|
Оглавление
Введение
Изучение политической истории России является ныне одним из главных направлений в отечественной историографии. Исследование деятельности политических институтов, функционировавших в различные эпохи российской истории, — существенная составляющая этого направления. В данной работе изучается состав и деятельность Государственного совета — важнейшего политического института самодержавия в период царствования Александра III. Какую роль сыграл Совет в проведении внутриполитического курса Александра III? Этой проблеме, оставшейся вне поля зрения историков, и посвящена главным образом данная монография. Государственный совет — высшее законосовещательное учреждение Российской империи — был создан законодательным актом 1 января 1810 года в соответствии с проектом М. М. Спе-ранского. Как известно, план государственного преобразования М. М. Сперанского не был реализован. Исключение составило лишь образование Государственного совета. Новому государственному органу за сравнительно недолгий период его существования суждено было не раз изменять свою роль и значение, возвышаться и падать в глазах современников, заслужить самые противоречивые характеристики. В составе Совета появятся ученые с мировым именем и сумасшедшие сенаторы, принцы и губернаторы, поправшие законы. Что представлял собой Государственный совет в царствование Александра III? С одной стороны, это эпоха «гонения на Государственный совет», время, когда служба в нем становится все бесполезнее , а с другой — период, когда в Совете обсуждались и рассматривались важнейшие законопроекты, в частности контрреформы местного управления. Период царствования Александра III получил в историографии различные оценки. В двух вышедших в начале XX века изданиях, авторы которых впервые обратились к истории Государственного совета, нашла свое отражение официальная оценка внутренней политики изучаемой эпохи . Юбилейное издание «Государственный Совет 1801–1901» посвящено столетию учреждения Совета. Законодательство по крестьянскому вопросу 80-х – начала 90-х годов XIX века, противоречившее по своей идейной направленности крестьянской реформе 1861 года, представлено в обзоре как меры, завершающие эту реформу . Вопрос о том, что ряд других законодательных актов являлись коренными отступлениями от преобразований 1860-х годов, — замалчивается вовсе . Отсутствуют в издании сведения об отношении Государственного совета к обсуждавшимся проектам контрреформ. В. Г. Щеглов, автор работы «Государственный Совет в России в первый век его образования и деятельности», близок к официальной версии, однако высказывает несколько иной взгляд. Он считал, что в царствование Александра III речь должна была идти о проведении в жизнь реформ Александра II, но «дореформенные нравы и воззрения» (данные понятия он не уточняет) мешали этому . В очень обтекаемой форме В. Г. Щеглов говорит об «изменениях» в важнейших законодательных актах Александра II, но не касается существа их. В изданных также в начале XX века работах историков либерального направления — А. А. Корнилова, Б. Н. Чичерина — давалась характеристика внутренней политики правительства 80-х – начала 90-х годов XIX века. В противовес официальной точке зрения, этот период характеризовался ими как реакционный. А. А. Корнилов, Б. Н. Чичерин употребляют термин «реакция», характеризуя эпоху 80-х – начала 90-х годов . Здесь, таким образом, налицо резкое различие по сравнению с официальной концепцией. Внутриполитический курс, установившийся с приходом к власти Д. А. Толстого, А. А. Корнилов характеризует как «новое дворянское реакционное направление» . Место и роль Государственного совета в проведении внутриполитического курса в 80-е – начале 90-х годов XIX века данными исследователями специально не рассматривались. Заслугой историков либерального направления явилось определение характера эпохи 80-х – начала 90-х годов как периода реакции, отступления от реформ 60–70-х годов. Именно в смысле отхода от законодательства царствования Александра II они употребляют термин «реакция». Советские историки, исходя из иных идейных посылок, также характеризовали царствование Александра III как «период политической реакции». В последние годы эта оценка была пересмотрена рядом историков, некоторым из которых, в противовес предшественникам, присуща идеализация царствования Александра III . С другой стороны, в современной литературе, в том числе в изданиях энциклопедического характера встречаются и более взвешенные оценки рассматриваемого периода, характеризуемого как время консервативной стабилизации общества, эпоха «стабилизации политического положения в стране» и др. Академик Б. В. Ананьич пишет не об «эпохе контрреформ», а о «периоде консервативной стабилизации» (что, кстати, вызвало несогласие ряда историков и полемику по данному вопросу) . В своих фундаментальных работах по социальной истории России периода империи Б. Н. Миронов не отказывается от термина «контрреформы», однако указывает, что «веденные Великими реформами учреждения и законы не ликвидировались, а трансформировались и корректировались» . Автор целого ряда работ, посвященных царствованию Александра III, истории российской политической системы К. А. Соловьев употребляет в кавычках термин «контрреформы» и подчеркивает, что преобразования 1880-х годов «во многом были естественным продолжением эпохи Великих реформ, в особенности последней декады царствования Александра II» . В исследованиях последнего времени налицо тенденция к отсутствию противопоставления реформ Александра II и преобразований Александра III. Таким образом, вопрос о характере внутриполитического курса Александра III остается открытым. Нам представляется, что нет необходимости отступать от историографической традиции, заложенной А. А. Корниловым и Б. Н. Чичериным, считавшими употребление термина «политическая реакция» по отношению к правлению Александра III вполне правомерным. Мы придерживаемся данной точке зрения, так как внутриполитический курс Александра III представлял собой пересмотр законодательства эпохи реформ Александра II в двух принципиальных моментах: отступление от принципа всесословности и развития самоуправления в различных областях жизни общества. В связи с этим и употребление термина «контрреформы» представляется вполне правомерным. Рассмотрим, как оценивалась деятельность Государственного совета в 80-е – начале 90-х годов XIX века в работах советских историков, изучавших внутреннюю политику самодержавия данного периода. В трудах ряда исследователей внутренней политики (П. А. Зайончковского, Л. Г. Захаровой, Ю. Б. Соловьева, Г. И. Щетининой ), деятельность Государственного совета рассматривается лишь в связи с изучением отдельных проблем внутренней политики самодержавия. При этом П. А. Зайончковский указывает на прозвучавшую в среде Государственного совета критику законопроекта о земских начальниках, земской и городской контрреформы. Автор связывает это явление с наличием в Совете «либеральных бюрократов», отстраненных от исполнительной власти, но сохранивших свое влияние на законодательные дела. Л. Г. Захарова делает вывод о том, что разногласия в высших сферах отражали неоднородность интересов дворянства, служившего опорой самодержавия. Таким образом, Государственный совет оказывается как бы в оппозиции по отношению к проектам контрреформ, а, следовательно, и к тому консервативно-охранительному курсу, который вырабатывался в Министерстве внутренних дел в 80-е годы XIX века. Однако возможен и несколько иной подход к изучению контрреформ и роли в них Государственного совета, требующий ответа на два новых вопроса. Каковы главные идеи, объединявшие практически все наиболее важные внутриполитические меры 80-х – начала 90-х годов XIX века? Каково отношение Государственного совета именно к идейной направленности контрреформ? Для выяснения вопроса о деятельности Государственного совета нами избрано три аспекта его функционирования. Во-первых, это выявление общей политической линии Совета, выразившейся при принятии крупнейших внутриполитических актов изучаемого периода, вошедших в историю как «контрреформы». В область предметов ведения Государственного совета входило рассмотрение финансовых дел и, прежде всего, обсуждение финансовой росписи доходов и расходов и финансовых смет министерств и главных управлений. Вследствие этого нами поставлена задача выяснить роль Государственного совета в разработке и принятии Государственного бюджета в 80-е – начале 90-х годов XIX века. Наконец, выбор третьего круга вопросов, затронутых в главах о деятельности Государственного совета, обусловлен особенностью изучаемой эпохи, когда осуществление общеполицейских мер стало одной из главных задач правительства. Это и определило постановку вопроса о рассмотрении полицейско-карательных мер в Государственном совете. Таким образом, выбор вопросов, подлежащих изучению в разделах о деятельности Государственного совета, обусловливается характером функций Совета и особенностями внутриполитического курса изучаемого периода. Картина деятельности Государственного совета была бы неполной без выяснения следующих вопросов: определение структуры Государственного совета, порядка его делопроизводства и границ компетенции в 80-е – начале 90-х годов XIX века, анализ социального состава Совета, характеристика наиболее заметных личностей, влиявших на его работу. Изучение состава и деятельности Государственного совета рассматриваемого периода является частью общей проблемы особенностей и главных тенденций развития абсолютизма в конце XIX века – времени обострения общественно-политических противоречий и созревания предпосылок революционного кризиса начала XX века. Для исследования изучаемой темы были использованы главным образом материалы Государственного совета, хранящиеся в фондах Российского государственного исторического архива (РГИА). Остановимся на характеристике материалов Государственного совета. Главными источниками для изучения процесса рассмотрения законопроектов Государственным советом являются представления министров, журналы заседаний департаментов и Общего собрания, мемории Общего собрания, протоколы заседаний департаментов. Составленный в соответствующем ведомстве — министерстве проект вносился в Государственный совет главой этого ведомства. Законопроект поступал в Государственный совет в форме представления министра, препровождаемого при особых отношениях государственному секретарю. Согласно законодательству, представление министра должно было содержать в себе: «1) Точное указание на существующие законы или учреждения, 2) Недостаток их или важные неудобства, опытом удостоверенные…» . В силу этого представления министров являются важным источником, т. к. в них содержалось обоснование, с точки зрения правительства, необходимости издания нового закона. Особый интерес имеет в этой связи первая часть представления — объяснительная записка министра, ценность которой заключается также в том, что она помогает представить идеологические установки законодателей. Далее в тексте представления обычно следовал сам проект нового закона, излагавшийся по отделам, главам и параграфам. Представления министров включали в себя и некоторые другие разделы. Обратимся к характеристике журналов заседаний департаментов и Общего собрания. В отличие от протоколов, которые велись в ходе самого заседания, журналы составлялись после заседаний департаментов и Общего собрания (или нескольких заседаний департаментов, посвященных обсуждению определенного вопроса) на основании протоколов, в большинстве случаев не сохранившихся, а также и других черновых записей. Журналы составлялись в Государственной канцелярии Государственного совета, причем на составление журналов по особенно сложным делам требовалось значительное время — до четырех недель . Согласно законодательству, формуляр журналов Государственного совета включал в себя четыре части: «1) содержание дела» (под этим понимался заголовок); «2) главные предметы рассуждения; 3) причины, уваженные Департаментом; 4) заключение» . В соответствии с этим текст журналов распадался на три главные части: изложение вопросов, подлежащее обсуждению (обычно — сущности представленного проекта), изложение результатов обсуждения и мнения его участников, наконец, проект самого решения. Данной схеме соответствовали журналы заседаний департаментов Государственного совета, журналы же Общего собрания Совета отличались большей схематичностью, часто включая в себя сведения об обсуждении наиболее дискуссионных вопросов. Изучение журналов заседаний представляет интерес для выявления «политического лица» Государственного совета. Несмотря на то, что составители журналов стремились сгладить противоречия в среде членов Государственного совета, журналы являются важным источником выявления главных течений, которые могли возникнуть в ходе прений по обсуждавшимся вопросам. В случае разногласий на полях журналов указывались фамилии лиц, присоединившихся к тому или другому мнению. По сравнению с протоколами заседаний журналы заседаний представляют собой более общую форму изложения прений. Это ведет к тому, что при изучении журналов мы теряем в полноте картины мнений, но зато получаем информацию об основных течениях в среде участников обсуждения, так как главные мнения в журналах уже сгруппированы. Мемории Общего собрания Государственного совета составлялись государственным секретарем для представления на утверждение императору, в самом начале меморий приводились сведения, отсутствовавшие в журналах заседаний: о том, кто председательствовал в собрании, сколько лиц в собрании присутствовало и др. Сам текст мемории распадается на три части. Оценивая первую из них, можно провести аналогию с представлением министра — здесь также обосновывается необходимость издания закона и дается его описание. Однако тут присутствует следующее различие. В характеристике предпринимаемого преобразования в мемории прослеживается более общий подход к оценке этого преобразования, чем в представлении министра. Здесь приведены в систему и обобщены все те выводы о необходимости издания нового закона и о характере этого закона, которые содержатся в представлении министра. Вторая часть мемории в общем совпадает с основным содержанием журналов департаментов, но отличается от них большей краткостью. Заключительная часть мемории в целом воспроизводит содержание журнала Общего собрания. Следует подчеркнуть, что мемории Общего собрания носят больший отпечаток личности составителя, чем журналы заседаний: сокращая текст журналов, государственный секретарь сам выделял вопросы, представлявшиеся ему наиболее существенными. Завершая характеристику меморий Общего собрания, следует отметить, что мемории, включая в себя довольно значительную часть представлений министров, журналов заседаний департаментов и Общего собрания, являются важным источником для создания целостной картины рассмотрения того или иного законопроекта Государственным советом. Для более конкретного анализа обсуждения проекта и разногласий, если они имели место, большое значение имеют журналы заседаний и особенно протоколы заседаний департаментов и Общего собрания Государственного совета. Журналы заседаний департаментов и мемории Общего собрания часто включают в себя важные статистические сведения. Так, в материалах, посвященных рассмотрению государственного бюджета в Государственном совете, имеются цифровые данные об изменениях, внесенных Советом в финансовые сметы ведомств. Ниже они использованы при составлении таблицы в разделе о деятельности Государственного совета по разработке и принятию государственного бюджета. Указанные цифровые данные содержатся в «Отчетах по Государственному Совету», однако в них отсутствуют сведения за 1890–1892 гг. Охарактеризуем протоколы заседаний департаментов и Общего собрания. В отличие от журналов Государственного совета и меморий Общего собрания Совета, сохранившихся по изучаемым нами вопросам практически полностью, значительная часть протоколов заседаний департаментов не уцелела. По рассматриваемым нами темам протоколы заседаний департаментов сохранились по 4-м вопросам: по обсуждению проекта университетского устава, законопроекта о земских начальниках, проекта земской контрреформы, проекта городской контрреформы. Протоколов заседания Общего собрания по рассматриваемым нами вопросам не сохранилось. Протоколы велись канцеляристами в ходе самого заседания, они являлись чисто «рабочими документами». Составители их знали, что протоколы не дойдут до императора, и поэтому могли довольно откровенно повествовать о ходе заседания. В силу этого протоколы заседаний являются наиболее достоверным и полным источником для изучения позиций различных лиц, участвовавших в обсуждении тех или иных вопросов. Для изучения состава Государственного совета использовались формулярные списки членов Совета, хранящиеся в фонде Государственной канцелярии РГИА. Анализ формулярных (послужных) списков позволяет определить возраст, чин и придворное звание, сословие, вероисповедание, образовательный и имущественный ценз членов Государственного совета. Обработка формулярных списков была произведена по методу, предложенному П. А. Зайончковским . В целом материалы Государственного совета дают достаточно полное и объективное представление о деятельности этого учреждения. Важным комплексом источников является законодательство о Государственном совете — «Учреждение» Совета в разных его редакциях. Первоначальное «Учреждение», относящееся к 1810 г., опубликовано в Полном собрании законов первого собрания . Интерес представляет «Учреждение» Государственного совета 1842 г., так как оно содержит ряд новых по сравнению с 1810 годом статей. Опубликовано оно в Полном собрании законов второго собрания . Наиболее полно в работе использовалось «Учреждение» Совета 1886 г., соответствующее хронологически изучаемому периоду. «Учреждение» 1886 г. вошло в «Свод законов Российской империи» издания 1886 года . Сравнительное изучение «Учреждения» Государственного совета различных изданий позволяет определить, как изменялась область предметов ведения Совета на протяжении XIX века. Среди использованных в работе дневников и воспоминаний главенствующее место следует, несомненно, отвести дневникам государственного секретаря А. А. Половцова, которые являются важнейшим источником исследования .
Об авторе
 Собко Елена Михайловна Российский историк, кандидат исторических наук, специалист по внутренней и внешней политике России XVIII–XIX веков. Родилась в Таджикистане, в семье известного российского ученого, крупнейшего специалиста по истории психологии М. Г. Ярошевского. Закончила исторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова и аспирантуру МГУ. Автор более 50 научных и научно-методических работ, в том числе опубликованных в журналах «Вопросы истории» и «Вестник МГУ», а также двух монографий: «Государственный совет в эпоху Александра III» и «Россия и война за австрийское наследство» (М.: URSS). Преподавала курс истории России в целом ряде московских вузов — Московском государственном историко-архивном институте (ныне РГГУ), Московском институте тонкой химической технологии (ныне Московский технологический университет); более 20 лет — в Московском государственном институте культуры. В 2012 г. награждена почетной грамотой Министерства культуры РФ «За большой вклад в развитие культуры». Проходила стажировку в зарубежных университетах (Университет города Гронинген, Нидерланды, исторический факультет; Центрально-Европейский университет, Будапешт, Венгрия, исторический факультет). Является членом Международного общества по изучению XVIII века, входит в состав Дома ученых Российской академии наук.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||