Въ преклонномъ возрасте свойственно размышлять о некоторыхъ вопросахъ, ставящихся намъ всемъ жизнью. Безъ сомненiя, вопросъ, занимающiй меня теперъ, принадлежитъ къ числу хорошо знакомыхъ также и моимъ сверстникамъ. Уже много летъ тому назадъ, следя за раскрывавшимися весною на деревьяхъ лиственными почками, я невольно задавался мыслью: "Удастся ли мне когда либо опять видеть, какъ распускаются листья на деревьяхъ, и пробуждаться на заре пенiемъ дрозда?" – Теперь, когда жизнь близится уже къ концу, у меня все сильнее обнаруживается стремленiе размъшлять о таинственныхъ роковыхъ вопросахъ, которые она ставитъ. Обыкновенно предполагаютъ, что люди, отрекшiеся отъ веры въ недоступное разуму, заняты исключительно только матерiальными интересами, или фактами, способными быть предметомъ наблюденiя и опыта. Ихъ, будто-бы, никогда не смущаютъ вопросы о первопричинахъ и конечныхъ целяхъ всего сущаго. Быть-можетъ, что это и справедливо по отношенiю къ некоторымъ изъ агностиковъ, не получившимъ серьезнаго образованiя, но, смею утверждать, что у многихъ, изъ числа более образованныхъ не усматривается подобнаго равнодушiя къ упомянутымъ уже мучительнымъ вопросамъ. Размышленiямъ надъ "загадкою бытiя" отводится у некоторыхъ изъ близкихъ моихъ знакомыхъ более места, чемъ у громаднаго болъшинства людей, подчиняющихъ свой разумъ вере, унаследованной отъ предковъ. Агностики, изучая первобытныя формы религiй, находятъ, что идея о загробной жизни возникла у дикаря изъ стремленiя объяснить сонныя грезы существованiемъ двойника, способнаго покидать тело, когда оно спитъ, и странствовать, где ему вздумается. Если двойникъ спящаго вернется въ тело, оно пробуждается, а если онъ уйдетъ на неопределенное время, то наступаетъ для тела смерть. Всматриваясь въ таинственную связь между организацiей мозга и сознанiемъ, агностики убеждаются, что у нихъ нетъ никакого доказательства возможности для сознанiя существовать безъ соответственной мозговой деятельности. Это дрлжно было бы, повидимому, побуждть ихъ къ отреченiю отъ теорiи, признающей неуничтожаемость сознанiя также и по разрушенiи физическаго организма. Прж всемъ томъ, кажется страннымъ и неуместнымъ допустить, чтобъ съ прекращенiемъ сознанiя смертью, утрачивалось всякое воспоминанiе о предшествовавшей ей жизни. Тогда, ведь, каждый умирающiй оказался бы въ томъ самомъ положенiи, какъ еслибъ онъ никогда не жилъ! Затемъ остается вопросъ о сущности самого сознанiя. Чемъ именно является оно при жизни и какова его участь после смерти? Агностику позволительно лишь предполагать, что оно составляетъ обособленную индивидуализованную форму безконечной и вечной энергiи, понятiе о которой одинаково не вмещается въ рамки человеческаго знанiя и воображенiя. Можно думать, впрочемъ, что после смерти элементы каждаго самостоятельнаго сознанiя сливаются опять съ породившею ихъ безконечной и вечной энергiей. Относительно какъ внутренняго, такъ и внешняго мiра, люди, недовольствующiеся традицiонными объясненiями, вынуждены постоянно задавать себе те же самые избитые вопросы о происхожденiи, смысле и конечныхъ целяхъ какъ всей вселенной въ совокупности, такъ и отдельныхъ населяющихъ ее живыхъ существъ, вплоть до мельчайшихъ микроскопическихъ организмовъ, которыми кишатъ земля, вода и воздухъ. Агностику приходится непрестанно размышлять объ этихъ вопросахъ и непрестанно убеждаться въ безплодности всехъ его усилiй прiискать на нихъ сколько нибудь удовлетворительные ответы. Кроме всего этого, существуетъ еще одна сторона великой мiровой загадки, на которую обращаютъ, повидимому, до сихъ поръ слишкомъ мало вниманiя. За последнiя несколько леть она производила впрочемъ на меня лично глубокое впечатленiе. Я говорю здесь не о вопросахъ, вызываемыхъ всеми обособленными формами бытiя, начиная съ солнцъ и заканчивая микробами, но о другихъ еще более таинственныхъ вопросахъ, которые представляетъ намъ общая форма всехъ видовъ бытiя, а именно о закономерности въ пространстве. Въ молодости мы не испытываемъ ни малейшаго изумленiя, ознакомляясь по учебнику съ такъ называемыми геометрическими истинами, и совершенно равнодушно узнаемъ, что въ прямоугольномъ треугольнике сумма квадратовъ катетовъ равна квадрату гипотенузы, такъ какъ вполне удовлетворяемся возможностью доказать эту истину. Уяснивъ себе множество замечательныхъ соотношенiй между линiями, или же другими пространственными фигурами, молодежь въ громадномъ большинстве случаевъ, не задаетъ себе вопроса о причине такихъ соотношенiй. Быть можетъ, что въ последующiе годы вопросъ этотъ возникаетъ у кого нибудь подобно тому, какъ онъ возникъ и у меня, подъ влiянiемъ до изумительности поражающихъ истинъ, собранныхъ теперь въ систему подъ общимъ названiемъ "Геометрiи положенiя". Многiе изъ этихъ истинъ до того ошеломляющаго свойства, что могли бы казаться невероятными, еслибъ не подтверждались очевидно безспорными доказательствами. Эти дивныя истины, порознь и въ изящныхъ сочетанiяхъ другъ съ другомъ, возбуждаютъ, по крайней мере въ некоторыхъ умахъ, вопросъ о причинахъ ихъ существованiя между частями всюду однообразнаго и пустопорожняго нечто, которое мы называемъ пространствомъ. Отчего эта пустопорожняя форма вещественныхъ предметовъ раскрываетъ передъ нами истины, столь же непонятныя, какъ и те, на которыя мы наталкиваемся при размышленiи о самихъ этихъ предметахъ? Тайны предметовъ, постигаемыхъ нашими чувствами, лежатъ вне пределовъ нашего разума, но еще неразрешимее и недосягаемее для него оказываются загадочныя тайны нространства, вмещающаго въ себе все сущее. Въ то время, какъ первыя изъ нихъ могутъ быть объяснены, по мненiю верующихъ, сотворенiемъ мiра, а для агностиковъ кажутся объяснимыми гипотезой мiровой эволюцiи, тайны пространства не поддаются никакимъ объясненiямъ. Какъ деисты, такъ и агностики одинаково вынуждены признавать за пространствомъ присущiя ему вечныя свойства и допускаютъ, что оно, со всей совокупностью своихъ свойствъ, предшествовало сотворенiю мiра (для техъ, кто веруетъ въ таковое) и эволюцiонному процессу (для сторонниковъ эволюцiи). При такихъ обстоятельствахъ, если бы человечеству даже и удалосъ проникнуть въ тайны жизни, оно встретилось бы, за ихъ рубежемъ, съ еще более загадочными и неисповедимыми тайнами. То, что нельзя себе представить, какъ сотворенное или выработанное путемъ эволюцiи, раскрываетъ передъ нами факты, происхожденiе которыхъ еще непостижимее, чемъ происхожденiе фактовъ, которые наблюдаются у видимыхъ и осязаемыхъ предметовъ. Человеческому разуму немыслимо представить себе, какимъ именно образомъ существуютъ упомянутыя уже дивныя пространственныя соотношенiя. Приходится допустить, что они вечно принадлежали и всегда будутъ принадлежать пространству. Тогда возникаетъ у насъ мысль, что это вместилище всего бытiя предшествовало какъ сотворенiю мiра, такъ и его эволюцiи, а потому безконечно превосходитъ ихъ обоихъ. Оба эти процесса должны мыслиться (если это возможно для нихъ по существу), какъ имевшiе начало во времени и пространстве, тогда какъ для пространства такого начала нетъ и быть не можетъ. Эта пустопорожняя форма бытiя, которая, после того какъ она изследована по всемъ направленiямъ въ такую даль, въ какую можетъ проникнуть въ нее воображенiе, раскрываетъ, за рубежомъ постигнутаго имъ протяженiя, неизследованную безпредельность, сравнительно съ которою все оно оказывается лишь безконечно малою величиною. Мысль о пространстве, по сравненiю съ которымъ неизмеримая наша звездная система обращается въ точку, слишкомъ подавляющаго свойства для того, чтобы можно было на ней останавливаться. За последнiе годы сознанiе безначальности, безпричинности и вечности бытiя безпредельнаго пространства порождаетъ во мне чувство, отъ котораго я прихожу въ трепетъ. Герберт СПЕНСЕР (1820–1903) Выдающийся английский философ и социолог, один из родоначальников позитивизма. Родился в Дерби (графство Дербишир) в семье учителя. Отказавшись от предложения получить образование в Кембридже, Г.Спенсер был помощником учителя, работал инженером на железной дороге, затем сотрудничал в журнале "Экономист" (1848–1853). Позже он получил небольшое наследство и смог полностью посвятить себя занятиям философией и наукой. Герберт Спенсер – автор многих известных работ в области различных разделов философии – теории познания, методологии науки, этики, эстетики и др., а также психологии и этнографии. Его философские идеи получили большую популярность, оказав значительное влияние на более поздние течения, в том числе эмпириокритицизм и неопозитивизм. Большую научную ценность представляют также его исследования по социологии, где он является основоположником так называемой "органической школы", представители которой сравнивали общество с живым организмом. |