|
Оглавление
Предисловие
Хотя, повидимому, общее мнение всего света, точно так же как указание природы и провидения, состоит в том, что целью умозрения должна быть практика или улучшение и упорядочение нашей жизни и наших действий, – тем не менее те, кто преимущественно посвящает себя умозрительным занятиям, видимо, придерживаются, в общем, другого мнения. И действительно, если мы примем во внимание огромные усилия, затраченные на то, чтобы запутать самые ясные вещи, недоверие к чувствам, сомнения и колебания, абстрагирования и разграничения, которые неизбежны при правильном подходе ко всякой науке, – то нам не покажется странным, что люди, обладавшие досугом и любознательностью, затрачивали их на бесплодные изыскания, не снисходя к практической стороне жизни и не изучая самых необходимых и важных областей знания. Согласно принятым философским принципам, мы не можем быть уверены в существовании вещей на том основании, что мы их воспринимаем. И нас учат отличать их действительную природу от того, что доступно нашим чувствам. Отсюда возникают скептицизм и парадоксы. Несмотря на то, что мы вещь видим и ощущаем, чувствуем ее вкус и запах, – ее истинная природа, ее абсолютная внешняя сущность от нас все же скрыта. Ибо, хотя она есть фикция, созданная нашим собственным мозгом, мы ее сделали недоступной нашим способностям. Чувство – обманчиво, разум – несовершенен.Мы проводим жизнь, сомневаясь в том, что другие с очевидностью знают, и веря тому, над чем они смеются и чем пренебрегают. Чтобы удержать беспокойный ум человеческий от бесплодных поисков, необходимо, повидимому, изучить источник его затруднений и, если возможно, установить такие принципы, которые, легко разрешая эти затруднения и в то же время обнаруживая свою изначальную очевидность, могут быть признаны со стороны ума подлинными и освобождающими его от тех бесконечных исканий, в которые он вовлекается. Эти принципы вместе с ясным демонстрированием непосредственного провидения всевидящего бога и естественного бессмертия души явились бы, повидимому, скорейшей подготовкой, равно как и сильнейшим мотивом к изучению и осуществлению добродетели. Эту цель я имел в виду в первой части трактата об Основах человеческого познания, вышедшей в свет в 1710 г. Но, прежде чем приступить к опубликованию второй части, я счел нужным рассмотреть яснее и полнее некоторые принципы, изложенные в первой части, и представить их в новом свете-что и составляет задачу нижеследующих Разговоров. В этом сочинении, которое не предполагает у читателя знания того, что содержалось в первом трактате, моей целью было представить понятия, которые я устанавливаю, в самой легкой и доступной форме,-в особенности имея в виду, что они вступают в решительное противоречие с предрассудками философов, господствовавшими до сих пор вопреки здравому смыслу и естественным понятиям человеческого рода. Если принципы, которые я стараiрсь распространить, будут признаны верными, то их следствием, которое, как я думаю, с очевидностью из них вытекает, окажется, что атеизм и скептицизм будут совершенно уничтожены, многие запутанные вопросы станут ясными, значительные трудности разрешатся, некоторые бесполезные части науки будут отброшены, умозрение вступит в связь с практикой жизни, и люди от парадоксов будут обращены к здравому смыслу. Быть может, кому-нибудь покажется неутешительным соображение, что после того как он сделал круг по стольким утонченным и возвышенным понятиям, ему приходится, в конце концов, мыслить так же, как и другие.-Мне думается, тем не менее, что это возвращение к простым указаниям прiироды после странствия по запутанным лабиринтам философии не лишено приятности. Оно подобно возвращению домой после долгого путешествия: человек с удовольствием оглядывается на многочисленные затруднения и препятствия, через которые он прошел, успокаивается, и, вполне удовлетворенный, радуется, взирая на будущее. Так как моим намерением было убедить скептиков и неверующих доводами разума, то я стремился в точности соблюдать непреклоннейшие законы логики. И беспристрастному читателю, я надеюсь, будет ясно, что возвышенное понятие о боге и утешительное ожидание бессмертия естественно возникают в результате усердной д методической работы мысли, – к чему бы ни вел тот разнузданный, бессвязный путь, – не вполне неудачно названный свободомыслием некоторыми вольнодумцами, которые так же мало могут выносить обуздание со стороны логики, как и со стороны религии или правительства. Быть может, против моего намерения возразят, что, поскольку оно направлено на освобождение нашего ума от трудных, бесполезных изысканий, оно может оказать влияние только на немногих, склонных к умозрению; но если, благодаря тому что их умозрения займут должное место, изучение морали и естественного права получит более широкое распространение среди людей талантливых и одаренных, разочарования, ведущие к скептицизму, будут устранены, критерии добра и зла точно определены, и принципы естественной религии окажутся приведенными в правильную систему, так же искусно расположенную и ясно связанную, как и системы некоторых других наук, – то есть основания думать, что эти результаты не только будут постепенно содействовать восстановлению на всем свете искаженного чувства добродетели, но благодаря обнаружению того, что области откровения, лежащие в пределах досягаемости человеческого исследования, наиболее приемлемы для здравого ума, они расположат также всех благоразумных, не зараженных предрассудками лиц к скромному и осторожному трактованию тех священных тайн, которые находятся за пределами нашего понимания и способностей. Мне остается выразить пожелание, чтобы читатель воздержался со своим приговором относительно этих Разговоров, пока не прочтет их до конца. Иначе он может отложить их в сторону изНза неправильного понимания их цели или изНза затруднений и возражений, разъяснение которым он может найти в последующем изложении. Трактат такого рода должен быть сперва прочитан целиком, чтобы можно было охватить его цель, доказательства, разрешение затруднений, связь и расположение частей. Если будет признано, что он заслуживает вторичного чтения, то это последнее, думается мне, сделает все построение совершенно ясным, – в особенности если обратиться к опыту, который я написал несколько лет тому назад о Зрении, и к трактату об Основах человеческого познания, где многие понятия, выдвигаемые в Разговорах, прослеживаются дальше или выступают в ином свете и где разрабатываются другие вопросы, которые, естественно, направлены на то, чтобы подкрепить и разъяснить эти понятия. Об авторе
 Беркли Джордж Выдающийся английский философ, представитель субъективного идеализма. Родился близ Томастауна (графство Килкенни, Ирландия). Учился в колледже в Килкенни, затем в Тринити-колледже в Дублине, где впоследствии преподавал. В 1713 г. перебрался в Лондон и благодаря первым философским трудам — «Опыт новой теории зрения» (1709), «Трактат о началах человеческого знания» (1710) и «Три разговора между Гиласом и Филонусом» (1713), а также остроумию и обаянию получил признание в лондонском свете. В 1710 г. стал священником. Путешествовал по Европе в 1713–1721 гг.; в 1724 г. был назначен деканом в Дерри (Ирландия). В 1734 г. Беркли получил назначение епископом Клойнским в Дублин, где создал свой последний значительный труд — «Сейрис, или Цепь философских размышлений и исследований» (1744). В 1752 г. отошел от дел и вместе с семьей переехал в Оксфорд.
Философия Дж. Беркли, имевшая сильную религиозную подоплеку, явилась в то же время выражением нового, быстро вытеснявшего схоластику духа, рожденного трудами Декарта, Спинозы, Мальбранша, Локка и Ньютона. Он пытался преодолеть модный скептицизм и атеизм и создать учение, в котором бы гармонично сочетались новая философия и спиритуализм. По учению Беркли, только дух существует на самом деле, весь же материальный мир является одним обманом наших чувств; непроизвольность этого обмана коренится в первоначальных представлениях, возбужденных душой всех душ — самим Богом. Этот спиритуализм Беркли послужил поводом для многочисленных недоразумений и возбудил против себя как философов, так и богословов. |
|||||||||||||||||||||