|
Оглавление
Введение
Мы жили, существуем и продолжаем осуществлять коммуникацию в условиях национальных языков, хотя и вместе с тем также оказываемся в процессе глобализации, при котором современное общество должно становиться универсальным, а с языковой стороны многоязычным и полиглотным. Национальный, общенародный язык есть духовная реальность и материальное средство общения страны. Он является общепонятным средством и эффективным механизмом коммуникации, поскольку выступает хранителем народного опыта, сохраняя как прежние впечатления, так и являясь основой дальнейшей деятельности. Национальный язык имеет определенную и сложную структуру, составляемую в базовом аспекте разновидностями – языками; они характеризовались наукой на разных этапах (об этом.: Ж.Жильерон, Ш.Балли; Л.Вейсгербер; Г.Суит; Е.Д.Поливанов, В.М.Жирмунский, В.В.Виноградов, Д.Н.Шмелев, Е.А.Земская). Важнейшие из составляющих языковых формаций, при их разной представительности и презентативности – литературный язык и разговорная, устная речевая сфера. Они имеют свое присущее место в коммуникативной системе и играют определенную роль в коммуникации. Объективно существует иерархия форм национального языка, соотношения же внутри нее исторически изменяются, в силу чего систему национального языка необходимо выявлять, скрупулезно анализировать, ср. [Фрей], [Панов] и уточнять языковой материал и его соотношения. В современности происходят лингвистические процессы, имеющие к языковой системе и коммуникативному механизму то или иное важное отношение. Один из них – изменение диалектов как территориальной разновидности языка и их места в структуре национального языка; меняются и другие формации – разновидности национального языка, в реальности которых происходят и другие конструктивно важные процессы. Национальный язык, реализуясь в разных формах и планах, составляет определенное коммуникативное пространство. Сложный феномен представляет коммуникативное пространство современности. Структура коммуникативного пространства и структура языка, взаимодействуя, обусловливают важные лингвистические процессы и явления (см. о базовых понятиях коммуникации Г.Н. Нещименко, ср. о функционировании современного чешского языка [Гофманова, Мюллерова], о современном функционировании болгарского языка). В материальном ряду вместе с базовыми феноменами коммуникационного механизма имеет место нелитературность. Нелитературность следует рассматривать как речевой феномен, языковое явление и явление коммуникации. В жизни и реальности общения существуют ее разные типы и разновидности, см. в одном аспекте [Девкин]. Онтологически однопорядковый с нею конструктивный феномен и лингвистическую проблему представляет норма, - норма языка и речи. С другой стороны основополагающим объективным феноменом языка и научным понятием является правильность. Она представляет собой сложное и трудноуловимое понятие и реальное явление. Выделяются основные источники языковой правильности: авторитетные тексты; обращение к языковым фактам, наиболее широко представленным в различных сферах и типах общения; эстетическое чувство создателя грамматических правил; применение принципа аналогии. Системным языковым феноменом является и ошибка. Вместе с нормативным аспектом она специально и систематически начала освещаться в науке (А.Фрей). Следует системно и взаимосвязанно рассматривать ошибку и норму. Квалифицирование ошибки и нормы представляет большую проблему синхронии, теоретическую и практическую. Данная проблема актуальна в связи с происходящими речевыми процессами и изменениями в них. Ср. новое в современной русской речи: я искренне не понимаю (Нов. газ. 08. 22) и подобное с системным значением слова "искренне" – откровенно, правдиво, прямодушно (Сл-рь р. яз. в 4 т. 1981); аналогично отметим: Идти по зебре с коляской откровенно страшно (АиФ 2011. 1-2). Сравним также с толкуемыми значениями слов выражения: поверить в это нет никакого шанса (Лит. газ 08.28), там нет вариантов пробиться (устн. речь 2010 г.), без вариантов проиграл свой бой (РГ 28.2. 08) и т.п. Ошибка возникает не только при нарушении литературной нормы, но обозначается и при использовании нелитературного материала как меньшее соответствие или несоответствие языковой системе, ср. слово в современной письменной речи: что поражает напрочь, так это финал спектакля (ЛГ 08.28), – не типовое употребление лексемы даже в рамках просторечия; аналогично несоответствие в современной беллетристике: И когда я было собираюсь ответить, он спрашивает (С.Минаев, Духless). Необходимо изучать соотношение ошибки и нормы, выстраивать философию нормы и ошибки. Необходимы разграничивающие их критерии. Конструктивный критерий не один. Базовый показатель – это соответствие языковой системе; важнейший прагматический критерий: выразить всё с минимумом усилий. Также в этом направлении работает социофункциональный критерий – лингвистическая потребность как всеобщая категория, и вместе с ней выдвигается целесообразность языкового факта. Русское просторечие как языковая формация имеет определенную историю, восходя корнями к шестнадцатому веку. Термин возник из словосочетания "простая речь", употреблявшегося в ХVI–ХVII в. как название не книжного, народного языка. В лексикографии слово "просторечие" впервые зафиксировано словарем в последней четверти ХVIII в. В ХVIII веке просторечие является характерным признаком низкого стиля, при этом проникая и в средний стиль. К началу ХIХ века ситуация просторечия меняется: при складывании литературного русского языка наряду с письменной формируется и его устная, разговорная разновидность, поэтому границы просторечия начинают сужаться. Слово "просторечие" приобретает двоякое значение, а именно: общенародные средства речи, оставшиеся вне литературного языка; сниженные и грубоватые элементы в составе самого литературного языка [Толк. сл. п/ р. Ушакова] (далее: ТСУ), [Филин]. Происходило и дальнейшее изменение лингвистического понятия и речевого явления. Внелитературное просторечие было свойственно городскому населению, не овладевшему литературными нормами и полноценным образованием, но тяготевшему к ним. Это речь так называемого простого народа в городе, то есть необразованных или полуобразованных мастеровых, слуг, торговцев и т.п. В ХХ столетии, в советскую эпоху с ее видными социальными изменениями просторечие потеряло свою социально-классовую основу и окраску и сохранялось у недостаточно образованных лиц. В дальнейшем большой круг лиц, говорящих только на просторечии и не владеющих другими языковыми кодами, как таковой исчез. Но есть, продолжает существовать соответствующий языковой материал просторечия, который узнаваем и ощущаем. В системе коммуникации выделяется со смежной стороны также разговорная речь как разновидность литературного языка, хотя существуют ее разные понимания. Границы между просторечной и разговорной лексикой нечетки и подвижны. В лингвистическом процессе выделяется и "литературное просторечие" (В.В.Виноградов и др.). С этой точки зрения просторечие как сниженный, эмоционально и экспрессивно окрашенный способ отображения действительности входит в состав литературного языка, будучи свойственно речи образованных людей. Оно может употребляться при определенных обстоятельствах и с определенными задачами общения. Необходимо подметить, что в языковой реальности, языковом материале и речевой практике объективно существуют степени нелитературности. Даже малограмотная речь не состоит только из неправильностей, и ее основу составляет общенародный язык с присущим ему грамматическим строем и основным словарем. Степень присутствия неправильностей в речи различна. Чем больше в речи нелитературных, располагающихся ниже среднего стиля единиц, и чем они ниже среднего стиля, тем более насыщенным и концентрированным становится дискурс просторечия, и наоборот. С другой стороны, существуют языковые факты, находящиеся на грани литературной нормы. Они понятны и достаточно употребительны, особенно в устных разновидностях речи, обладают ярко выраженной стилистической окраской и в письменных стилях литературного языка квалифицируются как ненормативные, тогда как в устной речи могут быть употреблены как нейтральные (Абсолютно несложно было собрать такую компанию (г. Тр. 22.9.08); У ней платье новое; Позвони, я к тебе подъеду; Приедешь - звякни). Но уже лексический и грамматический материал следующего типа: А он оказался такой гоблин; Она карапет такая, – и в устной речи не является совершенно нейтральным, неся ощутимую стилевую и эмоциональную маркированность (ср.: Л.К.Граудина). Имеет место в языковой реальности и такой материал, который соответствует отметке `разговорно-просторечное`, предлагавшейся ранее некоторыми исследователями (О.С.Ахманова, Л.П.Катлинская). Реальность такой менее дифференцированной в пределах снижения сферы речи стилистической характеристики тем более очевидна, что границы между просторечной и разговорной стихией неустойчивы во времени. Далее этой недифференцированной отметки отыскиваются речевые материалы больших степеней нелитературности. По давней филологической традиции вместе с названными речевыми формациями выделялось также "областное просторечие" – нелитературные слова простонародной речи, относящиеся не к одному какому-либо диалекту, но к многим диалектам, и имеющие особую по сравнению с общенародным литературным языком окраску. Характерной особенностью просторечного материала является его употребление в речи всего народа, чем просторечие принципиально отличается от местной – диалектной лексики, которая известна только в определенных территориях, а не на всем пространстве национального языка; и подобной же основой признаков просторечие отличается от жаргона. Объективна история русского языка [Колесов] и история русского литературного языка, как объективно и конструктивно показательно их соотношение. В этом процессе происходит вхождение в литературный язык одних фактов и форм, тогда как другие языковые факты и формы не входят в этот состав, оставаясь за литературными рамками, см. и ср. образование множественного числа существительных, степени сравнения прилагательных, образование глагольных видовых форм и др. При историческом взгляде на языковой материал обнаруживается динамика явления просторечия и изменение понимания, отношения к нему. Изменения явствуют уже из названия одной из позднейших работ: Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен. С другой стороны, новейший (Большой) толковый словарь русского языка отказывается от термина "просторечие", ограничиваясь пометами эмоционально-экспрессивного характера, что обусловливает получаемую языковую картину. Отношение к просторечию и его осмысление должно проистекать из всестороннего скрупулезного изучения данного в общении материала. К изучаемому предмету непосредственно имеет отношение лексикография в ее теории и практике. В толковых словарях имеются случаи различия в постановке помет "просторечное" и "разговорное", каковым образом одно и то же слово получает в разных словарях неодинаковую функционально-стилевую трактовку. В этой связи целесообразно и показательно сравнение толковых словарей на предмет присутствия и толкования просторечия: например, словарь под ред. Ушакова, сл-рь в 4 томах 1981, сл. Ожегова–Шведовой 1993, сл. Скворцова 2009 (квалифицирование слов: ась, ахти, байка, баловать, башка, баять, бедовать, бедолага, бзик, блажить, блудить, брезгун, буде, валандаться, вдругорядь, верхотура, вестимо и др.). Там есть совпадения, но есть и разнобой в словарных атрибуциях. В них не только показатель данного словаря и конкретной словарной работы, но и отражение реальности национального языка. Целесообразно сравнивать и результаты старых лексикографических фиксаций: словарь Даля, сл-рь под / р. Грота–Шахматова, сл-рь под / р. Булича. Целесообразно исследовать просторечие и с позиций теории литературного языка. Необходимо разграничивать и описывать диахронию и синхронию просторечия, его историю и современное состояние. Таким путем выявляется место просторечия в общенациональной коммуникации, выявляется изменчивость просторечия и системный статус этих изменений. В целом имеет место высокая изменчивость просторечного материала и его использования. Необходимо исследовать просторечие в системном плане, во внутренних связях единиц конкретного уровня и взаимоотношениях языковых уровней. Возникает вопрос о системе и системности в просторечии. Основополагающим здесь будет соотношение понятий языка, речи и дискурса, тезис о том, что системна "речь" вместе с тем как системен язык, вопрос как о линейности, так и парадигматичности речи. Просторечие не имеет стилей, так, как они выработаны и представлены в литературном языке, см. [Культ. рус. р.]. Однако высказывания о том, что просторечие "монотонно и не знает жанровых подразделений", что в нем "нет никаких стилистических градаций и оценок" [Гор. прост., с.10], выглядит априорным и презумпциальным и нуждается в фактической проверке и уточнении. С одной стороны, мы наблюдаем в просторечии совершенно одинаковые по содержательному и системному статусу элементы, используемые в общении, как то, ряд негативных названий человека: обормот, олух, охламон. Но определенные внутренние различия и определенное строение просторечной сферы имеют место. Отсюда возникает вопрос о структуре просторечия и ее лингвистической природе. Мы можем выделить функциональную структуру материала. В просторечии выступает архаическая часть (ср. [Каринский] о диалектах и их структуре), и мы отмечаем устаревшие слова в просторечии (абы, авось, али/ аль, ан, ахти, даве, знамо, блондиться, домовничать, вёдро, попухнуть, погореть, попутать, ужо, дескать, чу, дудки!). Мы отмечаем устаревшие грамматические формы просторечия (на воле/ю, на-кось, страмиться (косвенно-возвр.), н`а гости, н`а помочь, кажись, -от, сыру, обезболивать, ужотко), отмечаем устаревшие и исчезнувшие произношения [сливошное]. В этом плане выявляется динамика употребления и перемещения единиц. Например, частицы "ась", "ага" до первой трети ХХ в. ощущались общеязыковыми элементами, не имеющими какой-либо сниженной отнесенности, так что словарь Ушакова подавал такой материал без пометы, но впоследствии слова стали относиться к просторечию, см. Сл. р. яз. в 4 т. 1981; однако произошли и дальнейшие изменения. (Ср. хронологию отображения бытовой речи художественной литературой: А.Н.Островский, Ф.М.Достоевский, А.П. Чехов, А.М.Горький, М.М.Зощенко, М.А.Булгаков, Л.М.Леонов, ВМ.Шукшин) Мы вскрываем и фиксируем старые, прежние элементы просторечия. Мы отмечаем их сохранность и степень сохранности в речи. Таковы современные грамматические факты речи: под низ`ом, заместо, красивше и под.; лексические факты в современной речи: погорели, застукать, проглот, жрать, ага, аж, чай; фонетические элементы: [бум] будем, [щас], [ща] сейчас, [во] вот, [ваще] вообще; синтаксические явления просторечия (Во даёт!) и др. Происходит и исчезновение просторечного материала из употребления, уход единиц из речи: даве, давеча, надёжа, надсмешка, раз`а, солощой, пантал, вставочка; по/калякать; чу; хабалить, хабалка, солкий, попухнуть. Ср. разного времени участки описания речи: Литературная норма и просторечие, 1977; Городское просторечие, 1984. Мы отмечаем разные типы и причины ухода материала просторечия. Кроме исчезнувшего материала мы отмечаем устаревающую часть материала просторечия, менее активную на современном этапе, но еще функционирующую в речи отдельных категорий. Она определяет собой действительную языковую структуру. Наряду с этим материалом мы отмечаем актуальную и активно функционирующую часть языкового материала: байка, баста, бабайка, нажористый, влашной, погореть; мясо (не куриное), корячиться, накрыть (обнаружить въявь, выследить), приткнуться. С этой точки зрения представительным сектором на современном этапе является речь как большого, так и малого города. Необходимо ставить вопрос о эмоционально-стилистической структуре просторечия. Она объективно существует, поскольку в реальной речи при употреблении просторечного материала выявляются и коммуникативно осуществляются внепредметные и типовые предметные различия содержания слов и форм. Ср. в рамках просторечия единицы: даве – солощой –под низом – попухнуть, накрыть, застукать – блондиться, припереться, разораться – развоняться, лаяться, бабник – курва, лярва – наплевать – \ – \; это существующие в языковой системе группы слов разного эмоционального ранга и стилистического статуса. С другой стороны, приводились убедительные примеры стилистической разницы просторечных слов при обозначении одного и того же предмета: бабушка, бабка, старуха; лодырь, лоботряс; болтун, балаболка, пустомеля, пустобрех; взять, сцапать, замести; голь, голытьба; хилый, хлипкий, дохлый; здоровый, знатный (Е.Ф.Петрищева), Данные микрогруппы можно и дополнить (пустозвон), а также можно выстроить другие ряды эмоционально различающихся просторечных слов. Это различия содержания слов по силе и яркости эмоционально-стилевой маркированности или по ее характеру. Мы отмечаем возможные большие различия экспрессии и эмоций в просторечном слове. В другом аспекте различаются фонетические, грамматические и лексические единицы просторечия по степени устарелости, что намечено выше. Таким образом, существует специфика употребления и употребительности соотносительного материала в речи и ее динамика. Рассмотрим материал современного просторечия по структурным уровням языка, после чего произведем описание места и механизма действия языкового материала. Об авторе
Доктор филологических наук, профессор кафедры лингводидактики и межкультурной коммуникации Московского городского психолого-педагогического университета. Область научных интересов охватывает исследования русского языка на различных конструктивных уровнях, проблемы теории языка и межъязыкового сопоставления, процессы, явления и изменения русского языка на современном этапе его развития. Автор ряда статей и монографий, среди которых: "Историческая этнонимика" (СПб., 1992); "Хулиганы и хулиганство в России: Аспект истории и литературы XX века" (М., 2000); "Русская речь 1990-х: Современная Россия в языковом отображении" (М.: URSS, 2010). |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||