Шапошников В.Н. Русская речь 1990-х:
Современная Россия в языковом отображении. Изд. стереотип.

Оглавление

Предисловие

В языке постоянно происходят изменения. Изменения меньшие или большие, менее или более резкие, происходящие более или менее быстро. За последние полтора десятилетия русский язык переживает более изменчивую по сравнению с предшествующей эпоху. Она естественно составляет объект внимания науки и общества.

Сравнительная интенсивность происходящих изменений и складывающаяся картина таковы, что побуждают к уточнению понятий о современном русском языке. По сложившейся традиции современный русский язык определялся как язык от Пушкина до наших дней. Это правильно и обоснованно, однако сейчас следует заметить, что с течением языкового времени такое определение приобрело более историко-типологический, а не только собственно синхронистический смысл и характер. В 1980Нх годах некоторые ученые, стремясь уточнять границы языковой современности, определяли современный язык как имеющий протяженностью два поколения носителей; современным с этой точки зрения являлся русский язык от середины двадцатого столетия. Это также обоснованная точка отсчета, показывающая взаимосвязь и цикличность речевых практик. С конца восьмидесятых – начала девяностых годов и эта намеченная схема современного языка стала меняться. Стал существенно меняться языковой материал, стала вырисовываться новая реальность языкового существования. В том числе стала меняться распределительная картина поколений носителей русского языка, взаимоотношения их опыта, места их языковой компетенции. В этом свете строится обзор и анализ в настоящей работе.

С конца 1980Нх годов появлялись сосредоточенные наблюдения лингвистов, отражающих новые явления русской речевой коммуникации. Затем составляются обобщающие труды, посвященные новейшим явлениям и активным процессам русского языка (они отражены в библиографическом списке к настоящей работе). При известной общности подходы в исследованиях были не совсем одинаковы, а с ними и рассматриваемый предмет. Одни описания прямо устанавливали границей новой языковой эпохи конкретный 1985 год; таким образом языковые процессы, явления и их границы тесно и напрямую увязываются с политическими событиями. Политизированная установка коснулась и новой лексикографии, где ставилась цель показать и отразить те перемены, которые произошли с политически отмеченного года в русском языке, – на переломе общественной жизни, в период экономических, социальных, политических трансформаций и психологических катаклизмов. Другая развивавшаяся исследовательская установка, не противоположная, но другая установка не касается прямо конкретных политических событий, хотя и не отталкивает их. Видя связь языка и общества, общества и языка, имеются в виду не политические события в речевой огласовке, а именно язык, при его неминуемой связи с политическими событиями.

Каковы итоги проводившихся работ лингвистов? Конечно, будучи направлены на фиксирование и описание нового речевого материала, они этот новый материал фиксировали, что является необходимым для осмысления. Описывалась прежде всего лексика нового этапа, реже и в меньшей степени охватывались новые конкретные черты грамматики. Отмечались некоторые новые черты стилистики, заполнение стилевых сфер, положение и соотношение функциональных стилей. Обрисовался и еще один, сопутствующий итог разысканий русского языка новейшего состояния. При сосредоточенности на динамике новейшего языкового состояния труднее осязать собственно язык, – механизм коммуникации, систему и структуру языка как объективно существующий организм общения. Самая сосредоточенность на новых – речевых проявлениях отодвигает с первого плана вопрос о константе выражения, о смысловом каркасе языка, о языковой конструкции в целом. Если теоретически ясно и известно, что язык объективен, объективно-субъективен по своей природе, то что в новейшей данности речевой коммуникации есть имманентная сущность языка, а что – субъективная специфика пользователя или группы пользователей? Методологически и эмпирически оправдано продолжение вопроса: что в созданных описаниях русского языка новейшего периода есть лишь мимолетность отдельного речепользования, специфика имярек, а что есть несубъективная сущность языка? По следам развернувшихся синхронистических работ высказывалось мнение о том, что исследования динамики характеризуются различной собственно лингвистической нацеленностью и глубиной лингвистической вспашки, различной собственно языковой значимостью берущихся фактов, помимо конкретно социологической и лингвистической нацеленности. При всей желательности междисциплинарных связей исследование "языка конца XX столетия" должно иметь своим предметом именно язык, а не только манеру изъяснения некоторых газет и журналов, не только коммуникативные предпочтения того или иного политического взгляда. При этом же становится более ясно то, что, относя совершающиеся изменения к "речи", к коммуникативной практике и вынося их за пределы языковой системы, все же не следует схоластически жестко отделять язык – систему от речи – ее применения. Слишком удаленное мыслеполагание лингвистических инстанций приводит к слишком жесткому разграничению и раздельности реальности. Не перспективному методологически. В ракурсе оценки материала это ведет к снятию проблемы воздействия на систему, аспекта ее работы, проблемы ее затрудненной работы в конкретной ситуации и проблемы ее самоорганизации. Посему следует видеть и отдавать исследовательский отчет в реальной соположенности речевой практики и базисного механизма русского языка, и в характере их современной соположенности.

С течением жизни и удалением от начала исследовавшегося периода стало более заметно, что в некоторые описания вошло от временных обстоятельств и моды – и они интересны именно этим материалом, но по-своему, а что формировало и формирует языковой стиль, языковую конструкцию в целом. Так в новый толковый словарь "современного русского языка" помещены как отдельные и конструктивные лексемы языка, как самостоятельные языковые единицы: ускорение, демократы, демократка (= милицейская дубинка) и немало подобных. Однако быстро, очень быстро ушли из употребления, ушли без следа в современном языке многие выражения недолговечного политического калейдоскопа. Которые фиксировались в трудах, отведенных языку конца XX столетия. Это часть общественной истории, но важно давать им и собственно лингвистическую, методологическую оценку. Сейчас актуален разговор не только о том, что такие слова – политметеоры включались в лингвистические реестры. Методологически актуально и поучительно осмысление статуса материала и лингвистического/лексикографического жанра тех реестров. Актуально и поучительно осмысление выдвигавшегося установочного предположения о том, что такие выражения "были восприняты языковым сознанием носителей русского языка" [Толк. сл. р. яз. к. XX в.]. При вольности смысла "языковое сознание" важно подчеркнуть, что эти выражения не вошли в систему языка, именно не стали достоянием широкого и устойчивого коммуникативного обихода и всецело зависели от политических веяний и дуновений. Зависели изначально, в соответствии с отмеренным языковым/речевым статусом. На подобные элементы, обретавшиеся в речевой деятельности и преходящие по своей природе, мы указывали в предыдущем издании, а в предлагаемой работе их массив, расширяясь, осмысливается более тщательно.

В соответствии с поставленными задачами мы будем рассматривать в предлагаемом издании русский язык – языковое существование России 1990Нх годов, касаясь и настоящего времени. При всей степени его новизны этот период рассматривается не в отрыве от предшествующего периода русского языка, но в прослеживании общей линии, в обнаружении новых и исчезнувших языковых единиц, в выявлении изменений и преемственности, в сравнении предыдущих явлений.

Немаловажны другие стороны и аспекты собранного материала. Закономерны социологический и культурологический аспекты русского языка на рубеже XXI века. Наше время – время социальных и культурных смещений, перемещений, изменений. В современной эпохе часто трудно разобраться, и это сложно в современной нашей стране: многое изменилось, а еще более перепуталось, много оценок и немало пророчеств. Мы живем в эпоху мнений; мнения часто противоречивые, даже исключающие друг друга. Немало проговоренного и приговоренного мимоходом, походя, немало от поверхностного пристрастия и субъективных воззрений. И от игры, осознанной либо не вполне осознаваемой. Нужны инструменты познания общества, государства. Есть разные, более или менее верные и надежные способы изучения общества и конкретной исторической эпохи. Они дают разные по своей представительности и достоверности результаты. Наш собранный и корректируемый материал предписывает подступать к обществу, государству и эпохе со стороны языка, свойственной ей речи. В свете имеющейся практики, много ли еще дано достоверного? Языковое зеркало в конечном счете оказывается наиболее верным и глубоко характеризующим. В истории общества и науки это проверялось неоднократно. Например, вот что писал о роли и месте языка автор любопытной книги о немецкой речи В.Клемперер. Ученый мотивированно уточнял довольно своеобразный и мрачный афоризм Талейрана "язык нужен для того, чтобы скрывать свои мысли".

Речевое зеркало не всегда одномерно. Во всяком случае, оно не плоское. Речевое зеркало не плоское даже у одного человека, и тем более у коллектива, общности. Общий тезис: стиль – это человек, и его разновидность: стиль – это эпоха и прочее, придется уточнять. Нужны пристальные длительные наблюдения и тонкие лингвистические операции, чтобы прочесть во внешней мимолетности речи – константное, глубокое, порою скрытое или скрываемое – но то, что есть в языке и что стоит за языком. Соответствующий подход представляет данная работа.

Большие или меньшие изменения прослеживаются на всех языковых уровнях: среди звуков, аффиксов, грамматических категория и признаков, слов, фраз. Из них складывается картина русского языка на новейшем этапе. На всех уровнях языка отражаются черты действительности и общественного сознания. Все они отображаются конкретными языковыми деталями, из которых складывается общая картина.

Излагая и располагая материал, рассмотрим последовательно звуки и произношение, части слова, слова в целом и то, что из них образуется. При этом последовательность изложения не приводит к сущностному разъединению языка на линейной оси, ибо развиваемый подход характеризуется и тем, что язык и культура рассматриваются во взаимосвязи и взаимопроницаемости уровней и участков. Объяснительная и характеризующая способность языка велика, так что даже при намеренной маскирующей либо дезориентирующей установке в речи отыскивается неконтролируемая и характеризующая зона. В стиле речи лежит истинная сущность производителя речи. В речи и стиле эпохи проявляется ее сущность, ее общественные слои, реноме политического деятеля и гражданина. В ней отражается общественная психология, настроения, оценки и осмысления.

Об авторе

Шапошников Владимир Николаевич

Доктор филологических наук, профессор кафедры лингводидактики и межкультурной коммуникации Московского городского психолого-педагогического университета. Область научных интересов охватывает исследования русского языка на различных конструктивных уровнях, проблемы теории языка и межъязыкового сопоставления, процессы, явления и изменения русского языка на современном этапе его развития. Автор ряда статей и монографий, среди которых: «Историческая этнонимика» (СПб., 1992), «Хулиганы и хулиганство в России: Аспект истории и литературы ХХ века» (М., 2000), «Русская речь 1990-х: Современная Россия в языковом отображении» (М.: URSS), «Просторечие в системе русского языка на современном этапе» (М.: URSS).