|
Оглавление
Мистическiй пантеизмъ В.В.Розанова (отрывок)
Предисловiе Странное, на первый взглядъ непонятное, да и вообще нелегко объяснимое явленiе замечается въ исторiи русской мысли. Въ Pocciи, этой стране могучаго духовнаго размаха, среди необъятной шири, проникновенной глуби ея душевныхъ переживанiй, при огромномъ умственномъ роств ея за послъднiе два столетiя, – почти совсемъ не видно мыслителей, которые бы выделились и весь мiръ удивилигромадностыо какой-нибудь стройной, законченной, гармонически вырисованной системы. Россiя живетъ напряженной, страстно волнующейся, вечно трепетной, углубленной и живой духовной жизнью; неугомонная, неустанная, въчнотревожная, вечно безпокойная работа идетъ здесь, сильно бьется духовный пульсъ русской мысли, но въ результатъ мы не видимъ грандiозныхъ философскихъ сооруженiй, громадныхъ, удивительныхъ построекъ съ правильной архитектурой, высокихъ царственныхъ дворцовъ и роскошныхъ каменныхъ палатъ философскихъ системъ, не видимъ первоклассныхъ философовъ, всеми признанныхъ мыслителей. Въ отношенiи самыхъ крупныхъ выразителей русской духовной жизни, нашихъ колоссовъ, – европейцы, да и представители нашей академической философiи, всегда готовы спроситъ: да разве это философы и этотъ вопросъ-упрекъ, сокрытыя въ немъ сомненiя и недоверiе давно уже гяготеютъ надъ судьбами русской философiи. И въ техъ немногихъ попыткахъ заняться судьбами русской философiи, которыя встречаются въ нашей литературе, постоянно проступаютъ съ большей или меньшей определенностью нотки этого вопроса-упрека, всегда чувствуется конфузливая несмелость, робость передъ громадной тенью стыдящей насъ европейской философiи, стремленiя прицепиться къ ней какими-нибудь, более крепкими нитями; говорятъ о философскихъ кружкахъ идеалистовъ 30-хъ и 40-хъ годовъ, о философскихъ исканiяхъ славянофиловъ, поминаютъ Сковороду или выискиваютъ более заметныхъ русскихъ представителей современной академической философiи; самымъ надежнымъ оплотомъ въ конце концовъ оказывается все же Влад. Соловьевъ, этотъ, несомненно, оригинальный русскiй философъ, огромный и еще ростущiй теперъ, въ потомстве, первый насшоящiй русскiй философъ и, быть можетъ, въ известномъ смысле единственно настоящiй. Правда, мощь русскаго мышленiя сказаласъ въ нашей классической художественной литературе, которая отразила въ себе глубь русской духовной жизни. Здесь то именно и скрывается на нашъ взглядъ настоящая русская философiя, художественная философiя въ цвету и въ краскахъ, сочная, благоухающая, ароматичная... Небогатая оригинальными философскими системами, русскай литература темъ не менее очень богата философiей, своеобраной, яркой и сочной. Русская художественная литература – вотъ истинная русская философiя, самобытная, блестящая философiя въ краскахъ слова, сiяющая радугой мыслей, облеченная въ плоть и кровь живыхъ образовъ художественнаго творчества. Всегда отзывчивая къ настоящему, предходящему, временному, русская художественная литература въ то же время всегда была сильна мыслью о вечномъ, непреходящемъ; почти всегда въ глубине ея шла неустанная работа надъ самыми важными, неумирающими, и значительными проблемами человеческаго духа; съ проклятыми вопросами она почти никогда не разставаласъ. И какой роскошью линiй и красокъ, какой дивной прелестыо образовъ и картинъ развертываласъ эта работа въ художественно-философскихъ, безсистемныхъ системахъ русскихъ писателей, въ ихъ, казалось бы, гакихъ далекихъ отъ философiи, повестяхъ, романахъ и стихотворенiяхь. За последнее время многiе стали понимать, что истинную русскую философiю следуетъ искать больше всего именно здъсь. Пушкинъ и Лермонтовъ, Гоголь и Салтыковъ, Тургеневъ и Гончаровъ, Толстой и Достоевскiй, Успенскiй, Короленко, Чеховь – все это подлинная наша философiя, философiя въ краскахъ и образахъ живого, дышащаго слова... Об авторе
 Глинка Александр Сергеевич (псевд.Волжский) Русский философ, критик, историк литературы. Родился в Симбирске, в семье адвоката. В гимназии увлекся идеями народника Н. К. Михайловского и был исключен. В 1898 г. поступил на юридический факультет Московского университета. За участие в студенческих беспорядках в 1901 г. был выслан в Симбирск; работал в «Самарской газете» и «Самарском курьере». В 1904 г. по приглашению Н. К. Михайловского приехал в Петербург; сотрудничал в журналах «Русское богатство», «Журнал для всех», «Новый путь» и др. С 1910 г. — действительный член Общества любителей российской словесности при Московском университете. Позже отказался от критической деятельности, стал чиновником финансового ведомства и лишь изредка занимался религиозной публицистикой. В 1930-е гг. участвовал в редакционной работе в связи с изданием произведений А. П. Чехова и Г. И. Успенского.
Первая монография А. С. Глинки «Очерки о Чехове» была опубликована в 1903 г. Он был автором статей о жизни и творчестве Г. И. Успенского, Ф. М. Достоевского, В. Г. Короленко, М. Горького, Л. Н. Андреева и других выдающихся писателей. При этом разбор художественных произведений он проводил со стороны постановки религиозно-нравственных проблем; чисто литературная сторона его не интересовала. Соединение мистики и метафизики с непреклонной преданностью русской социально-политической радикальной программе сделало Глинку одним из наиболее видных представителей того «неоидеализма», который был создан С. Н. Булгаковым, Н. А. Бердяевым, П. Б. Струве и другими выдающимися мыслителями. В число его работ вошли: «Из мира литературных исканий» (1906), «Ф. М. Достоевский: Жизнь и проповедь» (1906), «Гаршин как религиозный тип» (1906), «В обители преподобного Серафима» (1914), «Святая Русь и русское призвание» (1915) и другие. |
|||||||||||||