|
Содержание перваго тома
Из введения
Во время ожесточенныхъ теологическихъ споровъ, сопровождавшихъ Реформацию и следовавшихъ за ней, когда духъ критики былъ еще неизвестенъ, когда каждая партия воображала себя представительницей абсолютной и необходимой истины въ противоположность абсолютному и гибельному заблуждению, и когда колебания веры приписывались обыкновенно прямому чудесному вмешательству, – естественно было, что въ то время все причины теологическихъ переменъ отыскивались исключительно въ области теологии. Каждый теологъ думалъ, что существование мнений, имъ обличаемыхъ, вполне объясняется усилиями известныхъ злонамеренныхъ людей, которые одерживали верхъ посредствомъ софистическихъ аргументовъ, вместе съ умственнымъ ослеплениемъ обманутыхъ ими людей. Съ другой стороны онъ думалъ, что его собственныя мнениия поддерживались или оживлялись апостолами, вызываемыми для этой цели, освещались особымъ вдохновениемъ и побеждали силой теологическихъ аргументовъ. Пока эта точка зрения продолжалась, положение теолога и историка церкви было почти одно и тоже. Каждый ограничивался отдельной областью и каждый, признавая первобытную въру своимъ идеаломъ, долженъ былъ только указывать последовательныя нововведения въ ея чистоте. Но когда въ конце восемнадцатаго столетия упадокъ теологическихъ страстей далъ людямъ возможность рассуждать объ этихъ предметахъ въ более спокойномъ духе, и когда увеличение знаний произвело более широкие взгляды, историческая точка зрения потерпела существенное изменение. Замечено было, что каждой великой перемене въ вере предшествовала великая перемена въ умственномъ состоянии Европы, что успехъ всякаго мнения зависелъ гораздо меньше отъ силы его арументовъ, или отъ искусства его защитниковъ, чемъ отъ предрасположения общества къ принятию его, и что это предрасположение происходитъ отъ интеллектуальнаго типа времени. По мере того, какъ люди идутъ впередъ отъ несовершенной къ более высокой цивилизации, они постепенно возвышаютъ и утончаютъ свои верования. Ихъ представления нечувствительно удаляются отъ техъ грубыхъ понятий и доктринъ, которыя прежде имели полное господство, и раньше или позже они приводятъ свои мнения въ соответствие съ теми нравственными и умственными образцами, какие производитъ новая цивилизация. Такимъ образомъ задолго до Реформации обнаружились уже стремления Реформации. Возрождение изучения греческой древности, развитие искусства, реакция противъ школьныхъ ученыхъ подняли общество на такую высоту, где более утонченныя и менее притеснительныя верования стали абсолютно необходимы для его благococтoяния. Лютеръ и Кальвинъ только высказали преобладающия потребности и воплотили ихъ въ определенную форму. Сила общихъ умственныхъ влияний времени определяетъ те предрасположения, которыя наконецъ регулируютъ подробности веры; и хотя не все люди одинаково легко уступаютъ этой силе, она подъ конецъ господствуетъ надъ всеми частями общества. Изменение отвлеченныхъ мнений не предполагаетъ увеличения данныхъ, на которыхъ эти мнения основываются, а предполагаетъ изменение привычекъ мысли и ума, которое въ нихъ отражается. Определенные аргументы бываютъ симптомами и предлогами этой перемены, но редко ея причинами. Ихъ главная заслуга состоитъ въ томъ, что они ускоряютъ неизбежный кризисъ. Свою силу и свою действительность они почерпаютъ изъ своего соответствия съ умственными привычками техъ, къ кому они обращаются. Известная философская мысль, которая въ одномъ веке не произвела бы никакого впечатления, въ следующемъ веке принимается съ энтузиастическимъ одобрениемъ. Понять ея свойства это – одна вещь, но оценить ея силу – совершенно другая. И этотъ образецъ верования, этотъ тонъ и привычки мысли, которые представляютъ собой высшаго судью мнений въ последовательные периоды времени, создаются не теми влияниями, которыя являются изъ какого-нибудь отдела умственнаго развития, а изъ соединения всехъ умственныхъ и даже общественныхъ стремлений века. Всего больше содействуютъ образованию этихъ высшихъ понятий, по моему мнению, философы. Люди, подобные Бэкону, Декарту, Локку, вероятно сделали болыпе, чемъ кто-нибудь другой, для того чтобы направить понятия своего времени. Они создали известную форму и тонъ мысли. Они ввели особенные приемы мышления, новые способы философскаго разсуждения, новыя направления изследований. Толчекъ, который они дали высшей литературе, эта литература сообщила самымъ популярнымъ писателямъ; и отпечаток ихъ гениальныхъ умовъ ясно видень въ сочиненияхъ толпы писателей, совершенно незнакомыхъ съ ихъ произведениями. Но какъ ни велико и несомненно могущество философскихъ методовъ, эти методы составляютъ только одно изъ многихъ влияний, действующихъ на умственный характеръ общества. Такимъ образомъ открытия физической науки, захватывая область вещей, не подведенныхъ еще подъ правило и непонятныхъ, расширяя наши представления о пространстве закона и раскрывая связъ явлений, которыя прежде казались совершенно уединенными, образуютъ приемъ мысли, действующий далеко за пределы физической науки. Такимъ образомъ астрономическое открытие, что нашъ миръ вовсе не есть центръ и ось материальной вселенной, а только незначительная планета, занимающая по всемъ видимостямъ совершенно неважное и второстепенное положение, – что эта планета вместе со многими другими обращается вокругъ солнца, которое само по себе есть только бесконечно малая точка въ создании, насколько можетъ представить его себе воображение, – это открытие имеетъ обширное и осязательное влияние на наши теологические понятия. Такимъ образомъ коммерческий или муниципальный духъ представляетъ известные приемы мысли, известные способы разсуждения, известныя притяжения и антипатии, которыя неизменно влекутъ его къ известному разряду мнений. Поощрять занятия, которыя производитъ этотъ духъ, значитъ поощрять мнения, которыя ему всего больше свойственны. Невозможно проложить железную дорогу, не создавая умственнаго влияния. Уаттъ и Стефенсонъ вероятно произведутъ некогда такую же глубокую перемену въ мненияхъ человечества, какую произвели Лютеръ или Вольтеръ... Об авторе
 Гартполь Лекки Уильям Эдвард Английский историк и общественный деятель. Родился в Ньютауне, близ Дублина, в семье помещика. В 1859 г. окончил университет в Дублине; магистр с 1863 г. Ученик известного английского историка Т. Г. Бокля. Широкую известность ему принесла книга «История возникновения и влияния рационализма в Европе» (1865; переведена на русский язык в 1871–1872 гг.), основной тезис которой — падение религиозных предрассудков по мере роста знаний. В дальнейшем работал над главным трудом своей жизни — книгой «История Англии в XVIII веке» (1878–1890; в 8 т.), из которой позже была выделена часть, посвященная истории Ирландии и опубликованная под названием «История Ирландии в XVIII веке». Активно участвовал в политической жизни Англии; в 1895–1902 гг. был членом палаты общин английского парламента от Дублинского университета. Удостоен степени доктора юридических наук Дублинского университета, почетных степеней Оксфорда и Кембриджа. В 1894 г. был избран членом-корреспондентом Института Франции.
У. Э. Гартполь Лекки — автор исторических и историко-философских работ, в которых рассматривается не столько гражданская история, сколько история идей и учреждений. В книге «История европейской нравственности от Августа до Карла Великого» (1869; в 2 т.) он на основе изучения различных религий пришел к выводу о моральном прогрессе человечества. «История Англии в XVIII веке» представляет собой первый опыт философского осмысления истории этой страны за тот период времени, когда создалась аристократическая и свободная Англия. Книги Гартполя Лекки отличаются рационалистической верой в прогресс; в то же время в них проявляются его выдающиеся особенности историка: способность классификации и обобщения, беспристрастное отношение к борьбе мнений. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
