Поливанов Е.Д. Введение в языкознание.
Для востоковедов. (Курс для восточников-востоковедов). Изд. 5

Содержание

Предисловие

Условия, в которых находится автор, составляющий общелингвистический курс для восточников, существенно отличаются от положения авторов обычных "Введений в языкознание", которые почти исключительно имеют дело с индо-европейскими языками, рассчитывая на читателя, изучающего, в качестве специальности, или русский, или один из трех главных европейских языков. Составителю же обще-лингвистического труда, основанного на материалах восточных языков, приходится в дайной области быть пионером: ибо, кроме пережившей свою эпоху книги Gabelentz'a "Sprachwissenschaft", я, по крайней мере, не знаю какого-либо другого подобного обще-лингвистического труда. Затем – в пособиях данного рода должно найти место и все то, что предлагается в общих курсах "западникам", так как вряд-ли мыслимо лингвистическое образование без элементарного ознакомления с индо-европейской сравнительной грамматикой, без дифференциального описания трех западно-европейских систем (немецкой, французской, английской), и без обучения методам лингвистического анализа на родном, – т.е. в данном случае русском – языке. Материал восточных (главным образом неиндоевропейских) языков, в доминирующем большинстве случаев, еще не проработан монографически и, следовательно, вводить его в обще-лингвистический курс – это значит превращать, в то же время, данный курс в совокупность исследовательского характера экскурсов по различным языкам. К тому же, данная книга выходит в момент наиболее резко выраженного перелома направлений в работе русских лингвистов, в период искания новых путей нашей наукой под знаком "социологического языкознания ", а потому я, хотя и не имея надобности останавливаться на критическом разборе еще не выкристаллизовавшихся учений и тем более на теориях, чуждых диалектическому развитию истории лингвистики (уже потому просто, что они лишены в ней отправного пункта социальной значимости), должен все же изложить методологию социологической лингвистики, как дисциплины ближайшего будущего-в советской и международной науке. Задача эта, несмотря на свою кажущуюся утопичность, для представителя русской науки оказывается более выполнимой, нежели для лингвиста Запада-ибо именно у русских лингвистов предшествующего периода-у бодуэновской школы прежде всего – проработка теоретических и методологических вопросов лингвистики ушла настолько вперед, что на Западе только за последнее десятилетие намечаются и ставятся на разрешение вопросы, уже давно получившие здесь почти исчерпывающий ответ. Таким образом, включение темы "социологическая лингвистика ", оказывается возможным, – а следовательно, и обязательным для настоящего курса "Лекций", поскольку он имеет ввиду удовлетворить запросы современности, выявляющиеся в нашей науке именно в форме интереса к социологическим факторам языковых явлений.

Вышеуказанным уже предопределен смешанный, неоднородный характер книги: наряду с элементарным пособием по общему языкознанию в нее должен будет войти ряд сведений по отдельным описательным и компаративно-историческим проблемам разных языковых групп Ближнего и Дальнего Востока – и, наконец, ряд положений из теории эволюции языка и прочих главнейших проблем "социологической лингвистики" (напр. учет причинных связей между языком и фактами экономического быта, методология описания языка в социально-групповом разрезе, социологическая диалектология и т.д.). Нельзя, разумеется, оставлять в стороне и вопросов "прикладной лингвистика ".

Соответственно этому, рукопись моих "Лекций" распадается на следующие части:

Лингвистическая пропедевтика (вводные понятия).

Общая фонетика (с иллюстративным материалом преимущественно из восточных языков).

Иллюстративный материал по фонетике в виде описаний звукового состава русского и трех западно-европейских языков.

Иллюстративный материал по фонетике из восточных языков – в виде характеристики звуковых систем отдельных языков и диалектов: японского, китайского, турецких (азербайджанского, узбекского, казахского, татарского), калмыцкого, чеченского, абхазского, грузинского, армянского и т.д.

Элементарные понятия общей морфологии.

Теория эволюции языка.

Методы сравнительно-исторического языкознания.

Иллюстративный материал из сравнительной грамматики индо-европейских языков и сравнительно-исторических грамматик некоторых групп не-индо-европейских языков.

Понятие морфологической классификации языков.

Социологическая лингвистика.

Прикладная лингвистика.

Языкознание и поэтика (фонетическая теория мерной речи).

Генеалогическая (т.е. реальная) классификация языков.

Удастся или нет довести до конца опубликование всех этих частей курса – будет зависеть от причин, находящихся вне усмотрения автора; во всяком случае весь материал потребует еще несколько томов "Лекций". Настоящий же, первый том, занят только двумя из вышеуказанных тем: 1) Лингвистической пропедевтикой, 2) Общей фонетикой. Относительно первого тома приходится констатировать (а относительно второго предвидеть) факт несколько иной группировки материала, нежели в вышеизложенном плане (перечне частей): например, самое основное из "Элементов общей морфологии" излагается до иллюстративного материала по фонетике (а отчасти и в "Лингвистической пропедевтике"). Подобные перегруппировки отдельных глав возможны и в будущей, что естественно объясняется желанием дать возможно больше элементарно-необходимых сведений в каждом из первых томов, чтобы вышедший в свет том мог, хотя бы в некоторой степени, служить как-бы законченным пособием до выхода остальных. Автор не сомневается в том, что книга будет содержать промахи л недостатки, обусловленные новизной предмета и подхода и что отдельные места явно открыты обстрелу критики. Но кое-где они допущены сознательно: например в изложении общей фонетики читатель встретит излишнюю схематизацию и "упрощенство". В частности, в изложении деления звуков типа "к г х" употреблены термины "неглубокозаднеязычный" и "глубокозаднеязычный" и не без умысла умалчивается про принципиальное противоположение "велярных" (напр, q = j) "заднеязычным = не-глубокозаднеязычным" (напр. k = S) ввиду пассивной роли языка (задней части языка) при первых (q) и активной при вторых (k). Ведь, если рассматривать настоящий курс "Лекций", как то, чем ему фактически и предназначается быть в первую очередь, то есть, как пособие для студентов востоковедных ВУЗ'ов, то вышеуказанное условное употребление терминов "неглубоко- и глубоко-заднеязычный " будет вполне достаточным практически-и, в то же время, гораздо более легким, чем строго-последовательное противоположение "велярных" и "заднеязычных". Ведь все дело в том, что употребляя последние термины без специальных комментариев, т.е. не упоминая о различии активных органов в произношении [q] и [k]-иначе говоря, повторяя прежнее деление на "палатальные" и "велярные", – это значит – не сказать ничего по существу об артикуляции названных согласных; и в таком случае нет особой надобности в термине "велярный ": этот его смысл вполне достаточно выражен словом "глубоко-заднеязычный". Вдаваться же в комментарии по вопросу об активном органе было бы возможно во время семинарских занятий общей фонетикой (в фонетическом практикуме), по в письменном изложении курса – без иллюстраций акустическими эффектами (в данном случае – обоих видов произношения, т.е. k и q при одинаковой зоне смычки) – оказывается довольно трудным.

А главное – в практическом приложении фонетических сведений к усвоению звуков другого языка термины "глубокий" и "неглубокий заднеязычный" оказываются и удобными и вполне достаточными.

Такого же рода упрощения можно указать и в ряде других мест в изложении фонетики. Умышленно, например, в описании японской звуковой системы, я не останавливаюсь на особом типе слогов – с гласным, предшествующим долгому (глухому) согласному; последнее – в связи с тем, что весь общий (уже не японский, а обще-фонетический) вопрос о слоговой границе я счел позволительным вовсе изъять из курса.

Наконец может показаться упущением, что в начале курса нет рассуждения о пользе языкознания – о философском и утилитарном его значении (хотя строго говоря, вопрос об использовании какой-либо науки не входит в само содержание данной науки). Но в виду того, что подобные вопросы уяснить себе удается гораздо легче тогда, когда приобретены уже некоторые знания по самой данной дисциплине, я позволил себе отступить от общего правила и говорить об общественном значении научного языкознания не в начале, а скорее в конце курса: о философском значении лингвистики (в кругу других дисциплин "человековедения ") будет идти речь в связи с частным вопросом о принципе мутационных изменений в природе (а в частности и в эволюции языка)-в отделе "Теория эволюции языка". О прикладной (и вспомогательной для других наук) роли нашей науки придется говорить в связи с конкретным материалом многих других отделов.

Однако, необходимо оговорить способ пользования "Лекциями ". Для прохождения "Введения в языкознание" и "Общей фонетики" отнюдь не следует читать весь текст "Лекций" и ни для одной из востоковедных специальностей (т.е. ни для одного из разрядов востоковедного ВУЗ'а) не предназначается курс этот целиком.

Для изучающего какой-либо язык, усваивать рекомендуется места общего значения и то из иллюстративного материала, что относится к изучаемому языку. В обособленные экскурсы (а частью и в отдельные главы) выделены, кроме того, темы монографического характера.

Приношу благодарность Ленинградскому Институту Восточных Языков за честь, оказанную мне включением "Лекций" в число изданий Института, и Типографии Академии Наук за выполнение столь трудного издания.

Об авторе

Ярчайшая фигура в отечественном языкознании 20-30-х годов прошлого века. Е.Д.Поливанов свободно владел более чем сорока языками. Казалось, что в одном лице он объединял сразу нескольких деятелей культуры: лингвист-теоретик, прекрасно знавший русскую и дальневосточную, европейскую и арабскую лингвистические традиции, первоклассный японист (основоположник японской диалектологии и автор оригинальной гипотезы происхождения японского языка), выдающийся тюрколог, китаевед, индоевропеист (он написал грамматики японского, китайского, дунганского, туркменского, казахского, а также таджикского и бухаро-еврейского языков). Сформулированная Е.Д.Поливановым теория конвергентно-дивергентных процессов стала фундаментом современной диахронической фонологии. В его работах заложены основы современной психо- и социолингвистики, создана оригинальная теория языковой эволюции.