ЭТЭ), теллурические и «космические» гипотезы. Названные им концепции не всегда охватывают все аспекты эволюционного процесса, поэтому к самостоятельным направлениям эволюционизма, на наш взгляд, можно отнести только ламаркизм, дарвинизм, номогенез и экосистемную теорию эволюции. В отличие от В. И. Назарова, который в первую очередь основывался на представлениях естествоиспытателей о факторах эволюции, Э. Н. Мирзоян (1995а) выводил лишь две основные линии развития эволюционной мысли: дарвиновскую и «биосферную» (Ж. Б. Ламарка, К. М. Бэра, Л. С. Берга, В. И. Вернадского и В. Н. Беклемишева). Под дарвиновской линией он подразумевал становление теории видообразования и филогенетический подход к эволюционному процессу, а в «биосферную» включил концепции, охватывающие высшие уровни организации живого, авторам которых было свойственно целостное видение эволюции жизни. При анализе эволюционных концепций Э. Н. Мирзоян придавал особое значение биосферному подходу. Ученый считал, что дискуссии по проблеме факторов эволюции неактуальны в XXI веке. В наши дни усилия биологов должны быть направлены на поиски естественнонаучной стратегии выхода из глобального экологического кризиса (ГЭК), которую следует разрабатывать на основе общей теории эволюции живой материи и общей теории глобальной экологии. Для этого теоретикам, прежде всего, надо проанализировать концептуальные обобщения, вошедшие в «биосферную» линию — независимо от суждений их авторов о факторах и «механизмах» эволюции. В XX веке дарвиновский и биосферный подходы реализовывались в рамках синтетической теории эволюции и концепций эволюции биосферы. Так, в 1926 г. были опубликованы две ключевые работы: статья С. С. Четверикова, заложившего основы нового эволюционного синтеза в биологии, и монография В. И. Вернадского, который сформулировал свое понятие биосферы (как биогеосферы), построив на принципах геохимии и биогеохимии концепцию глобального эволюционизма. В свете дарвиновской парадигмы картина эволюции органического мира выглядит как совокупность филогений, но логика развития естествознания потребовала большего уже после выхода в свет «Биосферы» В. И. Вернадского (1926). Филогенетический подход себя исчерпал. Биосферный подход предполагает построение не филогенетических рядов (смены видов в геологическом времени), а концепции эволюции биосферы (смены биогеоценозов в геологическом и историческом времени), и уже через нее — объяснение филогенеза. Эволюционная мысль достигла, наконец, представления о развитии жизни как целостной макросистемы, общие контуры которого были намечены еще Ж. Б. Ламарком и К. М. Бэром. Благодаря работам М. М. Камшилова и Н. Н. Моисеева пришло ясное понимание того, что биосфера функционирует и развивается как единое целое, и что человек неотделим от биосферы как продукт ее эволюции. Академик Н. Н. Моисеев с коллегами пытались делать научные прогнозы с помощью компьютерных моделей. В частности, А. М. Тарко предпринял попытку смоделировать влияние глобального потепления на продуктивность биоты, особенно агроценозов (Моисеев, 1995; Моисеев, Александров, Тарко, 1985). И хотя выданный прогноз климатологи не одобрили из-за несовпадения с палеоклиматическими данными, было положено начало изучению системы биосферы. Вопросами эволюции биосферы ученые обычно занимаются в рамках исследовательских программ, связанных с мониторингом. Среди них много представителей наук о Земле, опирающихся в первую очередь на данные исторической геологии, палеонтологии, геоэкологии. Это объяснимо: теории биологической эволюции, подходящей для описания биосферных перестроек в прошлом и их прогнозирования в будущем, не существует. Биосферный подход к эволюционному процессу в трудах экологов трудно сопоставить с концепцией организации и эволюции биосферы В. И. Вернадского. Исходить из множества известных направлений эволюционизма при проведении эволюционных (историко-научных и теоретических) исследований непродуктивно. Противопоставление друг другу многих концепций, особенно затрагивающих отдельные аспекты эволюционного процесса, мешает решению задач, вставших перед естествознанием в связи с проблемой ГЭК. Допуская при выделении биосферной линии развития эволюционной мысли синтез разных идей и междисциплинарный характер теоретических обобщений, проще приблизиться к созданию теории эволюции, не только описывающей прошлое биосферы, но и способной служить научной базой для прогнозирования ее будущих состояний. Вместе с тем, в биологии до сих пор господствует СТЭ, основанная на принципе случайности и потому лишенная прогностического потенциала. Опираясь на законы популяционно-генетического уровня, СТЭ претендует при этом на описание эволюции всех уровней организации живого без учета их специфики. Оставаясь, по сути, теорией видообразования, она не объясняет морфологический прогресс, эволюцию тканей, биоценозов, системы биосферы в целом. В XX веке биологи сосредоточились на изучении разных аспектов эволюционного процесса: морфологического (Северцов, 1939; Шмальгаузен, 1938, 1939), гистологического (Заварзин, 1924, 1925; Хлопин, 1946), генетического (Haldane, 1932; Dobzhansky, 1937), экологического (Шварц, 1980). Помимо организменного и популяционно-генетического уровней организации живого во второй половине XX века специалисты стали исследовать эволюцию макромолекулярного (Оно, 1973; Кимура, 1985), экосистемного (Красилов, 1986) и биосферного уровней (Камшилов, 1974). И. И. Шмальгаузеном была выстроена эволюционная концепция, отличная от СТЭ, разработанной генетиками (Мирзоян, 1986). Также появились теория эволюционной динамики тканей А. А. Заварзина, теория дивергентной эволюции тканей Н. Г. Хлопина, теория эволюции путем генных дупликаций С. Оно, теория нейтральности молекулярной эволюции М. Кимуры. Случалось, новые открытия выходили за рамки дарвиновской теории происхождения видов. Так, с ней не согласовывались представления о роли параллелизма и конвергенции в эволюции тканей А. А. Заварзина, открывшего специфические закономерности филогенетического развития гистологических структур. Автор теории нейтральности М. Кимура показал, что возникновение целого ряда видов невозможно связать с наличием селективно полезных признаков. Видообразование не обязательно должно быть связано с селективными процессами в популяциях, как утверждается СТЭ. Из палеобиологических исследований В. А. Красилова следует вывод, что с позиций дарвинизма нельзя описать эволюцию органического мира в периоды быстрых экосистемных перестроек. Теоретические обобщения прошлого века часто охватывали лишь отдельные стороны биологической эволюции, поэтому их трудно сравнивать между собой — особенно СТЭ с концепциями эволюции экосистем и биосферы. Независимое развитие глобального и биологического эволюционизма (дарвинизма) долгое время не позволяло сформироваться новому («биосферному») видению эволюции жизни, вследствие чего авторы использовали выражение «эволюционный процесс в биосфере» (Колчинский, 1990). Однако биосфера сама является объектом эволюции со своими специфическими закономерностями. Выделение двух ведущих тенденций эволюционной мысли, отличающихся разными концептуальными подходами, позволяет лучше увидеть подобные нюансы. Начиная со второй половины XIX века, дарвиновский подход к эволюции красной нитью прошел через всю историю эволюционизма, что является неоспоримым фактом. Поспорить можно по поводу объединения Э. Н. Мирзояном (1995а) эволюционного учения Ж. Б. Ламарка, номогенеза Л. С. Берга, глобального эволюционизма К. М. Бэра и В. И. Вернадского в одну — «биосферную» — линию развития эволюционной мысли. На наш взгляд, лучше говорить о биосферном подходе к эволюции, которым руководствовались, в частности, авторы целого ряда экологических концепций (Мирзоян, 2021). В эпоху глобального экологического кризиса, по словам М. И. Будыко (1977), основная задача глобальной экологии состоит в прогнозировании возможных изменений биосферы. Однако для прогнозов будущих состояний биосферы и разработки стратегии выхода из ГЭК требуется научная база, которая может быть создана лишь в результате синтеза теории биологической эволюции, концепции эволюции экосистем и глобального эволюционизма. Авторская версия истории эволюционной мысли — от дарвиновской теории происхождения видов к недарвиновским представлениям об эволюции биосферы — подводит к пониманию необходимости эволюционного синтеза XXI века, в котором должны быть задействованы как теоретические обобщения, сделанные учеными прошлого, так и современные естественнонаучные данные. В первую очередь, последние данные биологии и наук о Земле — исходя из сопряженности биологической и геологической эволюции. Многие могут с этим не согласиться. Однако если благодаря приведенным в книге соображениям у думающих читателей появится желание опровергнуть устаревшие догмы, сложатся собственные взгляды на эволюцию и выдвинутые ими оригинальные идеи впоследствии обогатят кладовую эволюционной мысли, автор будет считать свою задачу выполненной.
Об авторе
 Козлова Марианна Сергеевна Кандидат биологических наук, сотрудник Института истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН. Действительный член Московского общества испытателей природы. Круг профессиональных интересов: история науки, теория биологической эволюции и теория антропогенеза, глобальная экология. Автор более 100 научных публикаций и книг, среди которых: «Эволюция человека: прошлое, настоящее, будущее» (2005), «Эволюция: Универсальный подход» (М.: URSS), «Феномен эволюции» (М.: URSS), «Эволюционно-антропологические исследования в России и СССР (XIX–XX вв.)» (М.: URSS), «Э. Н. Мирзоян: В поисках подходов к эволюции» (М.: URSS), «Эдуард Николаевич Мирзоян: историк биологии и эволюционист (1931–2014)» (М.: URSS).
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||