| Предисловие |
| Часть первая . Вводные понятия (лингвистическая пропедевтика) |
| Экскурс к § 3. О различии между суффиксом и самостоятельным словом |
| Экскурс. К вопросу о делении языкознания на отделы |
| Часть вторая . Общая фонетика |
| Органы произношения и их звукопроизводные функции |
| Характеристика западнояпонской системы музыкальной акцентации |
| <Согласные> |
| Гласные |
| Психологические элементы фонетики (психофонетика) |
Условия, в которых находится автор, составляющий общелингвистический
курс для восточников, существенно отличаются
от положения авторов обычных "Введений в языкознание",
которые почти исключительно имеют дело с индо-европейскими
языками, рассчитывая на читателя, изучающего, в качестве специальности,
или русский, или один из трех главных европейских
языков. Составителю же обще-лингвистического труда, основанного
на материалах восточных языков, приходится в дайной
области быть пионером: ибо, кроме пережившей свою эпоху
книги Gabelentz'a "Sprachwissenschaft", я, по крайней мере,
не знаю какого-либо другого подобного обще-лингвистического
труда. Затем -- в пособиях данного рода должно найти место
и все то, что предлагается в общих курсах "западникам", так как
вряд-ли мыслимо лингвистическое образование без элементарного
ознакомления с индо-европейской сравнительной грамматикой,
без дифференциального описания трех западно-европейских
систем (немецкой, французской, английской), и без обучения
методам лингвистического анализа на родном, -- т.е. в данном
случае русском -- языке. Материал восточных (главным образом
неиндоевропейских) языков, в доминирующем большинстве случаев,
еще не проработан монографически и, следовательно, вводить
его в обще-лингвистический курс -- это значит превращать,
в то же время, данный курс в совокупность исследовательского
характера экскурсов по различным языкам. К тому же, данная
книга выходит в момент наиболее резко выраженного перелома
направлений в работе русских лингвистов, в период искания
новых путей нашей наукой под знаком "социологического языкознания
", а потому я, хотя и не имея надобности останавливаться
на критическом разборе еще не выкристаллизовавшихся
учений и тем более на теориях, чуждых диалектическому развитию
истории лингвистики (уже потому просто, что они лишены
в ней отправного пункта социальной значимости), должен все же
изложить методологию социологической лингвистики, как дисциплины
ближайшего будущего-в советской и международной
науке. Задача эта, несмотря на свою кажущуюся утопичность,
для представителя русской науки оказывается более выполнимой,
нежели для лингвиста Запада-ибо именно у русских лингвистов
предшествующего периода-у бодуэновской школы прежде
всего -- проработка теоретических и методологических вопросов
лингвистики ушла настолько вперед, что на Западе только
за последнее десятилетие намечаются и ставятся на разрешение
вопросы, уже давно получившие здесь почти исчерпывающий
ответ. Таким образом, включение темы "социологическая лингвистика
", оказывается возможным, -- а следовательно, и обязательным
для настоящего курса "Лекций", поскольку он имеет
ввиду удовлетворить запросы современности, выявляющиеся
в нашей науке именно в форме интереса к социологическим факторам
языковых явлений.
Вышеуказанным уже предопределен смешанный, неоднородный
характер книги: наряду с элементарным пособием по общему
языкознанию в нее должен будет войти ряд сведений по отдельным
описательным и компаративно-историческим проблемам разных
языковых групп Ближнего и Дальнего Востока -- и, наконец,
ряд положений из теории эволюции языка и прочих главнейших
проблем "социологической лингвистики" (напр. учет
причинных связей между языком и фактами экономического
быта, методология описания языка в социально-групповом разрезе,
социологическая диалектология и т.д.). Нельзя, разумеется,
оставлять в стороне и вопросов "прикладной лингвистика
".
Соответственно этому, рукопись моих "Лекций" распадается
на следующие части:
Лингвистическая пропедевтика (вводные понятия).
Общая фонетика (с иллюстративным материалом преимущественно из восточных языков).
Иллюстративный материал по фонетике в виде описаний звукового
состава русского и трех западно-европейских языков.
Иллюстративный материал по фонетике из восточных языков -- в виде характеристики звуковых систем отдельных языков
и диалектов: японского, китайского, турецких (азербайджанского,
узбекского, казахского, татарского), калмыцкого, чеченского,
абхазского, грузинского, армянского и т.д.
Элементарные понятия общей морфологии.
Теория эволюции языка.
Методы сравнительно-исторического языкознания.
Иллюстративный материал из сравнительной грамматики
индо-европейских языков и сравнительно-исторических грамматик
некоторых групп не-индо-европейских языков.
Понятие морфологической классификации языков.
Социологическая лингвистика.
Прикладная лингвистика.
Языкознание и поэтика (фонетическая теория мерной речи).
Генеалогическая (т.е. реальная) классификация языков.
Удастся или нет довести до конца опубликование всех этих
частей курса -- будет зависеть от причин, находящихся вне
усмотрения автора; во всяком случае весь материал потребует
еще несколько томов "Лекций". Настоящий же, первый том,
занят только двумя из вышеуказанных тем: 1) Лингвистической
пропедевтикой, 2) Общей фонетикой. Относительно первого тома
приходится констатировать (а относительно второго предвидеть)
факт несколько иной группировки материала, нежели в вышеизложенном
плане (перечне частей): например, самое основное
из "Элементов общей морфологии" излагается до иллюстративного
материала по фонетике (а отчасти и в "Лингвистической
пропедевтике"). Подобные перегруппировки отдельных глав возможны
и в будущей, что естественно объясняется желанием
дать возможно больше элементарно-необходимых сведений
в каждом из первых томов, чтобы вышедший в свет том мог,
хотя бы в некоторой степени, служить как-бы законченным
пособием до выхода остальных. Автор не сомневается в том, что
книга будет содержать промахи л недостатки, обусловленные
новизной предмета и подхода и что отдельные места явно открыты
обстрелу критики. Но кое-где они допущены сознательно: например
в изложении общей фонетики читатель встретит излишнюю
схематизацию и "упрощенство". В частности, в изложении деления
звуков типа "к г х" употреблены термины "неглубокозаднеязычный"
и "глубокозаднеязычный" и не без умысла умалчивается
про принципиальное противоположение "велярных"
(напр, q = j) "заднеязычным = не-глубокозаднеязычным"
(напр. k = S) ввиду пассивной роли языка (задней части
языка) при первых (q) и активной при вторых (k). Ведь, если
рассматривать настоящий курс "Лекций", как то, чем ему фактически
и предназначается быть в первую очередь, то есть, как
пособие для студентов востоковедных ВУЗ'ов, то вышеуказанное
условное употребление терминов "неглубоко- и глубоко-заднеязычный
" будет вполне достаточным практически-и, в то же
время, гораздо более легким, чем строго-последовательное противоположение
"велярных" и "заднеязычных". Ведь все дело
в том, что употребляя последние термины без специальных комментариев,
т.е. не упоминая о различии активных органов
в произношении [q] и [k]-иначе говоря, повторяя прежнее
деление на "палатальные" и "велярные", -- это значит -- не
сказать ничего по существу об артикуляции названных согласных;
и в таком случае нет особой надобности в термине "велярный
": этот его смысл вполне достаточно выражен словом
"глубоко-заднеязычный". Вдаваться же в комментарии по вопросу
об активном органе было бы возможно во время семинарских
занятий общей фонетикой (в фонетическом практикуме),
по в письменном изложении курса -- без иллюстраций акустическими
эффектами (в данном случае -- обоих видов произношения,
т.е. k и q при одинаковой зоне смычки) -- оказывается довольно
трудным.
А главное -- в практическом приложении фонетических сведений
к усвоению звуков другого языка термины "глубокий"
и "неглубокий заднеязычный" оказываются и удобными и вполне
достаточными.
Такого же рода упрощения можно указать и в ряде других
мест в изложении фонетики. Умышленно, например, в описании
японской звуковой системы, я не останавливаюсь на особом типе
слогов -- с гласным, предшествующим долгому (глухому) согласному;
последнее -- в связи с тем, что весь общий (уже не японский,
а обще-фонетический) вопрос о слоговой границе я счел
позволительным вовсе изъять из курса.
Наконец может показаться упущением, что в начале курса
нет рассуждения о пользе языкознания -- о философском и утилитарном
его значении (хотя строго говоря, вопрос об использовании
какой-либо науки не входит в само содержание данной
науки). Но в виду того, что подобные вопросы уяснить себе
удается гораздо легче тогда, когда приобретены уже некоторые
знания по самой данной дисциплине, я позволил себе отступить
от общего правила и говорить об общественном значении научного
языкознания не в начале, а скорее в конце курса: о философском
значении лингвистики (в кругу других дисциплин "человековедения
") будет идти речь в связи с частным вопросом
о принципе мутационных изменений в природе (а в частности
и в эволюции языка)-в отделе "Теория эволюции языка". О прикладной
(и вспомогательной для других наук) роли нашей науки
придется говорить в связи с конкретным материалом многих
других отделов.
Однако, необходимо оговорить способ пользования "Лекциями
". Для прохождения "Введения в языкознание" и "Общей
фонетики" отнюдь не следует читать весь текст "Лекций" и ни для одной из востоковедных специальностей (т.е. ни для одного
из разрядов востоковедного ВУЗ'а) не предназначается курс
этот целиком.
Для изучающего какой-либо язык, усваивать рекомендуется
места общего значения и то из иллюстративного материала, что
относится к изучаемому языку. В обособленные экскурсы
(а частью и в отдельные главы) выделены, кроме того, темы
монографического характера.
Приношу благодарность Ленинградскому Институту Восточных
Языков за честь, оказанную мне включением "Лекций"
в число изданий Института, и Типографии Академии Наук
за выполнение столь трудного издания.
Е.Поливанов, V 1928.
Евгений Дмитриевич Поливанов (1891-1938)
Ярчайшая фигура в отечественном языкознании 20-30-х годов прошлого века.
Е.Д.Поливанов свободно владел более чем сорока языками. Казалось, что в одном
лице он объединял сразу нескольких деятелей культуры: лингвист-теоретик,
прекрасно знавший русскую и дальневосточную, европейскую и арабскую
лингвистические традиции, первоклассный японист (основоположник японской
диалектологии и автор оригинальной гипотезы происхождения японского языка),
выдающийся тюрколог, китаевед, индоевропеист (он написал грамматики
японского, китайского, дунганского, туркменского, казахского, а также
таджикского и бухаро-еврейского языков). Сформулированная Е.Д.Поливановым
теория конвергентно-дивергентных процессов стала фундаментом современной
диахронической фонологии. В его работах заложены основы современной психо- и
социолингвистики, создана оригинальная теория языковой эволюции.
