|
Оглавление
Введение
Подведение итогов развития языковедения XX века – вполне естественная задача науки о языке на переломе столетий, и именно ей посвящены уже многочисленные работы и конференции по историографии лингвистики. Однако у этого процесса есть еще одно существенное назначение. Усилиями историков языковедения должна быть преодолена и ощущаемая в настоящее время в лингвистической среде своего рода "энантиодромия" в связи с утратой прежних, связанных с идеологическими рамками "стандартов" в оценке зарубежных лингвистических концепций. В такой ситуации от историка языковедения требуется большая метакритическая работа по воссозданию более объективной концептуальной картины, присущей даже, казалось бы, хорошо известным у нас лингвистическим направлениям. Предлагаемое исследование также пытается рассеять довольно плотное марево не- и недопонимания и идеологизированной критики, окружавшее и все еще окружающее одно из серьезнейших направлений в европейской лингвофилософии – неогумбольдтианство. Этим термином в нашей работе обозначено лингвофилософское направление в языкознании Германии, возникшее в начале 20-х годов XX столетия и ставившее перед собой задачу возрождения научного интереса к духовному наследию В. фон Гумбольдта, в особенности – к его пониманию конкретного языка как уникального пути познания мира, которым следует владеющее данным языком языковое сообщество. Решением этой задачи неогумбольдтианцы считали создание нового описания немецкого языка, основанного, прежде всего, на освещении немецкой языковой картины мира и выявлении особенностей процесса создания этой картины мира – языкового миросозидания. Однако усилия неогумбольдтианцев были сконцентрированы не только на практической части исследований, но и в существенной степени – на разработке теоретико-философской основы нового, идиоэтнического, подхода к описанию языка как уникального в каждом случае гносеологического медиума, а также языкового сообщества как важнейшего социологического фактора бытия всякого языка. Реализацией этой программы занималась группа самостоятельных исследователей, объединенных только общим пониманием гносеологической миссии языка, однако не составлявших никакой школы или формально организованной лингвистической группировки. В число неогумбольдтианцев "первого призыва" (20–40-е годы) входили Й.Л.Вайсгербер, Й.Трир, В.Порциг, Г.Ипсен, Х.Гюнтерт, Ф.Штро, Г.Шмидт-Рор, Х.Бринкманн, А.Шмитт и др., к ним был очень близок поначалу Х.Амманн; из философов того времени сходные идеи с неогумбольдтианцами высказывали Э.Кассирер, Х.Юнкер, А.Фиркандт. В 50-х гг. появилось целое поколение молодых ученых, также придерживавшихся неогумбольдтианских принципов, среди них – Х.Гиппер, О.Бухманн, Й.Кноблох. Некоторое время в их число входили и Х.Глинц, П.Хартманн, Й.Эрбен, другие члены группы "Язык и сообщество", которые затем разошлись с неогумбольдтианцами в философских или практических вопросах. В это же время в Германии сложились два центра неогумбольдтианства – Боннский (исследования в русле грамматики, ориентированной на содержание, во главе с Й.Л.Вайсгербером) и Мюнстерский (эргологическая этимология, во главе с Й.Триром). В 70–80-х гг., в период ожесточенной критики неогумбольдтианства в Германии, тем не менее, сформировалось третье поколение неогумбольдтианцев – Б.Вайсгербер, П.Шмиттер, К.-П.Херберманн и многие другие, представлявшие оба центра неогумбольдтианства. С тем, чтобы более систематично изложить историю становления этого важного направления в европейском языкознании XX столетия, связанную, помимо уже перечисленных, с именами сотен германистов, индоевропеистов, философов, как представителей немецкого языкознания, так и зарубежных ученых, мы обратились к биографии наиболее известного представителя неогумбольдтианства, с которым соприкасался каждый ученый, имеющий хотя бы косвенное отношение к этому направлению. Судьба этого ученого целиком отражает нередко драматическую историю становления неогумбольдтианской философской концепции [см.: Вайсгербер 2004]. Наиболее интенсивное развитие неогумбольдтианства пришлось, таким образом, на период 1920–1990 гг. и было связано с деятельностью целого ряда известных германистов, лингвофилософов, лингвосоциологов, главным образом, немецких. Исследование этого направления предполагает преодоление известного парадокса: с одной стороны, с оценкой деятельности неогумбольдтианцев связаны всевозможные предрассудки и мифы, распространявшиеся в отечественном языкознании с начала 50-х гг. относительно философских и особенно политических аспектов неогумбольдтианства; с другой стороны, практические результаты этой деятельности оказали весьма значительное влияние на развитие германистики в восточной Европе, в том числе и в нашей стране, во второй половине XX столетия. Усугубляло этот парадокс длительное отсутствие серьезных научных публикаций, посвященных анализу теории и практики неогумбольдтианского языковедения. Предлагаемая книга является попыткой восполнить этот пробел. Исследование выполнено в русле нарративной лингвоисториографии, представленной, прежде всего, в работах известного немецкого лингвиста П.Шмиттера. Метод нарративности состоит в расчленении конкретного историографического действа на конститутивные части и исследовании каждой из них с точки зрения ее объективности [Schmitter 1995]. Следование нарративности предполагает также изучение исторического и научного контекста того или иного действа. Безусловным постулатом нарративности являются изначальный отказ от всякой предвзятости по отношению к конкретным личностям, на взглядах которых строится то или иное направление, и связанная с этим крайняя степень критичного отношения к мало проверенным сведениям о них в сочетании с большой архивной и иной поисковой работой. Это в особенности касается деятельности немецких ученых в нацистский период, не получившей до сих нор даже относительно объективного освещения, в том числе в самой Германии. Следующей ступенью является воссоздание неогумбольдтианского тезогенеза, того процесса складывания концепции, который привел в результате к появлению уникальной системы концептов, сформировавших в своей совокупности целостную теорию родного языка как уникального гносеологического медиума, миросозидания конкретного народа. Эта теория и составляет основу неогумбольдтианства как особого пути интерпретации философских идей В. фон Гумбольдта. Раскрытие тезогенеза осуществляется в работе как выявление конкретных путей формирования составляющих данную теорию концептов, их концептогенеза. Принципиальное значение имеет в этой связи целостность как характеристика теоретического здания неогумбольдтианства. И.Л.Вайсгербер считал главным отличием своего целостного подхода (ganzheitliche Betrachtung) к исследованию языка от современных ему школ сочетание следующих трех принципов: смены формального подхода в языкознании методом, направленным на содержательную сторону языка; более активного преодоления барьеров между науками и отдельными дисциплинами внутри языковедения; рассмотрением языковых процессов в тесной взаимосвязи с историческим процессом развития конкретного народа [SW79c, 96–97]. При более внимательном рассмотрении той методики, которой он пользовался при изложении основ такой "лингвистической антропологии" [SW283], обнаруживается определенная последовательность ступеней, примечательная тем, что все попытки заменить ее другой, переставить ступени способны превратить рассуждения о неогумбольдтианстве в безнадежные блуждания по концептуальным лабиринтам. Поэтому и в предлагаемом исследовании нашла отражение исследовательская логика Вайсгербера: от лингвоисториографического экскурса к неогумбольдтианской философии языка, затем к психологии языка, а лишь после этого – к собственно социологии языка (обоснование именно такого пути см.: [SW 113b, 18]). Правда, "скоро выясняется, что о простом делении на философию языка, социологию языка и психологию языка не может быть и речи; эти три нити должны, наоборот, прослеживаться через все целое в тесной взаимосвязи, чтобы вместе обрести ту несущую силу, которая пристала столь неисчерпаемому предмету, как язык" [SW113b, 19]. Среди феноменов, составляющих объект социологии языка, обнаруживаются родной язык и языковое сообщество, соотношение языкового сообщества и нации, народа, языковые меньшинства и языковой империализм, проблемы картины мира диалекта, личное и групповое право на родной язык. В части психологии языка средоточием исследований неогумбольдтианцев являются "общие условия, при которых протекает языковая жизнь конкретного человека", и "понимание того, что означает эта языковая сторона в жизни и труде конкретного человека": языковой организм, языковой реализм, феномены детской речи, развития языка у школьников, "языкового старения", многообразные условия использования языка, язык глухонемых, разнообразные языковые аномалии [SW113, 137]. Однако исследование бесчисленных индивидуальных форм проявления языковой личности не относится к первичным задачам изучения конкретного языка [SW268, 210]. Предметом рассуждений и исследования в части философии языка служат неогумбольдтианская семиотика, язык как промежуточный мир, полевая теория описания языка, языковые освоения фрагментов мира (Zugriffe), акты автономного творчества языка (Аusgriffe), проблема воссоздания мира посредством слова (Worten der Welt), языковые начимости (Geltungen), три типа языковой философии (антропоцентризм, этноцентризм и глоттоцентризм), языковое миросозидание (sprachliche Weltgestaltung). В качестве прикладных областей, которые будут нас интересовать в связи с триадой Вайсгербера, – описание языка и лингводидактика, язык как со-творец истории, язык как медиум культуры. Тем самым мы обращаемся к трем сферам, впервые очерченным Вайсгербером еще в 1938 г. [SW67, 33]. Именно в них можно выявить знергейю, действенную силу родного языка, и каждая из этих сфер связана с определенной группой задач для языковедов: 1) "всякий родной язык – это раскрытие миросозидающей силы языка, ведь он создает средоточие всякого преобразования бытия в собственность духа, которое нам следует рассматривать как первичную возможность языка" [SW113b, 116], поэтому в первом случае нас будет интересовать, какими возможностями располагает язык, чтобы сделать окружающий мир доступным для человеческого сознания; 2) "каждый родной язык – это могучая историческая сила, которая не только обретает историческую действенность со всеми ее отдельными составляющими в каждом "использовании" языка, но и оказывает как целое непрерывные воздействия на историческую жизнь его языкового сообщества" [SW113b, 116], поэтому во втором случае наше внимание будет приковано к воздействию языка внутри исторических процессов реальной жизни данного языкового сообщества; З) "каждый родной язык есть несущая культуру сила, которая на всем пространстве своей значимости и применения дает возможность миросозиданию стать плодотворным для всех форм культурного творчества" [SW113b, 116], поэтому в третьем случае наш интерес привлечет культуросозидающая возможность языка, те формы, в которых миросозидание данного языка влияет на все формы общественного действия, связанные с использованием языка (см. также: [SW169, 141]). Что же касается сверхзадачи нашего исследования, то, принимая во внимание стремление неогумбольдтианцев и особенно Вайсгербера, с одной стороны, опираться на идиоэтнический характер символического познания человеческих коллективов, а с другой стороны, – устанавливать общезначимые закономерности этого процесса (в виде "человеческого закона языка", что напоминает, кстати, о законах, которые Гумбольдт устанавливал для эстетики), мы попытаемся исследовать это соотношение идиоэтнического и универсального в неогумбольдтианской концепции языка и определить грани водораздела между ними. На узкой прифронтовой полосе между идиоэтничным и универсальным мы попытаемся обозначить действующие там феномены, которые заслуживают особенного названия идиоуниверсалий, т.е. процессы, предположительно характерные для языкового миросозидания всех народов, но осуществляемые каждым из них особым образом. Особо оговорим ограничения, которые мы изначально накладываем на наше исследование: 1) работа не содержит анализа многочисленных критических замечаний в адрес неогумбольдтианства; эти замечания уже рассматривались нами ранее в других публикациях (см.: [Radtschenko 1992]). Предлагаемая работа носит более дескриптивно-аналитический, чем полемический, характер; 2) к анализу не привлекались труды Й.Л.Вайсгербера и других неогумбольдтианцев по кельтологии и ономастике, так как они выдержаны в целом в традиционном духе, за исключением работ Й.Трира; З) работы неогумбольдтианцев по реформе немецкой орфографии и некоторым другим чисто германистским темам, часто писавшиеся "на злобу дня", приводятся весьма избирательно; 4) упоминая с целью аналитического сопоставления конкурировавшие с неогумбольдтианством в разное время концепции, мы будем излагать их фрагментарно и не стремимся к системному сравнению их с неогумбольдтианством, опираясь на тот факт, что данные концепции достаточно подробно описаны в лингвистической литературе. Это, правда, не означает, что в ходе знакомства с ними и указанного сопоставления не было обнаружено ничего нового, позволяющего высказать некоторые отличающиеся от принятых оценки этих теорий (в основном это касается концепций К.Фосслера, Х.Штайнталя, А.А.Потебни); 5) во второе издание монографии не включены материалы второго тома (социология языка), поскольку они в расширенном виде изложены нами в ряде публикаций (Радченко 2000, 2002, Radtschenko 1995). Кроме того, из обширной библиографии первого издания мы оставили лишь цитируемые работы. Важно показать, однако, те группы текстов, которые были использованы для изложения и анализа воззрений неогумбольдтианцев: 1) нами были изучены в хронологическом порядке все работы Й.Л.Вайсгербера и существенно уточнена их библиография; 2) привлекались также основные работы других представителей гумбольдтианства и неогумбольдтианства в Германии, а также труды представителей других разновидностей гумбольдтианства вне Германии; 3) были изучены критические работы, посвященные неогумбольдтианству и отдельным публикациям его представителей, рецензии и полемические статьи, в том числе изданные в различных странах Европы, Азии и Америки; 4) были прослежены сплошным образом упоминания о неогумбольдтианцах и мнения о них в отечественной и зарубежной лингвистической литературе за период с 1923 г. по настоящее время; 5) чрезвычайно полезным, в особенности для восстановления биографических данных ученых этого направления, оказался фронтальный просмотр основных лингвистических журналов Германии с 1920 по 2004 гг.; с этой же целью изучались существующие биографические словари и библиографические указатели; 6) в многочисленных личных беседах с современниками интересующих нас событий были собраны воспоминания о Й.Л.Вайсгербере и других неогумбольдтианцах, различных обстоятельствах их научной карьеры, дискуссиях с научными контрагентами; нас интересовали прежде всего воспоминания учеников, родственников Вайсгербера; 7) для прояснения многих деталей научной и личной судьбы неогумбольдтианцев, в том числе и с целью проверки оправданности критичного отношения некоторых современных лингвистов к их деятельности во времена "третьего рейха", мы ознакомились с архивными материалами, личными делами времен второй мировой войны, личным архивом и рукописями, письмами Й.Л.Вайсгербера; 8) наконец, привлекались и труды тех ученых, имена которых цитировались или особенно часто упоминались неогумбольдтианцами; это и определило круг имен и работ, представленных в предлагаемой монографии. В этой связи хочется выразить искреннюю признательность за помощь в сборе материалов семье Й.Л.Вайсгербера, в особенности проф. Б.Вайсгерберу, а также проф. Х.Гипперу, проф. П.Шмиттеру, коллегам из Исследовательского сообщества по истории языкознания. Ценными советами помогли в работе над книгой ныне уже покойные Х.Шварц и Х.Бринкманн. Эта работа не была бы успешно завершена без поддержки Германского фонда академических обменов и Фонда им.Александра фон Гумбольдта. В процессе подготовки монографии деятельное участие в ее неоднократном обсуждении принимали коллеги из лаборатории теоретического языкознания Института языкознания РАН; хотелось бы сердечно поблагодарить акад. Ю.С.Степанова и всех коллег за их критические замечания и пожелания, без которых книга не смогла бы состояться. Наконец, мы искренне признательны рецензенту д. ф. н., проф. В.И.Постоваловой за поддержку и помощь советами и критическими замечаниями на всех этапах работы над книгой. Как-то в конце 40-х гг. прошлого века Вайсгербер заметил, что для осуществления его грандиозных замыслов по новому описанию немецкого языка потребуются десятилетия [SW104, 221]. Позднее он говорил уже о целых поколениях германистов, работа которых необходима для достижения этой цели. Вероятно, по мере продвижения по самим им начертанному пути Вайсгербер все яснее представлял себе масштабы нового учения и видел границы своего собственного участия в этом творческом процессе. Подобная глобальность определенных им задач и множество частных объектов изучения и описания, которыми изобилуют труды Вайсгербера, суть лучшее доказательство богатства и ценности концептуальных и методологических ресурсов неогумбольдтианства. Этот скрытый концептуальный потенциал неогумбольдтианства начинает проявляться в первую очередь тогда, когда исследователь обращается к наиболее важному концепту этого направления – родному языку. Об авторе |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||