|
Оглавление
Из предисловия
Критика Чистаго Разума, которую профессоръ Кантъ три года тому назадъ подарилъ ученому мiру, представляетъ собой, безъ сомненiя, самое выдающееся и важное явленiе, какое только могло когда-либо иметь место въ области спекулятявной философiи. Это произведенiе въ отношенiи новизны своего предмета и совершенной оригинальности его разсмотренiя, равно какъ и въ отношенiи проницательности и всюду проникающаго его глубокомыслiя, является почти единственнымъ въ своемъ роде. Оно съ безусловной достоверностью доказываетъ намъ не только то, что все существовавшiя до сихъ поръ метафизическiя системы представляютъ собой лишь пустую софистику и хитросплетенiя, но открываетъ намъ также и тотъ путь, следуя которому, мы можемъ дойти, наконецъ, до метафизики, надежной и вполне удовлетворяющей нашъ разумъ. И это произведенiе не представляетъ собой пробы пера какого-нибудь увлекающагося юноши или собранiе случайныхъ литературныхъ опытовъ какого-нибудь вдохновеннаго мечтателя, которому переделывать системы и мiры такъ же легко, какъ менять свою прическу, но это есть произведенiе человека, котораго Германiя уже давно почитаетъ, какъ одного изъ своихъ величайшихъ философовъ, – научное построенiе, глубоко продуманное во всехъ своихъ мельчайшихъ частяхъ, обоснованiю и выполненiю котораго мирный изследователь посвятилъ большую часть своей жизни, объ идее котораго онъ уже 19 летъ тому назадъ велъ переписку съ знаменитымъ Ламбертомъ, а первыя основоположенiя изложилъ 14 летъ тому назадъ на своемъ диспуте при вступленiи въ должность ординарнаго профессора. Такое произведенiе заслуживаетъ не только вниманiя всякаго, кому не безразлично исправленiе и расширенiе познанiй нашего разума, имеющихъ всеобщее значенiе, но также самаго основательнаго и тщательнаго изследованiя спецiалистовъ. Доказательство неправомерности всехъ нашихъ метафизическихъ прiобретенiй можно въ настоящее время считать уже окончательнымъ достоянiемъ историко-философскихъ изследованiй нашего столетiя. Поэтому оставить это доказательство неизследованнымъ было бы равносильно молчаливому признанiю, что Кантъ правъ, и что отныне мы или должны философствовать въ его духе и по его указанiямъ, или совершенно отказаться отъ всякаго дальнейшаго философствованiя. Последнее, какъ весьма наивно замечаетъ Кантъ, было бы равносильно решенiю совсемъ отказаться отъ дыханiя, чтобы только не дышать нечистымъ воздухомъ. Первое, напротивъ, уже само по себе предполагаетъ знакомство съ системой Канта и ея изученiе. Между темъ это важное произведенiе Канта (Критику Чистаго Разума) постигла своеобразная участь: почти со всехъ сторонъ раздаются жалобы на ея непреодолимую темноту и непонятность. Нагляднымъ доказательствомъ этого являются между прочимъ две известныхъ рецензiи на эту книгу: одна въ "Геттингенскихъ Ученыхъ Запискахъ" и другая во "Всеобщей Немецкой Библiотеке". Что такая книга, какъ "Критика Чистаго Разума", где предметъ изследованiя касается первоначальныхъ основъ и возможности всякаго ощущенiя и мышленiя, т.е. какъ разъ того, что есть самаго тонкаго и глубокаго въ нашихъ умозренiяхъ, где въ каждомъ разсужденiи требуется полное отвлеченiе отъ всего чувственнаго и разумъ предоставляется совершенно самому себе, лишаясь всякой помощи со стороны чувственныхъ образовъ, где кроме того каждый шагъ впередъ является еще совершенно неизведаннымъ и необезпеченнымъ, где каждое новое воззренiе представляется еще совершенно чуждымъ и неожиданнымъ и где все вообще, и понятiя и языкъ, одинаково новы и необычны, – что такая книга не можетъ быть популярной и понятной каждому, что даже искуснымъ мыслителямъ она представляется трудной и требуетъ отъ нихъ большого напряженiя, что местами она должна даже оставаться темной и при своей значительной величине утомлять даже самаго прилежнаго читателя, – во всемъ этомъ, по моему убежденiю, нетъ еще ничего, что могло бы побудить насъ отнестись къ ней безъ требуемаго вниманiя. Но что ее разсматриваютъ чуть ли не какъ книгу за семью печатями, которую никто не въ состоянiи открыть, или хотятъ видеть въ ней такую иеобычайную глубину, что даже сами философы тщетно старались проникнуть въ нее при помощи света обыкновеннаго человеческаго разсудка – вотъ что действительно представляется страннымъ. Эта неожиданная судьба Критики, которая, конечно, должна была быть весьма непрiятна ея автору, имела между темъ для публики тотъ благопрiятный результатъ, что въ "Пролегоменахъ ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть въ смысле науки", изданныхъ господиномъ профессоромъ Кантомъ въ прошломъ году, она получила очень ценное разъясненiе его главнаго произведенiя. И действительно, эти Пролегомены проливаютъ на систему автора много света. Правда, жалобы на непонятность этой системы стали немногимъ реже и теперь после изданiя Пролегоменъ. Более того, иногда дело принимаетъ, повидимому, даже такой видъ, что Пролегоменъ боятся больше, чемъ самой Критики. Насколько я понимаю, причина этого заключается, быть можетъ, въ следующемъ: какъ ни ясно въ начале Пролегоменъ указана истинная цель Критики, они все же въ дальнейшемъ изложенiи представляются намъ въ некоторыхъ местахъ слишкомъ подробными и связанными со многими второстепенными соображенiями, что несомненно мешаетъ выяснить и усвоить себе действительную логическую связь содержащихся въ этомъ сочиненiи умозаключенiй. Авторъ оказался здесь темнымъ исключительно потому, что хотелъ быть слишкомъ яснымъ. Однако, въ большинстве случаевъ Пролегомены и сами по себе совершенно непонятны, но необходимо предполагаютъ уже знакомство съ Критикой и сравненiе съ ней. А это сравненiе есть до такой степени кропотливое и трудное дело, что вместо искомаго разъясненiя часто приводитъ къ еще большимъ затрудненiямъ. Къ этому присоединяется еще и то, что Критика следуетъ синтетическому методу, наиболее подходящему здесь по самой природе дела, тогда какъ Пролегамены, напротивъ, придерживаются аналитическаго способа разсмотренiя, что хотя и способствуетъ, конечно, лучшему усвоенiю предмета, но въ то же время скорее затрудняетъ, чемъ облегчаетъ читателя при усвоенiи имъ целаго, переводя его съ одного пути, который онъ уже прошелъ съ большими для себя усилiями, на этотъ второй совершенно новый путь... Об авторе
Шульц Иоганн Немецкий математик и философ. Родился в Мюльхаузене (Восточная Пруссия). С 1775 г. состоял приват-доцентом по математике в Кёнигсбергском университете, а в 1786 г. был назначен ординарным профессором математики в том же университете. Занимал должность королевского придворного проповедника в Кёнигсберге, был пастором в Лёвенхаге (под Кёнигсбергом). Особенную известность И. Шульц приобрел как первый энергичный последователь и защитник философии Иммануила Канта. Он был автором отзыва о диссертации Канта (1771), а его труды о философии Канта, в число которых входит и предлагаемая читателям книга (1791), во многом способствовали благоприятному восприятию его понятной далеко не всем критической философии. Известность также получили математические работы И. Шульца, посвященные теории параллельных прямых, теории бесконечности, основам так называемой «чистой механики» и др.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||