|
Оглавление
Введение
Идея гуманизма является одной из центральных в философских построениях многих мыслителей, начиная с Цицерона, в трудах которого впервые встречается понятие «гуманность». Если для античных авторов это понятие выражает специфику «человеческого» в человеке как существе социальном, способном разумно следовать космическому порядку, то в контексте средневековой христианской мысли идея гуманизма актуализируется в утверждении возможности человека возвыситься над бренным: необходимости развивать в себе высшие нравственные качества для преодоления последствий грехопадения. Понятие гуманизма возникло в эпоху Возрождения. В то время оно обозначало течение философской мысли, которое в отличие от средневековой философии стало рассматривать человека не однобоко, а в его целостности — физической, духовной, эмоциональной. Эпоха Возрождения в лице своих лучших представителей акцентирует внимание на земном бытии человека, творческий потенциал которого способен привести и мир, и его самого в надлежащий порядок. В дальнейшем гуманизм не представлял собой единого направления мысли. Время от времени появлялись различные гуманистические учения, также можно было выделить гуманистические аспекты в системах ряда философов. В этом, втором смысле слова гуманизм может быть определен как мировоззрение (система идей), ставящее во главу угла человека. Но поскольку человека каждый философ понимал по-своему, единое гуманистическое направление мысли не возникало. Осмысление феномена Возрождения в середине XIX века, связанное с достижениями культурно-исторической школы в историографии, способствовало выделению двух смысловых сфер понятия «гуманизм»: гуманизм ренессансный и гуманизм в широком смысле слова. Мощный импульс гуманистической мысли придали в XIX веке марксистские идеи. С тех пор гуманизм как философское направление приобретал различные идейные воплощения и организационные формы. В XX веке оформились такие организации, как Международный гуманистический и этический союз, Гуманистический интернационал. Вместе с тем, обращение к проблеме человека должно было бы задавать совершенно определенный статус гуманистической проблематики в философии. При всей разноголосице мнений о предмете философии, отношение человека к миру почти всегда мыслится как составляющая предмета философии. Таким образом, гуманистическая проблематика должна находиться в самой сердцевине философских исканий. На деле происходит, однако, не так. Когда речь заходит о великих гуманистических учениях — будь то М. Ганди, А. Швейцера, Дж. Хаксли или Э. Фромма, — их, как правило, рассматривают как этические, имея в виду нормативный характер многих постулатов этих учений. Но и в сфере этики гуманистические учения не получают значимого места. Этика, будучи философской дисциплиной, имеет во многом прикладной характер, призвана решать вопросы регулирования реального поведения людей. Гуманистические учения, напротив, воспринимаются как утопические, заведомо не имеющие отношения к практике. В ходу такие выражения, как «социальная утопия Фромма» и ему подобные. Российские авторы идут в этом отношении еще дальше западных, утверждая, что ставить целью общественного развития благо всех людей — наивная иллюзия. Г. А. Новичкова, например, пишет: «Обобщая концепцию здорового общества и душевно здорового человека Фромма, есть основания полагать, что высказанные им идеи в данный период развития современного постиндустриального западного общества являются утопичной, нереалистичной, недостижимой мечтой… Недостижимой мечтой является также идея Фромма о привлечении рабочих к управлению производством, потому что по законам экономики двигателем развития производства является получение прибыли… и т. п.» Это очень похоже на обвинения, раздававшиеся в адрес тех же Э. Фромма или Дж. Хаксли со стороны тогда еще советских авторов — во внеклассовом, абстрактном гуманизме, в утопическом характере их доктрин . Тогда авторы противопоставляли гуманистической утопии реальный социализм, ныне — реальный капитализм. В этом случае стоит задуматься о том, какой он — реальный капитализм, каковы его плоды и тенденции развития. Классики мировой философии XX века давно уже бьют тревогу по поводу глобального социально-антропологического кризиса. Произошло расщепление человека и общества. Человек перестал усматривать в социальном развитии условие своего саморазвития. Прогресс науки и техники приводит к экологическим проблемам, к созданию более совершенного оружия массового уничтожения. В XX веке прогресс оборачивается своей противоположностью — негативными последствиями для человека, проистекающими из самого прогрессивного развития общества. События XX века способствовали усилению интереса мыслителей к проблеме человека. В философских кругах активно обсуждалась тема глобального социально-антропологического кризиса, которая привела крупнейшие умы того времени — О. Шпенглера, Й. Хёйзингу, К. Ясперса, Х. Ортегу-и-Гассета, М. Бубера, Э. Мунье — к построению оригинальных социально-философских концепций. Их мысль была сосредоточена на судьбе и перспективах человека, который вызвал к жизни мощные научно-технические и социальные силы и не может с ними справиться. Мыслители XX века искали рецепт спасения человечества от социального отчуждения и ценностной дезориентации. Следствием глобального социально-антропологического кризиса, по мнению лучших умов эпохи, стали процессы деиндивидуализации. Многообразие предлагаемых товаров и услуг, как и политический плюрализм, не обеспечивают индивидуальную свободу выбора, но могут маскировать несвободу отчужденного от своей самости человека. Рыночно-ориентированный социум превращает личность в товар, а ее деятельность — в наборы услуг. Ориентируясь на ложно понятые ценности, в которых он является не целью, но средством, человек теряет себя подлинного, что приводит к фрустрациям и девиантным поведенческим моделям. В результате, по мнению философов, современная эпоха вместо торжества свободы личности оборачивается нивелированием индивидуальности. Вот почему тема гуманизма не только не утратила своей актуальности к исходу XX века, но в начале XXI века приобрела новые коннотации. Наряду со ставшей уже традиционной проблематикой социального отчуждения в рыночном обществе появились новые риски и угрозы «самостоянию» личности. Развитие информационных технологий только усилило манипулятивный эффект для человека, а перспективы массового применения биотехнологий создают новые вызовы для индивидуальной идентичности. Процессы, развивающиеся уже более ста лет в социальной, научной и гуманитарной сферах, настоятельно требуют своего рода «возвращения» к гуманизму, точнее говоря, делают насущно необходимым возникновение нового гуманизма. Поиски новых принципов гуманизма — вот то, что объединяет мыслителей, идеи которых стали предметом изучения в настоящей работе. В советской философии тема гуманизма длительное время углубленно не изучалась. Обновление, которое принесла с собой «оттепель» середины 1950-х гг., выдвинуло гуманистическую тематику на первый план. В 1960–1980-е гг. развитие нашей философии шло в значительной степени, опираясь на гуманистические основания. Вышел целый ряд статей и монографий, в которых подвергались осмыслению теоретические проблемы гуманизма. В меньшей степени изучался гуманистический аспект историко-философской мысли. Наибольший интерес вызывали гуманистические концепции А. Швейцера, П. Тейяра де Шардена, Ж.-П. Сартра, Б. Рассела. В 1980-е и в 1990-е гг. их основные сочинения были переведены на русский язык. Нет недостатка в исследованиях отдельных аспектов творчества мыслителей-гуманистов, но обзорных работ, посвященных философским концепциям гуманистов немного. В 1969 г. вышла в свет книга «От Эразма Роттердамского до Бертрана Рассела: Проблемы буржуазного гуманизма и свободомыслия». В ней наши ведущие историки философии проанализировали гуманистические идеи уже упомянутых А. Швейцера, П. Тейяра де Шардена, Ж.-П. Сартра, Б. Рассела, а также менее известных гуманистов, таких как К. Ламонт или Г. Хаутон. К тому моменту гуманистические взгляды названных авторов еще не получили определенной оценки в отечественной историко-философской литературе, а многие вопросы истории философского гуманизма XX века считались дискуссионными. Поэтому указанная книга стала этапной в изучении гуманистической мысли XX века. Наибольшее внимание в этой книге было уделено работе Международного гуманистического и этического союза (МГЭС). В обзоре его деятельности И. М. Кичанова сосредоточилась на таком аспекте работы гуманистов, как обсуждения и пропаганда идей свободомыслия. Как известно, именно в этом, узком смысле, МГЭС и употребляет понятие «гуманизма». В 2003 г. появилось исследование Ю. Ю. Черного, по существу, продолжившего данную традицию. Как и И. М. Кичанова, автор уделил значительное внимание организациям гуманистов, проповедующих свободомыслие прежде всего тому же МГЭС. Автор дополнил рассказ о современном этапе работы МГЭС и сосредоточился на описании деятельности Совета по светскому гуманизму (ССГ) под руководством Пола Курца и его российского партнера — Русского гуманистического общества (РГО) во главе с В. А. Кувакиным. В свое время в издательстве П. Курца «Prometheus Books» и в издательстве РГО вышла целая серия книг по гуманизму на английском и русском языках. Среди них была и книга И. Т. Фролова «Man, Science, Humanism: A New Synthesis», вышедшая в Нью-Йорке в 1990 г. В данной работе нас интересует не организационная сторона истории гуманизма в XX веке, связанная с деятельностью таких структур, как МГЭС, ССГ или РГО, а собственно философская история гуманизма, история выдвижения различных гуманистических концепций в их единстве и в их различиях. В настоящее время назрела необходимость проанализировать воззрения наиболее значительных мыслителей-гуманистов, выступивших со своими идеями во второй половине XX века и на рубеже века XXI. В этом и состоит задача нашей работы. В ней рассматриваются взгляды Э. Фромма, Э. Блоха, Дж. Хаксли, А. Печчеи, Дж. Нейсбитта, Э. Агацци, Ю. Хабермаса. Отдельно хотелось бы отметить идеи русского философа И. Т. Фролова, анализ взглядов которого занимает особое место в данной монографии. По нашему мнению, среди его современников нельзя назвать другого русского философа, который бы не просто писал о гуманизме, но сформулировал целостную авторскую концепцию гуманизма. Причем сформулирована она была в диалоге с зарубежными мыслителями — как заочном (Э. Фромм, Э. Блох, Дж. Хаксли), так и непосредственном (Ж.-П. Сартр, А. Печчеи, М. Маруа, Дж. Нейсбитт, Э. Агацци, П. Курц, Ю. Хабермас), Что объединяет мыслителей-гуманистов XX века, идеи которых рассматриваются в настоящей книге? Это обращенность к проблеме человека в связи с новейшими технологическими, и особенно, биотехнологическими возможностями и связанными с ними рисками. Собственно говоря, в этом — основной нерв размышлений гуманистов второй половины XX века о человеке и его будущем. Этот акцент на соотношении человека и технологий, социально-этическая оценка проблемы, и является сквозной темой, скрепляющей все главы настоящей книги. Авторы рассмотренных гуманистических концепций отвечают на этот центральный для современного человечества вопрос по-разному, предлагая каждый свое решение глобальной проблемы человека. Эти решения различаются в зависимости от того, в чем усматривает мыслитель ключевое звено, которое бы позволило человечеству выйти из глобального социально-антрополо¬гического кризиса. Для Э. Фромма это психоаналитическое снятие социального отчуждения, для Дж. Хаксли — идея эволюции и коэволюции, для А. Печчеи — глобальная экология, для Дж. Нейсбитта — футурология, для Э. Агацци — этика науки, для Ю. Хабермаса — регулируемая правом общественная активность, для И. Т. Фролова — научно-гуманистическое обновление общества. Иными словами, каждый мыслитель делает акцент на той или иной области человеческой жизни: морали, религии, экологии, права, политики. Эти различия в акцентах, которые авторы расставляют в своих концепциях, объединенных идеями приоритета общечеловеческих ценностей, и обусловили структуру нашей книги. Многие из названных мыслителей принадлежат к традиции, которая восходит к идеям К. Маркса. Собственно, из «Экономическо-философских рукописей» Маркса выросло целое течение западного марксизма и неомарксизма. К нему, безусловно, относятся и Э. Фромм и Э. Блох, а в известном смысле и Ю. Хабермас. В своем философском творчестве И. Т. Фролов опирался как на русскую традицию гуманизма, так на современный ему его западный вариант. Исследователь идей этого русского философа С. Н. Корсаков высказал идею о том, И. Т. Фролов развивал отечественный вариант неомарксизма и еврокоммунизма. Сам Иван Тимофеевич признавался в одном из интервью: «Один из самых привлекательных для меня философов — Эрих Фромм. У меня всегда было с ним больше общего, чем с таким „ультрамарксистом“, как академик М. Б. Митин, с которым мы сражались. И я всегда говорил: „Что мне толку, что мы с ним в одной партии, что мне толку из-за того, что он клянется Марксом и Лениным? Мне Эрих Фромм и Хабермас ближе. В них я как убежденный марксист нахожу гораздо больше, чем у этого догматика, который кроме 4-й главы ‘Краткого курса’ ничего толком не знает“». Конечно, к гуманистическому направлению марксизма принадлежали многие мыслители: и Д. Лукач, и Г. Маркузе, и В. Беньямин, и А. Грамши. Своеобразие авторов, идеи которых мы рассмотрим в этой книге, в том, что они не просто вдохновлялись «молодым Марксом», а стремились объединить марксистское понимание человека с достижениями современной науки, которая мыслилась ими как единая система социально-гуманитарного и естественнонаучного знаний. Можно вспомнить, например, как тщательно обосновывал Э. Фромм свои философские выводы, привлекая результаты современных ему исследований биологии, физиологии, психологии, социологии; И. Т. Фролов разрабатывал комплексный подход, развивая идею Маркса о том, что в будущем естествознание и обществознание объединятся в единую науку о человеке; Ю. Хабермас пытался реагировать на вызовы современной технонауки. Все названные мыслители стремились интегрировать результаты наук и фундировать на основе этой интеграции марксистский гуманизм, поэтому в данном случае применим термин «научный гуманизм», которым пользовался И. Т. Фролов. Этот термин и становится ключевым в данной работе. Научный гуманизм не сводится только к его марксистской версии. В этом направлении ведут поиск многие ученые и философы. Идеи научного гуманизма можно встретить у Дж. Хаксли, Дж. Нейсбитта, Э. Агацци. Мы ставим своей задачей в свете общих тенденций развития философско-антропологической мысли XX века проанализировать основные варианты современного научного гуманизма. Начало книги посвящено анализу работ западных авторов (Э. Фромм, Э. Блох, Дж. Хаксли, А. Печчеи, Дж. Нейсбитт, Э. Агацци, Ю. Хабермас). Однако наибольший интерес для нас представляет отечественный вариант научного гуманизма — философская концепция академика И. Т. Фролова. При этом важно помнить, что отечественная и западная гуманистическая мысль не просто развивались параллельно, но во многом переплетались, оказывали взаимное влияние на направленность и содержание работ. Уже в начале нынешнего века были опубликованы углубленные работы, посвященные сопоставлению идей, например, Э. Фромма и И. Т. Фролова. Исследователи современной философии приводят свидетельства идейного взаимодействия, в том числе через личные контакты, И. Т. Фролова с Дж. Нейсбиттом, Э. Агацци, Ю. Хабермасом. Важнее, однако, другое. Научный диалог западной и отечественной гуманистической мысли второй половины XX века основывался на поисках ответов на одни и те же вопросы — вопросы, которые ставит перед человечеством развитие современного мира. Отечественный научный марксистский гуманизм, связанный с именем И. Т. Фролова — многоуровневая сложная система, имеющая разные источники. Первый и главный из этих источников мы уже называли — философия человека молодого К. Маркса. Публикация в 1956 г. массовым тиражом тома ранних произведений Маркса, в том числе «Экономическо-философских рукописей 1844 года», не только совпала по времени с XX съездом КПСС, но, по существу, знаменовала собой новый период советской философии. Начался подлинный бум исследований в области марксистского гуманизма, и концепция И. Т. Фролова вполне закономерно выросла на этой почве. Второй источник гуманизма И. Т. Фролова — русская гуманистическая мысль, имеющая свои оригинальные истоки. Своеобразным манифестом гуманизма стало в середине XIX века творчество Н. Г. Чернышевского и его последователей. Гуманизм русских мыслителей-демократов проявлялся в стремлении прежде всего к освобождению миллионов людей от крепостного рабства, освобождению личности от произвола и деспотизма, ликвидации сословных ограничений, освобождению женщины от пут патриархальной морали, светскому характеру государства. Вместе с тем, в качестве реакции на революционный гуманизм, стал формироваться теоретический антигуманизм. Ярким примером его в XIX веке может служить философия «общего дела» Н. Федорова. В начале XX века антигуманистическая мысль получила законченное выражение в веховстве. Веховцы выступили против героических притязаний человека, самостоятельно творящего свое будущее. Они противопоставили моральному кодексу русской интеллигенции иное понимание предназначения человека, в основу которого было положено религиозное смирение. Н. Бердяев, в творчестве которого присутствовали и гуманистические мотивы, в целом занял, как и другие веховцы, позицию теоретического антигуманизма. Он отвергал идею о человеке как о высшей ценности жизни и культуры, называя ее самообоготворением человека. Безбожный человек, согласно Н. Бердяеву, приносит себя в жертву нации или классу. Антропоцентризм гуманизма, по мысли Н. Бердяева, должен быть заменен новым религиозным сознанием. Однако демократический характер исканий русской интеллигенции наложил свой отпечаток даже на ее религиозные взгляды. Как результат, и веховцы, и Н. Бердяев, и другие русские мыслители конца XIX – нач. XX вв. в начальный период находились под влиянием разных форм марксизма, высоко ценя его гуманистическое измерение. Интересно, что на второй источник нового гуманизма И. Т. Фролова — классическая русская философия и литература в лице их наиболее значительных представителей: Вл. Соловьев, Н. Бердяев, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский — первыми обратили внимание китайские историки русской философии. Для китайских философов Ань Циняня и Яо Ин академик И. Т. Фролов — главный продолжатель русской философской традиции в современных условиях. При этом китайские авторы не голословны. Они ссылаются как на факты и обстоятельства жизненного пути И. Т. Фролова, так и на его высказывания. Не во всем с китайскими учеными можно согласиться, но влияние великой традиции поисков правды и смысла жизни в его творчестве — несомненно. Интерпретация творчества И. Т. Фролова как развития и продолжения традиций русской философии — это оригинальный вклад китайских ученых в оценку гуманистической концепции философа, в более глубокое понимание философских идей И. Т. Фролова. Интересно, что китайские авторы считают, что в отличие от западного Ренессанса на русской почве гуманизм развивался в рамках православной традиции. Речь идет здесь идет, разумеется, не столько о православном богословии, сколько о православно ориентированной публицистике и художественной литературе. Русская традиция гуманизма, как верно отмечает Яо Ин, имела, в отличие от западной, антибуржуазную направленность. В творчестве Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого проводилась идея об искомой гармонии между богом, миром и по совести живущим человеком. Вот этот гармоничный русский гуманизм китайские философы ценят выше западного и находят его черты у И. Т. Фролова. Наконец, важным источником русского варианта научного гуманизма стали труды Э. Фромма, Дж. Хаксли и некоторых других западных авторов. В книгах И. Т. Фролова большое место занимает тщательный анализ их идей. В этом смысле западный и российский научный гуманизм развивались параллельно и взаимно обогащали друг друга. На рубеже XX и XXI веков многие научные положения, на которые опирались в свое время Э. Фромм или Дж. Хаксли, устарели. Научная концепция гуманизма подверглась небывалым ранее вызовам со стороны трансгуманистов, проповедующих переход от человеческого к постчеловеческому существованию и опирающихся на пул постмодернистских философских учений. Трансгуманисты не верят в перспективы человека и рода человеческого, подменяя человека стихийными, неконтролируемыми результатами НБИКС-конвергенций, некими кибернетическими, преодолевшими «социальность» ансамблями. Но научный гуманизм и его марксистская версия продолжают развиваться, потому что их основное научно-философское содержание отражает исторический путь развития человека как биосоциального существа и указывает на оптимистические перспективы человека и человечества. Своеобразие марксистского гуманизма не только в вере в человека, в его силы и возможности, в его разум и гуманность. Марксистский научный гуманизм выдвигает на первый план человека, который в ходе предметной технической деятельности способен преобразовать свою жизнь и планету, на которой он живет. Он создает вокруг себя «вторую» природу по законам первой природы. Такой человек сознает в себе самом источники своей силы. При этом человек в марксистском гуманизме не впадает в ницшеанское творение сверхчеловеческих идолов. Он остается человеком, который сохраняет исторический оптимизм. В течение всей своей истории человек изменял среду и попутно менялся сам. В XX веке он взялся направлять развитие окружающей среды в глобальном масштабе, а в XXI веке он пытается направлять собственное изменение. В этом — качественная новизна ситуации человека в мире. Направляемое развитие не может осуществляться без заранее выдвинутых и обоснованных нормативов, без идеальных моделей. Если же речь идет о преобразовании человеком самого себя, нормативы и идеальные модели должны приобрести нравственно-гуманистический характер. Человек не может элиминировать духовно-нравственное измерение самого себя, иначе он станет относиться к себе не «по-человечески». Человечество достигло в своем развитии рубежа, когда человек превращается в объект практического воздействия. Это касается и планетарной среды его обитания (глобалистика) и его биологии и генетики (этические проблемы биотехнологий). Применение современных технологий размывает границы того, что принято было обозначать понятием человек, поэтому человек и его будущее в качестве человека и представителя всего человеческого рода становится главной глобальной проблемой. Сохранит ли человек себя в качестве человека? Сохранит ли каждый представитель рода свою индивидуальность? Или индивидуальность станет материалом конструкторских действий трансгуманистов, теоретические защитники которых есть и среди наших философов? Вмешиваться в человеческую природу нужно, но не для того, чтобы превратиться в «постчеловеков», а чтобы устранить проблемы, мешающие свободному развитию способностей человека и рода человеческого. Наше время показывает поразительную жизненность и прогностическую силу положений концепции нового гуманизма, сформулированных И. Т. Фроловым. Сегодня в научной литературе и публицистике повсеместно обсуждается идея о том, что в эпоху ковида, биотехнологий и цифровизации человечество вступило в «новую реальность». Мы слышим многочисленные высказывания о том, что человечество вступает в новую эпоху цифровизации и НБИКС-технологий, когда сложнейшие связи социальных, научных и технологических процессов коренным образом изменят жизнь людей. Но еще тридцать лет назад, в лекции на XIX Всемирном философском конгрессе в Москве И. Т. Фролов говорил: «Конечно, сегодня новая реальность заставляет по-новому оценить многое из того, что утверждалось ранее в неоправданно категорической форме. Это относится к философским вопросам перспектив человека и человечества в условиях глобальных проблем и угроз». Фактически, философ несколькими словами определил переломную суть нашего времени: наступление новой реальности в условиях глобальных проблем и угроз для человека и человечества. Мы должны быть готовы встретить перемены. Важно, в какой мере процессы развития науки и техники подконтрольны обществу. В наши дни новая реальность превращается из прозрения выдающегося философа в повседневность, обволакивающую человека во всех его отношениях к миру. Но ощутимость ситуации новой реальности не снижает ее грозности и непредсказуемости. Вмешательство человека становится глобальным вызовом экосистеме. Способность биосферы к авторегуляции в условиях роста антропогенных вмешательств снижается, а реакция ее становится труднопрогнозируемой. Технологии искусственного интеллекта начинают выходить за границы понимания создавшего их человека. Результаты нашего воздействия на такие системы предсказать точно невозможно, что усиливает неопределенность будущего для человека. Человеку еще предстоит освоиться в новой эпохе, адаптироваться к ней с приобретениями и потерями. Нельзя не привести еще одного пророческого высказывания И. Т. Фролова, приобретшего дополнительную актуальность в период коронавирусной пандемии 20-х гг. XIX века: «Блага, которые мы получаем от генной инженерии — например, „зеленая революция“ в сельском хозяйстве — сопряжены со страшными опасностями. Как в атомной энергетике — только еще коварнее. Всё так может расползтись, что в один „прекрасный“ день, проснувшись, мы вдруг ни одного листочка, ни одного дерева не увидим. Оказывается, что всё сожрали какие-то рекомбинантные организмы, которые выскочили из лабораторных пробирок. А потом эти организмы возьмутся за нас. Я не раз призывал ученых: давайте констатировать эти опасности не постфактум. Давайте их упреждать. Иначе будет поздно». Эти поразительные по точности предвидения слова были сказаны И. Т. Фроловым в 1989 г. в ходе беседы с участниками молодежной организации Пагуошского движения ученых. Он говорил тогда собеседникам, что общество вправе требовать от ученых такого мудрого подхода в условиях, когда простая небрежность, не говоря уже о злой воле или «научном» самомнении, может иметь непоправимые последствия. Общество должно получить информацию о возможных опасностях не постфактум, а заранее, и именно в своевременном осмыслении проблем и информировании общества состоит долг ученых. В своих работах И. Т. Фролов писал, что проблемы, с которыми столкнулось человечество в результате высвобождения атомной энергии, могут показаться «детскими игрушками» перед угрозами биологической стадии научно-технической революции. Слова философа действительно сбылись спустя тридцать лет в разгар пандемии коронавируса. Человек не может развиваться, не делая проекций в будущее. Это касается всех аспектов его бытия — от науки и техники до выяснения смысла жизни. Строя проекции в будущее, современный человек уже не может не делать этого иначе, как в связи с новыми завоеваниями науки. Поэтому он сам становится для себя центральной проблемой — в этом смысловой центр гуманистической мысли И. Т. Фролова. Предвидение будущего для И. Т. Фролова означало прежде всего определение и осознание гуманистических альтернатив развития человечества, главной из которых является выбор между «духовным и физическим крахом человечества и коммунистической перспективой, которая оказывается спасением для человечества, его культуры, его цивилизации». И. Т. Фролов проводил в своих трудах мысль о том, что правильный путь освоения новых технологий — это разумный реализм. Человечеству вредит как технократический оптимизм, так и технофобия. Они одинаково опасны, ибо, несмотря на свою противоположность, приводят к сходному результату: утрате способности к своевременному и всестороннему контролю человека над продуктами его собственной деятельности. И. Т. Фролов говорил, что сегодня от того, сможет ли человек избавиться от целого ряда иллюзий и стереотипов, зависит, продолжится или катастрофически завершится развитие земной цивилизации. Важное значение для гуманизации процесса включения новейших технологий в повседневную жизнь людей имеет качество социального субъекта. Мыслители-гуманисты Дж. Хаксли, Ч. П. Сноу, А. Печчеи, И. Т. Фролов давно выявили феномен своего рода «ножниц» между стремительным ростом технологического могущества человека и недостаточной готовностью людей к управлению новейшими технологиями. Техническая неподготовленность стоит здесь на последнем месте. Гораздо важнее степень социально-этической зрелости тех, кому мощная и сложная техника попадает в руки. В результате прогресса технонауки уровень человеческого фактора становится ниже уровня применяемых технологий, что неизбежно приводит к росту аварий и катастроф. В водовороте рубежа XX и XXI веков человечество подрастеряло уверенность в будущем. Но без созидательного настроя невозможно никакое движение вперед. Поэтому научный гуманизм так важен сегодня как мощное средство против духовной слабости, против утраты человеком самого себя и своих перспектив. Научно-гуманистическое направление продолжает развиваться в современной русской философии. Ежегодно в Институте философии РАН проходят научные Чтения, посвященные памяти академика И. Т. Фролова. В Чтениях участвуют не только философы, но и ученые, специалисты в области естественных и социально-гумани¬тарных наук. На Чтениях обсуждаются актуальные проблемы развития науки и общества, среди которых перспективы развития глобальной цивилизации, ответственность ученого в век высоких технологий, смысл, цели и перспективы совершенствования человека, возможности, опасности и границы применения во имя этого совершенствования НБИКС-технологий, проекты «конструирования» транс- и пост-человека. Концепция научного гуманизма продолжает давать ответы на вопросы современности. Научный гуманизм как мировоззренческая позиция не сводится только к когнитивной сфере. Не менее важна проекция гуманистических идеалов на социальную практику. Показательно, что И. Т. Фролов новый гуманизм, гуманизм рубежа XX и XXI веков называл одновременно и научным, и реальным. Последняя характеристика означала именно практическую ориентацию гуманизма. Для И. Т. Фролова соединение гуманизма с социальной практикой происходило в период перестройки, в то удивительное время, может быть первое в истории России, когда власть не только декларировала принцип приоритета человека, но и реально стремилась им руководствоваться. Возможно, в данном случае мы имеем дело вообще с новым пониманием роли гуманистической философии. Знаменитый призыв «изменить» мир, конечно, носит предельный характер. Но понимание роли философии в обществе нуждается в переосмыслении в свете гуманизма. С античных времен философия считалась «царицей наук». Философы всегда формулировали проблемы, которые возникали на переднем крае науки, на стыках научных дисциплин, в тех пределах, где наука еще не выработала языка для осмысления новой реальности. Философы работают с категориями, которые позволяют ученым расширить границы познаваемого и выйти на новый уровень знаний о человеке, использовав методологические инструменты философии. В наши дни человек стал объектом воздействия как биотехнологий, так и социальных технологий. Развиваются технологии, для которых человек стал объектом изменения и «улучшения». Поэтому исходными становятся не технологические, а смысловые и культурные вопросы: что мы можем считать «улучшением» для человека? В поиске ответов на эти вопросы решающее слово должно принадлежать философии. Между тем, ведущим трендом философии за последний век стала утрата человека. Аналитическая философия просто потеряла антропологическую проблематику. Ее антипод в диапазоне философских позиций — постмодернизм — провозгласил «смерть человека». Сегодня философия должна вспомнить о своем долге перед человечеством и не бежать за когнитивными науками и нейронауками, подстраиваясь к ним, а выполнить собственную задачу и вернуть человека в пространство мысли как синтетическое существо. В 1972 г. на заседании «круглого стола» журнала «Вопросы философии» И. Т. Фролов выдвинул положение о новой роли философии в условиях научно-технической революции. «Эта роль философии принципиально нова по сравнению с тем пониманием, которое имело место как в классической новоевропейской, так и в позитивистской и неопозитивистской методологии научного познания». Философия, чтобы быть современной, не строит завершенных систем. Она открыта для выявления, осмысления и поисков путей решения острейших проблем человечества. Новая роль философии в культуре означает ее постоянное взаимодействие с наукой, взаимодействие с религией, взаимодействие с искусством, взаимодействие с политикой. В этом — высшая степень рефлексивности философии, как справедливо считает академик В. А. Лекторский. Г. Г. Малинецкий назвал возвращение философии к человеку «императивом Фролова»: человек должен стать в центр всей структуры науки при объединяющей роли философии. Специфика познания такого объекта как человек в том, что он как целостность не может быть постигнут по какому-то одному или даже по нескольким измерениям. Обеспечить же синтетическое познание человека — труднейшая задача. Важнейшая методологическая трудность состоит в том, что приходится иметь дело не просто с меняющимся объектом, но с объектом, который, преобразовывая среду, изменяет себя сам, развивая в процессе преобразования свою собственную сущность. Вторжение в сокровенные глубины природы, тем более, природы человека, делает настоятельной необходимостью гуманизацию процесса научного познания, оценку его результатов с позиций принципа приоритета человека. Философия определяет гуманистические ориентиры познания и откликается на основные болевые точки общественного развития. В этом и новая роль философа в обществе и, можно сказать, новый стиль философствования. Философ не изрекает последние истины. Он берется за острейшие проблемы современности вместе с теми учеными, писателями, художниками, политиками, кто эти проблемы поднимает. При этом философ подходит к любым проблемам с точки зрения приоритета человека. В этом и состоит сегодня, считал И. Т. Фролов, собственно философский подход к делу. Вопрос о месте человека в мире всегда был центральным для философии. Новаторство И. Т. Фролова проявилось в осознании того, что обсуждение проблемы гуманизма оказывается в то же время обсуждением того, что такое философия и для чего она существует. Философ концентрирует внимание на проблемах выживания и развития человечества и стремится объединить усилия представителей различных специальностей в решении этих глобальных, комплексных по своей природе проблем. Философ откликается на призыв современности и одновременно указывает направление в будущее. В этом случае философская теория не уходит в прошлое вместе с уходом из жизни ее творца. Напротив, она как прожектор продолжает освещать путь познания. В этом новый стиль философствования и новая роль философа в обществе. И. Т. Фролов первым в нашей философии сумел осознать тектонические изменения в самом строе мышления. Своей жизнью он показал пример жизни в философии в соответствии с новым пониманием ее роли в культуре. В жизни и творчестве И. Т. Фролова постулируемое им гуманистическое начало находило свое воплощение в борьбе за экологию, в общественно-политической деятельности, в обращении к широкой аудитории через телевизионные «Философские беседы» с учеными, писателями, художниками, священнослужителями. В своей совокупности, эта деятельность сыграла большую роль в борьбе с узостью мышления, технократическим подходом к природе, нигилистическим отношением к философии и культуре. Она наглядно показала, что философские идеи, взгляды, концепции, на первый взгляд весьма абстрактные, удаленные от жизни, дают ответы на вопросы, волнующие всех и каждого. Результатом анализа взглядов современных мыслителей-гуманистов в предлагаемой вниманию читателя работе стал вывод о том, что современный философский гуманизм не может оставаться достоянием интеллектуальной элиты. Философ-гуманист стремится донести свои идеалы до всего научного сообщества и шире — до общества в целом. Благодаря этому представители конкретных наук могут объединить усилия различных специальностей в решении глобальных проблем человечества. А люди могут найти в гуманистических идеалах помощь в облегчении практических трудностей, возникающих в общественной жизни. В этом, возможно, и состоит высшее проявление гуманизма.
Об авторах
 Фролова Мария Ивановна Научный сотрудник Института философии Российской академии наук (ИФ РАН). В 1991 г. окончила с отличием философский факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, в 1994 г. — аспирантуру факультета социологии МГУ имени М. В. Ломоносова. С 2016 г. — научный сотрудник сектора гуманитарных экспертиз и биоэтики ИФ РАН.
Сфера научных интересов М. И. Фроловой — философская антропология XX века. Она автор многочисленных публикаций в журналах «Вопросы философии», «Человек» и др. Ученый секретарь группы по изучению творческого наследия академика И. Т. Фролова, а также ежегодно проходящих в ИФ РАН международных конференций, посвященных творчеству академика И. Т. Фролова (Фроловские чтения). Редактор-составитель ежегодных сборников, издающихся по материалам Фроловских чтений, и серии книг «Из наследия И. Т. Фролова», выходящих в издательстве URSS.  Фролов Иван Тимофеевич Философ, общественный и политический деятель, академик РАН. Занимался философией биологии, методологическими, социальными и этическими проблемами науки, стал основоположником в разработке таких проблемных областей, как глобальные проблемы
современности, комплексное изучение человека. Одним из первых в нашей стране обратился к изучению биоэтических проблем. С 1968 по 1977 г. был главным редактором журнала "Вопросы философии". В 1992 г. основал и возглавил Институт человека РАН. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||