Фонсегрив Ж. Опыт о свободе воли.
Пер. с фр. Изд. стереотип.

Оглавленiе

Часть историческая (отрывок)

ГЛАВА I. Религiозное воззренiе язычества

Важность религiозныхъ идей въ вопросе о свободе воли. – Зевсъ и Мойра. – Ериннiи и Хариты. – Всякое благо отъ Зевса. – Отъ него ли и зло нравственное? – Мненiе Пиндара. Колебанiе верованiй въ этомъ пункте. – Язычество вообще мало благопрiятствуетъ свободе воли. – Слова хора въ Эсхиловомъ Агамемноне.

Когда требуется представить исторiю какой либо нравственной идеи, всегда приходится обращаться къ религiи и съ нея начинать, потому что религiя, преимущественно предъ всемъ остальнымъ, есть родникъ, первоисточникъ нравственныхъ идей. Въ религiяхъ сложены первоначальныя верованiя человечества, – и эти верованiя имели великое господственное значенiе не для отдельныхъ индивидуумовъ только, но для целыхъ обществъ. Даже различныя действiя соцiальной жизни составляли первоначально только одну изъ многихъ религiозныхъ функцiй, я вследствiе этого везде и всегда даже спустя много времени после того, какъ первоначальныя религiозныя верованiя изгладились или потерялись, – законы, обычаи, языкь сохраняютъ религiозный отпечатокъ. Да и ныне всякiй человекъ раждается и живетъ въ такой или иной определенной нравственной атмосфере въ преданiяхъ, нравахъ, законахъ, въ обычаяхъ, въ языке и литтературе своего народа застаетъ въ готовности целую массу нравственныхъ идей и неизбежно подпадаетъ более или менее ихъ влiянiю.

Когда же требуется изложить исторiю такой нравственной идеи, какъ идея свободы воли, то тутъ еще более необходимо знанiе религiи, особенно техъ религiй, въ недрахъ которыхъ потомъ возникли и организовались разныя философскiя теорiи относительно этой идеи. Это вотъ почему: все религiозныя идеи группируются около одной основной, какь около своего центра. Такая основная и существенная въ религiи идея или вера есть вера въ определенное отношенiе человека къ Божеству, которое онъ почитаетъ, а чрезъ Божество и въ отношенiе его ко всей совокупности вещей, Всякая религiя, поэтому, если не явно, то скрыто непременно содержитъ въ себе такiя или иныя идеи о зависимости человека отъ Божества, и, строго говоря, сама религiя вообще, т.е. по существу своему, есть ничто иное, какъ вера въ такую зависимость. Человекъ связанъ съ высшими существами связiю зависимости и подчиненности, потому что имъ обязанъ прежде всего своимъ существованiемъ, своею жизнiю; потомъ въ ихъ же воле и власти и такiе дары, какъ красота или безобразiе, сила или слабость тела; наконецъ, отъ нихъ же человекъ зависитъ и въ своихъ умственныхъ способностяхъ, ибо въ ихъ воле лежитъ наделить его или умомъ великимъ и сильнымъ или малымъ и слабымъ. Но если такъ, то спрашиваетея, какъ же должно быть съ темъ добромъ и зломъ, которое называется нравственнымъ, т.е. съ добродетелями и пороками, – получаетъ ли человекъ и ихъ, подобно всему остальному, отъ Божества, или самъ собственною силою производитъ ихъ? Всякая религiя, если она достигла до сознанiя самой себя, должна непременно иметь такой или иной ответъ на этотъ вопросъ.

Но этотъ вопросъ, очевидно, есть не что иное, какъ вопросъ о свободе воли: если Божество посылаетъ людямъ добродетели и пороки точно также, какъ плодоносные дожди и разрушительные потопы, если человекъ не имеетъ никакой власти надъ собою, то онъ, конечно, не свободенъ; напротивъ, онъ свободенъ, если самому себе обязанъ по крайней мере своею нравственною добротою, или испорченностiю.

Греческое язычество есть религiя, въ недрахъ которой возникла и развилась вся античная философiя. Итакъ, прежде всего въ этой религiи поищемъ ответа ва вопросъ о степени зависимости человека отъ Божества и о степени власти Божества надъ человекомъ.

По смыслу греческой религiи (точнее, греческой мифологiи), все божества подчинены Зевсу. Это верховное божество также правитъ и людьми, и все покоряется его веленiямъ. "Зевсъ есть эфиръ, Зевсъ – земля, Зевсъ – небо, Зевсъвсе и то, что выше всего, говоритъ Эсхилъ. Но власть Зевса не имеетъ ничего общаго съ капризнымъ, безосновнымь произволомъ и суды его зависятъ не исключительно отъ него одного, такъ какъ выше его самого стоитъ некая страшная, неодолимая, таинственная сущность или сила, которая зовется Айса или Мойра. Айса и Мойра – это участь, предопределенная каждому изъ людей, тотъ уделъ счастья или несчастья, который выпадаетъ въ жизни на долю каждаго изъ смертныхъ. И эта участь каждому такъ незыблемо предназначена, что никто и ничто не въ состоянiи изменить ее. Даже самъ Зевсъ не можетъ помешать исполненiю судебъ, определенныхъ Мойрою. Онъ весьма желалъ (въ Илiаде) спасти отъ смерти Сарпедона, собственнаго сына и "возлюбленнейшаго изъ людей", которому Мойра определяла смерть отъ меча Патрокла, но не смогъ спасти; онъ тяжко потомъ скорбелъ, жаловался и ропталъ на неодолимую Мойру, пока Гера не напомнила ему, что это не пристойно его божеской природе; тогда онъ успокоился и покорился закону Мойры...

Об авторе