Гобсон Дж. Империализм.
Пер. с англ. Изд. стереотип.

Анонс

Дж. Гобсон – английский экономист, интеллектуальный лидер социального либерализма

"Теории недопотребления пребывали в забвении до появления "Физиологии промышленности"... первого и наиболее значительного из многочисленных томов его работ, в которых, в течение почти 50 лет, Гобсон боролся... против многочисленных ортодоксов....Публикация ее знаменует эпоху в развитии экономической мысли".

"Автор... дал очень хорошее и обстоятельное описание основных экономических и политических особенностей империализма".

Оглавление

Предисловие к русскому изданию

Дж. А.Гобсон рассматривает империализм, как определенным образом обусловленную политику территориальной экспансии.

Стремление какого-либо государства к расширению территории может вызываться необходимостью переселения части народа на свободные или малонаселенные чужие земли, где эмигранты организуют жизнь по образу и подобию своей родины. Такого рода экспансия "может рассматриваться, как естественное продвижение национальности, как территориальное расширение ее земельных фондов, языка и учреждений". И против такой "нормальной экспансии национальности"Гобсон не имеет существенных возражений. Другое дело – современная бешеная погоня за землями, практикующаяся всеми крупными капиталистическими державами. Почти все современное расширение европейских государств выразилось в политическом поглощении тропических и подтропических стран, в которых белые не могут селиться со своими семьями. Занимаются земли, негодные для колонизации, и это занятие выражается в том, что кучка белых людей-чиновников, торговцев и промышленников подвергает политическому и экономическому порабощению миллионы людей "низшей расы".

Но, быть-может, захват земель практикуется в интересах развития торговли? Перевернув груды цифрового материала, автор отвергает и такое предположение. Статистика "наносит решительный удар утверждению, будто торговля следует за флагом". Торговля с колониями представляет "бесконечно-малый придаток к коммерческим ресурсам нашей страны"; качественно, тропическая торговля стоит крайне низко. Сюда сбываются наиболее дешевые текстильные и металлические изделия, плюс большие количества пороху, спирта и табаку. Кроме того, торговля с новыми тропическими владениями является наименее прогрессирующей и наиболее колеблющейся.

Значит, вновь приобретаемые земли не пригодны ни для поселения ни для торговли. Между тем "издержки производства"по этой операции громадны: усиливающееся давление налогового пресса; огромная трата материальных и человеческих ресурсов на военные и морские сооружения; "расчетливый и алчный маккиавелизм"в политике; неизвестный до сих пор "мстительный национализм" в колониях;

наконец, "сильное неудовольствие"других народов, ежеминутно угрожающее дипломатическими и военными осложнениями, и пр.

Во имя чего же все это делается, и как мог британский народ позволить, чтобы его вовлекли в такую невыгодную сделку ? Ответ на этот вопрос дает первая часть работы Гобсона.

Очевидно, если "британский народ"вовлекается в предприятия, от которых ему нет никакого барыша, кроме кучи неприятностей, то здесь нужно предполагать "заговор"каких-то групп, в жертву частных интересов которых приносятся подлинные интересы "нации". И автор начинает считать по пальцам.

1) Предприниматели, занятые производством вооружения и снабжения для морского и военного ведомства. "Эти люди-империалисты по убеждению; им выгодна наступательная политика".

2) Крупные фабриканты, представители экспортной торговли, работающие в колониях и для колоний. Заводы, рудники, железные дороги и другие предприятия, организуемые в колониях, "заинтересовывают определенным образом важнейшие отрасли заводской промышленности и внушают их собственникам твердую веру в империализм".

3) Военнослужащие, являющиеся империалистами как в силу убеждений, так и "в силу профессиональной заинтересованности".

4) Люди, ищущие службы в колониях и протекторатах. Колонии – удобные места "для неудавшихся карьер и испорченных репутаций". Англия давно страдает от перепроизводства во всех профессиях от дипломатов до попов, и вопрос заключается в том, как получить "свежий рынок... для нашей молодежи, которая в наши дни является тоже избыточным товаром".

Вывод: "корыстный уклон"в сторону империализма имеется во всех "образованных классах".

Но все это-только мелкая рыбешка империализма, играющая большею частью подчиненную роль. Главное действующее лицо естъ капиталист, ищущий рынков для размещения своих капиталов, и) в частности, финансист-главный делец по этой части. "Не будет преувеличением, если я скажу, что современная иностранная политика Великобритании заключается главным образом в борьбе за выгодные рынки для вкладчиков капитала. С каждым годом Великобритания все больше превращается в страну, живущую с заграничной дани, и те классы, которые пользуются этой данью, стремятся использовать общественные средства, общественные кошельки, общественные силы для расширения сферы приложения своих частных капиталов и для охраны тех из них, которые уже были вложены прежде, а также для улучшения условий их помещения".

В 1899 г. весь доход Великобритании от внешней торговли определялся в 18 милл. фунтов, а чистая прибыль на капитал, вложенный за границей, -90–100 милл. фунтов. Эти цифры дают ответ на вопрос, "откуда идет экономический импульс в сторону империализма". Помещение капиталов в чужих краях создает риск, связанный с политическими условиями этих стран. Отсюда-нажим на свое правительство с целью гарантировать нормальный приток барышей через аннексирование или политический контроль этих стран.

Если отбросить в сторону словесную шелуху о "естественной" и "неестественной"экспансии, о заговоре и надувательстве "британского народа", то к чему сводится суть рассуждений Гобсона?

1) Современный империализм имеет специфическую природу, он представляет новое, неизвестное прежним историческим эпохам, явление.

2) Современный империализм есть политика, определяемая экономическими интересами господствующих классов и в первую голову интересами капитала, ищущего применения.

Эти две особенности современного империализма автор подметил совершенно правильно. Это есть то, что впоследствии стало важнейшей составной частью революционно-марксистской-в частности ленинской-трактовки империализма.

Дж. А.Гобсон не марксист. Он очень не хочет сползти с высот "объективной"науки на "узкий путь исторического материализма" и, страхуя себя от грозящей ему опасности, зовет на помощь все земные добродетели: отвагу, патриотизм, политическое честолюбие, филантропию и пр. И все же тщетно. Отказавшись от материалистической теории, как предпосылки исследования, он, под давлением убийственной логики фактов, принимает ее как результат исследования и оказывается вынужденным, при объяснении величайшего явления современности, заговорить языком марксистской школы:

"Я поставил экономическое принуждение на первый план потому, что с исторической точки зрения это-causa causans империализма, оно либо сопутствует ему, либо следует за ним". Хороший предметный урок для ревизионизма и теоретического эклектизма!

Правильно подметив главную движущую силу империализма, автор не смог однако дать ей правильное экономическое обоснование. Это-основной Недостаток книги, в прямой связи с которым находится удручающе беспомощная реформистская критика империализма.

Как объяснить образование избыточного капитала, ищущего применения на внешних рынках? При решении этого важнейшего вопроса Гобсон исходит из некоторых общих теоретических положений, давным-давно опровергнутых и жизнью и теорией.

Появление "сверхсбережений"и перепроизводства не является, при существующих условиях производства, фатальной необходимостью. "Все, что произведено или может быть произведено, может быть и потреблено, так как право на продукт в форме ренты, прибыли или заработной платы составляет часть фактических доходов какого-либо члена общества, и он может потребить данный товар или же обменять его на какой-нибудь другой предмет потребления у того, кому он лично не нужен. На-ряду с производством рождается и потребительная способность...". Зачем же тогда капиталистическая практика так жестоко издевается над этой доброй теорией, почему потребление автоматически отстает от производства? "Эра беспощадного соперничества, за которой последовал быстрый процесс амальгамации капиталов, передала огромное богатство в руки небольшой кучки генералов от промышленности. Самый расточительный образ жизни, какой мог себе позволить этот класс, не мог перегнать роста его доходов, и процесс автоматического накапливания принял небывалые размеры". Рост сбережений еще более усиливается, поскольку "тресты"и "комбинаты", порождаемые конкуренцией, искусственно ограничивают производство и, тем самым, возможность применения незанятого капитала внутри страны. Отсюда-империализм.

Корень зла в том, что в современном обществе имеются классы, доходы которых оказываются больше, чем можно потребить. Империализм коренится не в характере современного производства, а в неправильном распределении. "...Очевидно, что заблуждение – считать империалистическую экспансию неизбежной, как необходимый выход для развивающейся промышленности; не процесс промышленности требует открытия новых рынков и новых сфер помещения капитала, а плохое распределение потребительных способностей, мешающее поглощению продуктов и капиталов внутри страны". Отсюда, разумеется, без труда можно прийти к выводу о необходимости путем "социальных реформ"исправить недостатки в системе распределения, т.-е. отнять у имущих классов часть их чрезмерных нетрудовых доходов.

Уничтожьте недостатки распределения, и "задорный империализм" окажется ненужным; тогда все продукты, производимые внутри страны, будут здесь же потребляться; увеличившийся объем потребления даст "постоянное и выгодное применение гораздо большей массе частных и государственных капиталов, чем теперь". Социальные реформы оказываются таким образом выгодными и для тех... против кого они направлены, и в сущности непонятно, почему капиталисты, поведение которых напоминает образ действий собаки, лежащей на сене (сами не едят и другим не дают), упорно не желают испытать на себе их благотворного действия...

Основная теоретическая ошибка Гобсона заключается здесь в следующем. Когда он говорит: "все, что произведено или может быть произведено, может быть и потреблено"и на этом основании отрицает неизбежность политики экспансии для современного капитализма,-этот круг идей развивался впоследствии Каутским и получил заслуженную отповедь со стороны В.И.Ленина,-то он исходит при этом из предположения, будто целью капиталистического производства является потребление. При таком предположении не остается другого пути, как объяснить перепроизводство и сверхсбережения, толкающие на путь "задорного империализма", только тем, что капиталисты "зарабатывают" больше, чем могут потребить, что выше сил несчастного капиталиста слопать груды зарабатываемого им богатства.

Такой взгляд на природу капиталистического производства, берущий свое начало у пустозвонного "принца науки"Сэя, является абсолютно ошибочным. "Ни в коем случае не следует забывать, – писал Маркс в "Theorien", – что при капиталистическом производстве дело идет не непосредственно о потребительной ценности, а о меновой ценности и в особенности об увеличении прибавочной ценности. Последняя есть движущий мотив капиталистического производства. Поэтому хорошо было бы понимание, которое для того, чтобы отбрехаться (wegzuraisonieren) от противоречий капиталистического производства, отвлекалось бы от базиса последнего и превращало бы его в производство, рассчитанное на непосредственное потребление". С этой точки зрения невозможно рисовать себе картину капитализма без перепроизводства и "сверхсбережений". Они обусловлены самой сущностью этой формы производства. Погоня за прибылью-и притом за максимально высокой прибылью-вытекает из необходимости "работать"в обстановке, где "человек человеку-волк", где нужно уничтожать своих соперников, чтобы самому не быть уничтоженным, где максимальное расширение размеров производства, не считаясь с размерами потребления, является единственно надежной гарантией в борьбе всех против всех, именующейся свободной конкуренцией. Свободная конкуренция совершенно неизбежно ведет к концентрации производства, а эта последняя, на известной ступени развития, порождает капиталистическую монополию – трест, картель и пр., ограничивающую производство и ведущую к образованию все возрастающих масс капитала, ищущего и не находящего себе выгодного помещения. Политика империалистической экспансии есть, таким образом, неизбежный результат развития капиталистического производства, поскольку последнее вступило в свою монополистическую фазу. Нельзя поэтому понимать империализм только как политику, не обусловленную самой природой капитализма, а вытекающую лишь из случайных причин, и на этом основании объявлять ее необязательной для современного хозяйства. Империализм есть система хозяйства, и территориальная экспансия является ее неотъемлемой составной частью. Или, как писал Ленин: "Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами".

Гобсон этого не понимает. Империализм, неправильно рассматриваемый им только как политика территориальной экспансии, не увязывается с эпохой монополистического капитализма. Он упоминает кое – где о трестах и комбинатах, однако лишь для того, чтобы указать на них как на фактор, только усиливающий процесс образования "сверхсбережений". Он не замечает разницы между "новым" и "старым" капитализмом. Иногда у него попадаются правильные замечания о всесильном "финансирующем капиталисте", о роли трестов, об огромном значении банков и пр. Но обобщить все подмеченные факты, понять современное хозяйство как эпоху монополистического капитализма и вывести отсюда территориальную экспансию, как его имманентное определение, он не смог. Это самый крупный изъян книги.

Совсем плохо выглядит Гобсон, когда он начинает сочинять рецепты. Рассуждает он так: империализм коренится в плохой системе распределения, передающей в руки кучки генералов от промышленности огромные сверхсбережения. Нужно отнять у них часть их барышей с целью передачи их в руки нуждающейся части населения. Монопольная прибыль, рента и вообще доходы, "не являющиеся продуктом ручного или умственного труда", не имеют "законного (?!) raison d'\^etre". Исправив систему распределения, мы тем самым уничтожаем основу империалистической экспансии, не уничтожая современного способа производства.

Здесь уместно дать небольшую историческую справку. Один из "социальных реформаторов"начала XIX ст.-Джон Грей выступил с проектом системы рабочих денег, при помощи которых он думал устранить недостатки капитализма, не уничтожая самого.капитализма. Взамен товара, сдаваемого банку, производитель получает "расписку", свидетельствующую о количестве рабочего времени, истраченного им на производство, и дающую одновременно право на получение из банковских складов какого-либо товарного эквивалента. "При этой системе, – писал Грей, – было бы также легко во всякое время продавать на деньги, как легко теперь купить на них. Производство было бы равномерным и никогда не иссякающим источником спроса".

Грей хотел уничтожить деньги-не уничтожая товара. Люди должны производить на основах обмена и вместе с тем быть независимыми от условий обмена. Пустая выдумка, покоящаяся на непонимании того, что уничтожить деньги значит уничтожить меновую ценность, с меновой ценностью-товар, а с товаром-буржуазную форму производства. Только непонимание неразрывной связи между товаром и деньгами могло породить мысль уничтожить деньги, не уничтожая товарного производства, эти самые деньги и порождающего. "Скорее банкротство (банкротство банка, уверовавшего в этот догмат.-В.Б.) в этом случае приняло бы на себя роль практической критики", – писал Маркс.

Проект "социальных реформ"Джона Гобсона есть нечто иное, как расширенное воспроизводство утопии Джона Грея: он считает возможным уничтожить капиталистическую систему распределения, не уничтожая капиталистического производства.

Жалкая химера реформизма! Система распределения дана, раз дана система отношений производства. Или существует капитализм и вместе с ним прибыль, рента, конкуренция, накопление и "сверхнакопление" на, одной стороне и заработная плата – на другой, и все это имеет такое же законное raison d'\^etre, как и само капиталистическое производство. Или общество "пересматривает"капиталистическую систему распределения – регулирует распределение, отнимая у богатых их барыши, т.-е. экспроприируя капиталистов, т.-е. отменяя "священное"право собственности – эту основу основ капитализма. Передавая излишки в руки "нуждающейся четверти нашего населения", т.-е. заменяя заработную плату, являющуюся формой дохода наемных рабочих, другой формой распределения, мы уничтожаем класс наемных рабочих, а вместе с ним и отношения эксплуатации – эту вторую "святыню"капитализма-и таким образом уничтожаем самую возможность существования капиталистического производства. Капитализм без наемного труда, без эксплуатации, без сверхприбылей и пр. – выкидыш человеческой мысли.

Если бы Гобсон имел смелость продумать до конца свои "социальные реформы", то он неизбежно пришел бы к необходимости говорить об уничтожении империализма как об уничтожении империалистического капитализма. А для этой цели социальных реформ недостаточно: тут требуется социальная революция! Но на то он и реформист, чтобы демонстрировать трусость мысли там, где нужно делать революционные выводы. В таких случаях реформист предпочитает прятаться под сенью звонкой фразы, не заботясь о том, сходятся ли у него концы с концами или нет.

Изучение влияния империализма на различные стороны общественно – политической жизни составляет вторую – после экономического анализа – важнейшую часть книги. Исходя из принципа, что политика экспансии питается экономическими интересами господствующих классов, Гобсон без труда справляется с грудой лицемерных, облеченных в quasi – научную форму построений, стремящихся оправдать империализм, исходя из принципа "культурной миссии избранных наций", необходимости распространения "христианской морали", уничтожения варварства и беззащитности или приучения туземцев к "прелестям труда".

Этой стороне вопроса Гобсон придает большое значение. Иногда даже кажется, что автор считает главной своей целью именно разоблачение этого циничного лицемерия, имея в виду показать "британскому народу", как его обманывают на каждом шагу, издеваются над его "моралью", опустошают его кошельки во славу империалистических акул. Несчастный "британский народ"тащат в петлю и при этом еще уверяют, что именно этого и требуют его собственные насущные интересы. Его возмущает "циничный дух" империализма, называющего разбой – подвигом, рабство – прелестью труда, систему политического деспотизма – заботливым правительством.

С большим мастерством он рисует нам картину поведения империалистов в колониях. Система политического деспотизма; низведение туземцев на положение немого и бесправного раба; система ничем не сдерживаемой беззастенчивой эксплуатации, ради наживы частных лиц; полное отсутствие заботы о благополучии туземцев; отсутствие всякого намека на отношения здоровой взаимопомощи между белыми и туземцами; словом, всестороннее политическое и экономическое угнетение народов – вот что представляет собою "цивилизаторская миссия"на практике. "Печать паразитизма лежит на каждом белом поселке, раскинувшемся среди низших рас", – такова сущность поведения белого человека в колониях.

Для характеристики взаимоотношений между белыми и туземцами автор пользуется следующими словами Таундсенда: "Нет такого угла в Азии, где бы жизнь белого человека, не охраняемая силой, фактически или потенциально была в безопасности хотя бы на один час; и нет такого азиатского государства, которое, если бы только это было безопасно, не изгнало его из своих пределов сразу и навсегда". Действительно, настоящие чувства "цивилизуемых" туземцев здесь поняты правильно!

Удачно подмечает Гобсон некоторые стороны политическою влияния империализма, и соответственные места в его книге читаются с большим интересом.

Рост милитаризма; рост налогов и государственного долга; неизбежная гибель буржуазного либерализма ("делу либерализма они предпочли интересы экономические, интересы имущих и спекулятивных классов, к которым принадлежит большинство их лидеров"); умирание буржуазной демократии "представительные учреждения плохо уживаются с колониальной империей, – как с ее людьми, так и с ее методами"); наконец, необходимость распада Британской империи-все это рассматривается Гобсоном, как неизбежные последствия империализма, и все это частью совершилось, частью происходит на наших глазах.

Особенно мы обращаем внимание читателя на те места из книги, где идет речь о методах, при помощи которых весь идеологический аппарат общества, в частности наука, оказывается в плену у господствующих классов. Когда марксист говорит о химере "чистой науки", всякий уважающий себя буржуазный ученый назовет это вздорной болтовней, в которую могут верить разве только классово-узколобые профаны. Тем более интересно познакомиться с мнением человека, стоящего вне подозрений в смысле "классовой ограниченности", ибо Гобсон повсюду старается смотреть на вещи, руководствуясь "общечеловеческими" принципами.

Автор считает несправедливым обвинять в нечестности учителей, которые обычно думают и учат согласно крайнему своему разумению. И все же и школы и университеты оказываются во власти "денежных интересов плутократии".

Указав на ряд способов, ставящих учебные заведения в тесную материальную связь с имущими классами, автор пишет: "...Всякий раз, когда деловые интересы сталкиваются с академическими, преподавание берется деловыми интересами под свой контроль и соответственным образом направляется. Всякий, кто хочет проследить политическую доктрину за последнее столетие, не сможет не признать, что подбор идей, гипотез и формул, группировка их в школы и направления и распространение их происходило под явным давлением классовых интересов". И далее автор называет "вздорными" разговоры об академической гордости и интеллектуальной честности: "на чьем возу сидишь, тому песню поешь!".

Таковы хваленые "свободы" буржуазных университетов в освещении "надежного", – как называл Гобсона В.И.Ленин, – свидетеля.

Несколько слов о будущем империализма, как оно рисуется автору. Стремление к захвату все новых и новых земель приведет к тому, что весь мир будет охвачен щупальцами крупных империалистических держав. Массы незанятого капитала, устремляющиеся за границу, будут служить главным источником барышей; из колоний же будут поступать основные массы предметов потребления. Для защиты границ разросшихся империй все больше будут применяться цветные войска, руками которых и будет проводиться угнетение этих же цветных народностей. Собственная промышленность не будет представлять большого интереса и придет в упадок. Таким образом, империалистические державы станут паразитами, живущими на теле подвластных им народов. Особенно четко набросал Гобсон такую перспективу в связи с возможностью раздела Китая, где "западные капиталисты и дельцы натолкнулись, повидимому, на источники рабочей силы, гораздо более богатые, чем золотые рудники или минеральные недра".

"Большая часть Зап. Европы приобрела бы тогда внешность и характер излюбленных уголков южной Англии, Ривьеры или Италии и Швейцарии, засиженных туристами или сильными мира сего. В ней жили бы тогда небольшие группы богатых аристократов, собирающих дивиденды и гонорары с Дальнего Востока, несколько более многочисленные группы профессиональных откупщиков и торговцев, большое количество домашней прислуги, транспортных рабочих и рабочих, занятых последней стадией производства, наиболее неясных, скоропортящихся продуктов; все главные отрасли промышленной жизни исчезли бы, так как главные предметы питания и промышленности потекли бы как дань из Азии и Африки".

Эта идея империалистического паразитизма также вошла впоследствии в революционно-марксистскую трактовку империализма.

Империализм, по Гобсону, не "есть слепой и неизбежный рок"; он опирается не на интересы народа в целом, а на интересы некоторых классов, навязывающих эту политику ради собственных своих выгод народным массам. Раскрыв "заговор этих порочных сил", автор в заключении хочет указать, как можно уничтожить эту "гибельную"политику. И здесь, выступая уже как политический деятель, призывая к действию, он оказывается настолько же беспомощен, насколько был силен, когда выступал в качестве исследователя и обличителя "порочных сил". Хватаясь то за одну, то за другую гипотезу, увещевая, угрожая и предостерегая, рисуя картину "желтой опасности", идущей с Востока, и переносясь затем на Запад, чтобы посоветовать замену "существующих олигархий или мнимых демократий подлинными национальными правительствами", он производит впечатление тургеневского Рудина: большие и смелые слова –когда рассуждает, и жалкая растерянность и импотентность-когда действует.

Высказав множество предположений – туманных, наивных и противоречивых, исчерпав всяческие "вероятно"и "возможно", автор в заключении выдвигает против паразитического империализма свой самый страшный аргумент: непреложность законов природы.

Древний Рим, наиболее яркий пример социального паразитизма, есть прообраз современности. Там господствует денежный интерес, высасывающий богатство из тела других народов. Обработка земли, ремесла, военная служба-все выполняется подневольными рабами. Роскошь и праздность, раболепство и распущеность уничтожили физическую и нравственную стойкость и вместе с тем способность не только управлять, но и размножаться. И ожиревший, развратный, вырождающийся Рим – погиб.

"Современный империализм в наиболее существенных чертах ничем не отличается от старого примера. Элемент политической дани сейчас отсутствует или играет второстепенную роль; наиболее грубые формы рабства исчезли, а некоторые факты более естественного и бескорыстного управления смягчают или затеняют его определенно паразитарную сущность. Но природу не обманешь: законы ее действуют всюду, они обрекают паразита на атрофию, на вымирание и полнейшее исчезновение; этих законов не избежать ни народам ни отдельным организмам...".

Жуткая картина, страшная месть! Жаль только, что Гобсон, пророчествующий от имени природы, не потрудился указать, когда же пробьет час этой "страшной мести" – через 10, 100, 1000 лет или... накануне "страшного суда.."? И поэтому от такой жуткой картины никому, в сущности, не становится страшно.

Будет или не будет "наказана"империалистическая клика законами природы, – мы не беремся решать. Но мы должны подчеркнуть, что питать такого рода надежды-значит усыплять внимание, парализовать волю, отказаться от борьбы. Так и поступают социал-реформисты всех стран, в рядах которых находится и наш автор.

Революционный пролетариат думает и действует иначе. Эпоха империализма характеризуется крайним обострением противоречий, свойственных капиталистическому производству. Концентрация производства и вытекающая отсюда монополия (картель, трест) повела к ослаблению конкуренции внутри отдельных стран, но с тем, чтобы воспроизвести ее на более широкой основе, в форме борьбы между странами, становящейся все более и более острой.

Тенденция к обострению борьбы вытекает из закона неравномерности капиталистического развития, имманентного капиталистической системе, как системе общественно-неорганизованной, стихийной. В рассматриваемую эпоху неравномерность развития обостряется и приобретает решающее значение. Рост мировых хозяйственных связей приводит к усилению соперничества между странами и толкает отстающих на путь промышленного перевооружения, возможность которого тем легче, чем выше развитие техники. В процессе этого скачкообразно идущего перевооружения соотношение сил постоянно меняется: отстававшие страны догоняют ушедших вперед или перегоняют их, а затем сами оттесняются назад новыми соперниками. Так, в течение почти всего XIX ст. Англия стояла впереди всех; к началу XX ст. Германия и, частично, Япония начинают обгонять ее, а затем С.-А.С.Штаты в короткий срок обгоняют все европейские страны и становятся на первое место. Вместе с тем в Европе происходят дальнейшие перемещения: Франция, напр., шедшая все время позади Германии и Англии, в последнее время обнаруживает тенденцию стать крупнейшей индустриальной страной.

Изменения в соотношении сил, вытекающие из неравномерности развития, вызывают необходимость перераспределения колоний и сфер влияния, неизбежно выливающегося в форму насильственною передела, поскольку весь мир поделен и свободных земель нет. Этим дается необходимость грандиозных столкновений, – империалистических войн.

Все это приводит, далее, к обострению классовой борьбы и неизбежности социалистических революций. Ослабление империалистических государств, являющееся следствем обостряющейся борьбы между ними, создает предпосылки для победоносной пролетарской революции в отдельных странах.

Как известно, В.И.Ленин писал на этот счет следующее: "Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств".

Одновременно с обострением классовой борьбы внутри империалистических государств растет освободительное движение угнетенных народностей в колониях, так что капиталистическая система производства подпадает под соединенные удары двух социальных сил.

К.Каутский, глава немецких социал-реформистов, считал возможным говорить об "ультра-империализме", понимая под последним новую фазу империализма, основанную на мирном сотрудничестве империалистических акул в деле эксплуатации всего мира. У Дж. А.Гобсона также попадаются иногда аналогичные нотки.

Идея "ультра-империализма", обосновывающая возможность ослабления противоречий и, следовательно, благословляющая на проповедь примирения с империализмом, ни в какой мере не согласуется с действительностью – "с гигантским разнообразием экономических и политических условий, с крайним несоответствием в быстроте роста различных стран и пр., с бешеной борьбой между империалистическими государствами" (Ленин). Из неравномерности развития капиталистических стран, ведущей к постоянному изменению соотношения сил, вытекает неизбежность усиления, а не ослабления противоречий. Там, где можно получить максимум прибыли, задушив конкурента, капиталисту нет смысла итти на компромисс, чтобы получить только часть прибыли. То же самое нужно сказать и о капиталистических странах.

Чем больше усиливается неравномерность развития, чем чаще и резче меняется соотношение сил, тем сильнее обостряются противоречия, тем большее значение приобретает бронированный кулак, тем меньше остается места для ультра-империалистских словопрений.

Ни одна общественная форма не может существовать, если противоречия, порождаемые ее развитием, не находят своего решения в процессе дальнейшего ее развития. Но империалистическая фаза, характеризующаяся крайним обострением капиталистических противоречий, не создает никаких возможностей для решения их на базисе данной системы. Крах империализма становится по этому единственно-возможным и исторически-неизбежным выходом из этого "безвыходного"положения. Являясь новейшим этапом в развитии капитализма, империализм есть, вместе с тем, последний этап этого развития; не ультра-империализм, а социалистическая революция и коммунизм идут ему на смену. Только пролетарская, коммунистическая революция, – говорит большевизм, – может вывести человечество из тупика, созданного империализмом и империалистическими войнами. Каковы бы ни были трудности революции и возможные временные неуспехи ее или волны контр-революции – окончательная победа пролетариата неизбежна.

Экономический закон движения капитализма вызвал его к жизни, но он же породил и силы, которым суждено свести с ним исторические счеты. Мы являемся свидетелями того, как под мощными ударами соединенных сил революционного пролетариата и порабощенных колониальных народностей начинает рушиться здание загнивающего и паразитирующего империализма. Жуткая драма, ареной которой является весь мир, а участниками-сотни миллионов людей всех цветов кожи-приближается к своему последнему акту. Против господствующих классов, против социал-предателей, без пут реформизма на ногах, на баррикадах гражданской войны-революционный пролетариат сбросит ярмо наемного рабства и установит то, что стало фактом в Советском Союзе: диктатуру пролетариата.

Книга Дж. А.Гобсона, написанная им в 1902 г. и только теперь предлагающаяся вниманию русского читателя, почти целиком сохранила свою ценность. Можно и нужно спорить с автором относительно трактовки некоторых крайне важных вопросов; нужно разоблачать трусость мысли, выдающую его с головой, как реформиста, когда он сочиняет рецепты для борьбы с империализмом; но никак нельзя упрекнуть его в научной апологетике, в желании обелить или оправдать существующий порядок вещей. Это достоинство, соединенное с большой эрудицией и тонкой наблюдательностью, позволило Гобсону дать работу, представляющую, – по определению В.И.Ленина, – "очень хорошее и обстоятельное описание основных экономических и политических особенностей империализма".

Предисловие

Настоящий труд о современном империализме имеет целью дать более точное определение выражению, которое у всех на устах и которое употребляется для обозначения самого могущественного течения в современной политике Запада. Хотя империализм был воспринят более или менее сознательно многими европейскими государствами и грозит сокрушить политическую изолированность Соединенных Штатов, тем не менее Великобритания продвинулась по этому пути настолько быстрее и решительнее других, что по достижениям своим может служить наиболее поучительным примером или предостережением.

Делая попытку раскрыть и выяснить основные принципы, которым подчинена империалистическая политика, я буду иллюстрировать эту политику, главным образом, на примере развития британского империализма за последние годы, при чем буду применять скорее диагностику, чем историческое описание.

В первой части настоящего труда излагаются экономические основы империализма и приводятся те статистические данные, которые уясняют его методы и достижения.

Вторая часть изучает теорию и практику империализма с точки зрения его "цивилизаторской миссии", его влияния на "низшие" или чужеземные народы, и его политическое и нравственное воздействие на поведение и характер принявших его народов Запада.

Книга эта обращается к разуму того меньшинства, которое не удовлетворяется плаванием по волнам политического оппортунизма и не желает покориться гнету слепого "рока", а хочет понять политические силы, чтобы уметь управлять ими.

Те же читатели, которые считают, что задача всякого суждения состоит в том, чтобы удачно сбалансировать доводы, говорящие в пользу определенного политического течения, с теми, которые говорят против него, вряд ли будут удовлетворены той трактовкой настоящей темы, которая дается здесь. Ибо настоящее исследование определенно относится к области социальной патологии, и потому в нем не делается никаких попыток скрыть злокачественность недуга.

Статистические данные, приведенные в I части, заимствованы, если не указано иного источника из "Statistical Abstracts", публикуемых правительством. В некоторых случаях я подкреплял их цифрами, взятыми из Statesman's Yearbook.

Я очень обязан издателю "Financial Reform Almanac" за любезное разрешение воспроизвести ценную диаграмму, иллюстрирующую британские расходы с 1870 г., и издателям Speaker'a, Conptemporary Review, Political Science Quarterly и British Friend за разрешение включить в главы этой книги статьи, напечатанные в этих журналах. Мне также хочется выразить свою благодарность моим друзьям м-ру Гильберту Муррей и м-ру Герберту Рику за их помощь при чтении корректур и за многие ценные указания и исправления.

Об авторе

Гобсон Джон

Выдающийся английский экономист. Родился в г. Дерби. Окончил колледж Линкольна в Оксфорде (1878). В 1880–1881 гг. изучал классическую литературу в Фэвершеме и Эксетере, а затем переехал в Лондон, где стал периодически зарабатывать журналистикой, чтением лекций и писанием книг. Преподавал в Лондонской школе экономики. Являлся членом Фабианского общества — реформистской организации в Великобритании, куда входили представители буржуазной интеллигенции, считавшие социализм неизбежным результатом экономического развития, но признававшие лишь эволюционный путь развития. В 1887–1897 гг. читал курс политической экономии в Оксфордском и Лондонском университетах.

В течение долгого времени Дж. Гобсон был известен как представитель теории недопотребления. По его мнению, торговая депрессия возникает по причине недостаточности эффективного спроса, поскольку последний задает уровень потребления на ближайшее будущее, ограничивающий возможности рентабельного производства. Известная концепция эффективного спроса Дж. М. Кейнса была в большой степени предвосхищена в работах Гобсона. Но наибольшую известность Гобсону принесла теория империализма, развитая в ответ на англо-бурскую войну (1892–1902) и сформулированная в его знаменитой книге «Империализм» (1902), в которой он, по словам В. И. Ленина, «дал очень хорошее и обстоятельное описание основных экономических и политических особенностей империализма». Отвергая в целом его концепцию, В. И. Ленин использовал в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма» фактический материал и отдельные выводы его работы.