Ред. Репина Л.П. Диалог со временем.
Альманах интеллектуальной истории. Вып.15

Содержание

Вместо предисловия

Опыт междисциплинарного взаимодействия и задачи интеллектуальной истории (Л.П.Репина)

В последние годы в многочисленных публикациях, касающихся анализа текущего состояния исторической науки, можно обнаружить позитивный симптом: не имевшее конкурентов на протяжении десятилетий однозначное определение его термином "кризис" стало уступать свои позиции. Все чаще важнейший признак современного исторического знания, а точнее – знания о прошлом, обозначается понятием интердисциплинарности.

Понятие interdisciplinarity, обычно переводимое на русский язык как "междисциплинарность", вошло в активный оборот во второй половине XX века и вот уже несколько десятилетий представляет собой неотъемлемую характеристику состояния социально-гуманитарного знания и научного знания как такового. За это время в результате целого ряда познавательных "поворотов" и "революций" в интеллектуальной сфере многое изменилось в конфигурации междисциплинарного взаимодействия, в подходах к изучению прошлого, в концептуально-методологическом оснащении и в понимании самого предмета, а также дисциплинарного и общественного статуса исторической науки. Отражая смену эпистемологических ориентиров само понятие междисциплинарности не раз меняло свое содержательное наполнение.

Траектория развития интердисциплинарных исследований – как на "перекрестках" социально-гуманитарных наук, так и в общем пространстве научного знания – требует своего анализа и осмысления. И эта трудная теоретическая задача (с легко прогнозируемым практическим потенциалом) стоит сегодня перед интеллектуальной историей.

Систематический анализ разнообразных исследовательских практик, опирающихся на междисциплинарные подходы, и многочисленных теоретико-методологических дискуссий об эффективности и границах их применения в разных областях исторического знания мог бы дать необходимый материал для создания в русле интеллектуальной истории важного и, безусловно, актуального раздела – "истории интердисциплинарности".

Современная история междисциплинарности в интеллектуальном контексте истории понятий может быть условно описана как последовательный транзит: от "интердисциплинарности" (или "мультидисциплинарности") – к "трансдисциплинарности". Многочисленность терминов, употребляемых сегодня для обозначения взаимодействия наук, – это вовсе не игра в слова. Терминологические "эксперименты" такого рода отражают стремление исследователей обозначить важнейшие качественные отличия в применяемых ими подходах.

Предполагаемая "история интердисциплинарности" должна начинаться не с середины XX века, когда междисциплинарность была сформулирована как ключевая методологическая проблема, а гораздо раньше: для того, чтобы "докопаться до корней" (без чего нельзя понять суть изучаемых явлений и процессов), ей следует "заглянуть" в так называемый "донаучный" период истории историографии, т.е. во времена, предшествующие ее становлению в качестве академической дисциплины, в "до-дисциплинарную" эпоху существования нерасчлененного социально-гуманитарного знания. Ведь историческая наука собственно и возникла на "междисциплинарной основе", опираясь на достижения целого ряда специальных дисциплин, больше известных под несколько уничижительным названием вспомогательных, а также на достижения филологического анализа. Несмотря на кажущийся парадокс и "привкус" модернизации, обращение к этому "архаическому периоду" истории интердисциплинарности способно пролить свет не только на многие проблемы ее "новой" и "новейшей" (современной) истории, но, возможно, и на будущие перспективы.

Оставив пока в стороне "архаический период", обратимся к "новому времени" в истории интердисциплинарности. Во второй половине XIX века, когда только формировались разные общественные науки, уже вполне явственно проявлялось стремление к междисциплинарному взаимодействию, которое, однако, понималось практически однозначно как заимствование "чужих" эмпирических данных и наблюдений. Метод, основанный на всеобъемлющем сравнительном анализе, позволял сгруппировать социальные науки вокруг социологии и свести историю, географию, социальную статистику и этнографию к разряду вспомогательных дисциплин, располагающих базой эмпирических фактов, но лишенных способности объяснять их и потому не обладающих подлинной самостоятельностью. Позднее, основатели "Анналов" М.Блок и Л.Февр, придавая особое значение преодолению перегородок между разными сферами интеллектуального труда, призывали каждого специалиста пользоваться опытом смежных дисциплин, но при этом как бы переворачивали воображаемую дисциплинарную иерархию, считая, что именно история должна превратиться в "сердцевину" наук о человеке. Несомненно, их амбициозный проект намного превосходил реальные возможности междисциплинарного диалога, какими они сложились в первой половине XX столетия.

Более привычный способ взаимодействия, который можно определить как "академическую клептоманию", преобладал вплоть до начала "новейшей истории интердисциплинарности", когда после длительного периода дифференциации и поисков автономии все дисциплины, наконец, "ощутили потребность в единстве, и на место "академической клептомании", которая состоит в том, что у других наук заимствуются их наблюдения, пришло требование "междисциплинарного подхода"...". Возникший в 1960-е гг. принципиально новый тип отношений между историей и общественными науками основывался на взаимном убеждении в необходимости интегрального подхода к изучению прошлого. В 1970 г. основатели международного "Журнала интердисциплинарной истории", открывая его первый номер и подчеркивая значение того позитивного импульса, который был задан исторической науке в результате заимствования достижений смежных дисциплин, отнюдь не случайно сравнили этот процесс с перекрестным опылением.

Отмеченная в 1970 г. тенденция в прошедшие с тех пор десятилетия не только сохранялась, но набирала силу, а "перекрестное опыление" на ниве социально-гуманитарного знания охватывало все более обширные исследовательские поля, формируя в этом интеллектуальном пространстве новые, по существу наддисциплинарные предметные области, например, такие как peasant studies, women's studies, cultural studies, gender studies. На международном уровне реально возник и даже был институционально зафиксирован (но не в нашей стране) новый ландшафт науки, а с ним и новая классификация учебных дисциплин.

Вторая половина XX века была отмечена сложными процессами специализации, внутренней дифференциации, кооперации и реинтеграции различных научных дисциплин и субдисциплин, которые не только ставили перед профессиональным сознанием включенных в этот процесс обществоведов и гуманитариев новые теоретико-методологические проблемы, но и создавали серьезные напряженности в академической среде. Своего пика новое движение достигло в 1970-е гг., когда на первый план выдвинулась задача интенсивного развития межнаучной кооперации и внедрения в историографию системных и структурных методов исследования, методики и техники количественного анализа: способ междисциплинарного взаимодействия заключался в применении исследовательского инструментария, заимствованного у смежных социальных наук.

Познавательный идеал того времени воплощался в социологии, а создание принципиально новой исторической науки (она называлась по-разному – социальная, социально-теоретическая, социологическая, социально-структурная) виделось на путях междисциплинарного синтеза, который в свою очередь требовал новой исследовательской программы и формы изложения результатов исследования, адекватной общим канонам социального анализа. Однако историки редко задумывались о том, в какой степени методы дисциплин, предмет изучения которых обычно рассматривается в одном временном измерении – текущего настоящего, адекватны познавательной специфике истории как науки о прошлом. Обнаружить источники движения и изменения внутри предмета исследования с помощью структурно-ориентированных подходов было невозможно.

В начале 1980-х годов силовые линии междисциплинарного взаимодействия сосредоточиваются в пространстве исторической антропологии, происходит решающий сдвиг от структурной к социокультурной истории, связанный с распространением методов культурной антропологии, социальной психологии, лингвистики (прежде всего в истории ментальностей и народной культуры), с формированием устойчивого интереса к микроистории, с "возвращением" от внеличностных структур и процессов к индивиду, к анализу конкретных жизненных ситуаций и повседневного опыта прошлых поколений.

"Новая историческая наука" 1970 – 80-х годов – это уже была в полном смысле слова история интердисциплинарная, причем новизна междисциплинарной ситуации состояла в том, что в центре внимания оказались не только методики, но и объекты научных интересов других дисциплин (именно сам объект исследования стал конструироваться как поли/мультидисциплинарный), что привело к переменам революционного масштаба в предметной области истории: в результате интенсивных междисциплинарных взаимодействий резкое расширение предмета истории, круга источников и методов исследования вызвало появление множества новых "гибридных" субдисциплин и значительное усложнение структуры исторической науки. Парадокс заключался в том, что вместо решения центральной познавательной проблемы интердисциплинарной истории – нового исторического синтеза, сложившаяся ситуация свидетельствовала о нарастающей фрагментации исторической науки.

На рубеже 1980-х и 1990-х годов междисциплинарный проект "Анналов" потребовал переоценки в свете "нынешнего расположения звезд на научном небосклоне". В известных редакционных статьях 1988–89 гг. речь зашла о решительном переопределении целей и средств междисциплинарности, о пересмотре сложившейся системы междисциплинарного обмена, о поиске "новых союзников" и "новых оснований, на которых должны базироваться ремесло историка и диалог с социальными науками" при условии сохранения каждой дисциплиной ее идентичности:

"Вряд ли здесь стоит возвращаться к традиционным связям исторической науки, когда она, поочередно или одновременно, получала новый импульс от географии, социологии или антропологии. Мы хотим иных свидетельств, иных исследований, идущих с периферии. На границах нашей дисциплины есть провинции, входящие в сферу интересов истории, которая, что любопытно, так и не сумела подчинить их своему владычеству: это история искусства, история науки, история некоторых наиболее удаленных от нас культурных ареалов. Вместе с тем все чаще предпринимаются попытки освоить новые фронты исследования – от ретроспективной эконометрии до литературной критики, от социолингвистики до политической философии, и многие другие, – о плодотворности которых говорить пока рано. Как писать историю на стыке этих дисциплин? Как здесь осуществляются – или не осуществляются – междисциплинарные связи: каковы формы перекрестных вопросов, какими пределами они ограничены и какие результаты преследуют?".

"Междисциплинарность – это один из способов взаимодействия различных специализированных научных практик. Подобные связи, их природа, функции, продуктивность зависят как от сложившегося на данный момент соотношения между дисциплинами, так и от их собственной эволюции. С начала века это соотношение изменилось... никогда еще, быть может, ограничения, накладываемые специализацией, не были так мало ощутимы. Сейчас не только повсюду получили распространение элементы единой общей культуры, но и исследовательские практики все чаще требуют компетентности в таких областях, которые отнюдь не укладываются в рамки установленных границ. Историки сегодня охотнее работают на стыке разных дисциплин, стараясь сделать реальность, выступающую предметом анализа, сложнее и богаче. Для такой цели все средства хороши, и по-видимому, отныне проблему дисциплинарных границ можно считать закрытой".

И, тем не менее, именно в это время наиболее остро и вполне обоснованно был поставлен вопрос о дисциплинарной идентичности и суверенной территории истории: "Что ж, историку ничего не остается, как только сделать свою территорию открытой для экуменической практики любых гуманитарных наук, предварительно научив всех приемам извлечения и обработки древних источников? Тогда возникает опасность, что во владениях истории останутся одни антропологи, экономисты и социологи прошлого. Опасность – ибо... передача новых идей предполагает разницу потенциалов. Сегодня, когда некоторые сомневаются в способности социальных наук объяснять мир, нужно, как это ни покажется парадоксальным, поднять голос за сохранение каждой отдельной дисциплиной ее идентичности".

"По нашему мнению, связь между отдельными дисциплинами, вопреки очевидности, не стоит понимать как их гомологичность или конвергенцию: сегодня полезно подчеркнуть специфику каждой дисциплины, и даже их несводимость друг к другу... Междисциплинарность, позволяя взглянуть на вещи с разных точек зрения, устанавливает критическую дистанцию по отношению к каждому из способов представления реальности и, быть может, дает нам возможность не оказаться в плену ни у одного из них. Она должна помочь нам мыслить иначе".

В 1990-е годы происходят серьезные изменения в результате "лингвистического поворота", однако именно на основе историко-антропологического подхода интердисциплинарная история в конце XX века совершает свой очередной виток – "культурологический" поворот, который привел к оформлению социокультурного подхода к изучению исторического прошлого с новой масштабной задачей – раскрыть культурный механизм социального взаимодействия. Большие надежды стали возлагаться на новую парадигму анализа, способную учесть творческую роль личности и механизм принятия решений индивидом и призванную таким образом обеспечить синтез индивидуального и социального в истории. В этой исследовательской ситуации все явственнее ощущается перенос значения с дисциплин на проблемы, которые формулируются, по существу, как трансдисциплинарные: это проблемы, которые в принципе не могут быть поставлены в конституированных дисциплинарных границах. Последние вообще теряют свою актуальность в познавательной ситуации, чего пока не скажешь о ситуации социальной (и в науке, и в образовании).

Говоря о междисциплинарности как проблеме исследований в рамках интеллектуальной истории, следовало бы, наверное, прежде всего определиться с тем, что такое "научная дисциплина" и "дисциплинарность".

Как обычно определяется научная дисциплина в современных учебниках и учебных пособиях? Это делается, как правило, через выделение и описание специфического объекта и предмета исследования. Иногда самоидентификация новой дисциплины превращается в серьезную проблему, в сложный и противоречивый процесс. Здесь ярким примером могут служить дискуссии об объекте и предмете исторической культурологии. С одной стороны, предлагается дефиниция ее объекта как "всей совокупности явлений истории культуры, рассматриваемых с точки зрения их социальной значимости, распространенности, типичности, а также возможности быть аналитически смоделированными". Предмет исследований при этом определяется как историческая динамика и типология культуры. С другой стороны, оппоненты утверждают, что "история культуры и историческая культурология имеют один объект исследования – культуру – и тождественные предметы исследования – различные элементы культуры в их историческом разнообразии и динамике".

"Дисциплина" в академическом смысле – это отрасль знания, характеризуемая специфической совокупностью концепций и подходов. Важные детерминанты каждой дисциплины – ее история/собственное прошлое и ее институты/организационная структура, которая изменяется с течением времени. Важно отметить, что научные дисциплины имеют тенденцию ранжироваться в рамках некоторой академической иерархии.

Вернемся в этой связи в далекое прошлое – к научной революции XVI–XVII вв. и вспомним бэконовский проект пересмотра и реформирования системы научных дисциплин. Френсис Бэкон придерживался именно системного подхода к представлению научного знания. Его труд "Преумножение знания" предполагает описание системы дисциплин с точки зрения охвата всех областей знания, недостаточность которого должна быть устранена, а пробелы заполнены новыми дисциплинами. Модель дисциплин Бэкон заимствовал из различных свойств человеческого разума: мышление/философия – воображение/поэзия – память/история.

Современными специалистами по истории науки активно обсуждается вопрос "возможна ли дисциплинарная история", который ставится и решается по-разному. Интересно, однако, то, что в отношении истории исторической науки этот вопрос вообще не ставится: историография этой древнейшей отрасли знаний, как явствует из содержания многочисленных обобщающих работ и учебных пособий, никогда не ограничивалась "дисциплинарными" рамками, захватывая достаточно обширные территории интеллектуального ландшафта разных эпох.

Длительный процесс специализации и возведения "интеллектуальных стен" между дисциплинами привел к невозможности войти в исследовательское пространство другой дисциплины на профессиональном уровне. Между тем на определенном этапе зрелости научного знания стало все труднее делать новые открытия и прорывы в рамках своей специальности. Уже многие годы новые открытия в естественных науках делаются в результате "наведения мостов" между разными и зачастую совершенно далекими друг от друга дисциплинами.

В современном науковедении в качестве общего названия различных форм исследования, выходящего за рамки одной дисциплины, принят термин кросс-дисциплинарность ("кроссдисциплинарные исследования", "исследования, ставящие кроссдисциплинарные задачи"). Коллективные "кросс-дисциплинарные исследования" различаются по своим организационным формам. Выделяются мультидисциплинарные, интердисциплинарные и трансдисциплинарные исследования. В таком порядке указанных форм кросс-дисциплинарность варьируется по степени интеграции сотрудничающих дисциплин: от низшей ступени к высшей. Как мультидисциплинарные обозначаются исследования, участники которых работают практически независимо друг от друга (параллельно или последовательно), опираясь на собственную дисциплинарную базу для решения общей проблемы. Кроссдисциплинарная задача решается как бы "по кусочку", по дисциплинарным частям, перед каждым специалистом ставится какая-то частная задача, которая и решается им отдельно от остальных. Для проведения интердисциплинарных исследований создается смешанная команда. Специалисты работают совместно, изучая взаимосвязанные аспекты общей проблемы, но все еще опираются каждый на свою дисциплинарную базу. В таком случае обычно предпринимаются попытки выстроить общую перспективу, но при этом некоторые важные дисциплинарные поля могут быть опущены. Что касается трансдисциплинарных исследований, то участвующие в них специалисты работают совместно, используя общий концептуальный аппарат, объединяя теории, концепции и подходы отдельных дисциплин для решения общей проблемы. Здесь непременно имеет место попытка определить исследовательскую проблему в ее целостности, с учетом всех ее сторон и направить соответствующие дисциплинарные перспективы, методы, концепции в русло разработки общего подхода. Сложность как раз и состоит в том, что исследователям предстоит разработать общую методологию, создать общую базу данных и определиться с подходом к их интерпретации. Впрочем, рассматривая типологию так называемых кросс-дисциплинарных исследований, необходимо помнить о ее условности: речь не может идти о непроходимых границах между их различаемыми по степени интеграции формами. Кроме того, некоторые современные так называемые "дисциплины" или даже "субдисциплины" сами по себе уже являются интердисциплинарными образованиями, что в полной мере относится и к системе социогуманитарного знания.

В целом, сравнительный анализ ситуаций, сложившихся в конце 1960-х – начале 1970-х гг., во второй половине 1970-х – начале 1980-х гг., в конце 1980-х – начале 1990-х гг. и на самом рубеже двух веков, а также сопровождавших их трансформацию бурных дискуссий о предмете и методах смежных наук, фиксирует расхождения и изменения в самом понимании междисциплинарности, в отношениях между отдельными дисциплинами, в конфигурациях исследовательских полей и в "расстановке сил" в мире наук о человеке и обществе. Интересно, что в отличие от представителей других дисциплин, историки далеко не сразу обратили внимание на те следствия для самой проблемы междисциплинарности, которые вытекали из теории "эпистем" Мишеля Фуко. Место истории, в определении Фуко, "не среди гуманитарных наук и даже не рядом с ними". Она вступает с ними в "отношения, более глубокие, нежели отношения соседства в некоем общем пространстве... Поскольку исторический человек – это человек, который живет, трудится и говорит, постольку всякое содержание истории отправляется от психологии, социологии, наук о языке. И наоборот, поскольку человеческое существо становится насквозь историческим, никакое анализируемое гуманитарными науками содержание не может оставаться замкнутым в себе, избегая движение Истории... Таким образом, История образует "среду" гуманитарных наук".

В связи с формированием постмодернистской парадигмы и изменениями в общей эпистемологической стратегии гуманитарных наук произошел переворот в профессиональном сознании и самосознании историков: постмодернистский вызов заставил пересмотреть традиционно сложившиеся представления о собственной профессии, о месте истории в системе гуманитарного знания, о ее внутренней структуре и статусе ее субдисциплин, о своих исследовательских задачах. И не в последнюю очередь – о приемлемом модусе сосуществования в заметно уплотнившемся интердисциплинарном пространстве. Проблема складывания новых междисциплинарных, по своему происхождению, сообществ начинает занимать достойное место в современных историко-научных исследованиях.

Вызывает интерес и сама проблема соотношения между исследовательскими полями и дисциплинами. Чтобы обеспечить развитие новых интегрированных исследовательских полей, нужна скорее динамическая, нежели статическая концепция системы научного знания, а в образовании – более гибкая система классификации специальностей. Одно дело – первоначальная специализация в форме новой предметной ориентации отдельных исследователей и первичная институционализация выделившихся исследовательских полей через создание ассоциаций ученых, а другое – последующий этап ее закрепления на более прочной основе, в формальных университетских структурах. При этом многие специализированные дисциплины имеют общий теоретический, методологический и концептуальный арсенал, т.е. общее направление развития, и различаются лишь по специальной предметной области, что в принципе создает предпосылки не только для плодотворного сотрудничества между разными внутридисциплинарными специализациями и так называемыми гибридными дисциплинами, но и для последующей реинтеграции. Вместе с тем, несмотря на всю междисциплинарную риторику, скроенные по старым образцам академические структуры отнюдь не потеряли своей прочности, сохраняя уходящие своими корнями в XIX век границы между различными дисциплинами. Вот почему оценки междисциплинарных подходов постоянно колеблются между двумя крайностями: прославлением грядущего "золотого века" и разочарованием в полученном опыте. Между тем интеллектуальные контексты их бытования и динамика трансформации в разных сегментах системы научного знания остаются практически неизученными.

Требования к рукописям, представляемым к публикации в журнале "Диалог со временем"