|
Содержание
Из вступительной статьи: О чем эта книга? (Вместо введения)
Лексика французского языка всегда была предметом пристального внимания со стороны лингвистов многих стран. В сотнях статей, диссертаций, книг подробно исследованы многие частные и общие вопросы французской лексикологии. Мало найдется таких языков, как французский, чья лексика описана в десятках словарей – толковых, переводных, этимологических и исторических, синонимических, аналогических, фразеологических, в "словарях трудностей", "словарях стиля" и прочих. И все же, располагая таким богатством, всякий, кто изучает французский язык, нередко встречается с большими трудностями в области словоупотребления. Очень часто даже самый подробный словарь, даже насыщенная эрудицией монография не могут подсказать ту форму выражения мысли, к которой в данной ситуации, в данном контексте прибегнул бы носитель языка. Стали искать решения в тем, чтобы вычленить максимальное количество типовых контекстов и ситуаций и показать, какие слова и словосочетания употребит в этом случае француз. Так появились словари идеографические (P.Rouaix) или аналогические (Ch.Maquet), группирующие слова по их связи с теми или иными понятиями, словари полусвободных и свободных словосочетаний (A.Reum, U.Lacroix), всевозможные разговорники, популярные в англо-саксонских странах phrase-book'и, тематические словники и разработки. В толковых и переводных словарях стали все больше отражать синонимию, сочетаемость слов, привычные обороты речи. Новейший шеститомный словарь П.Робера (1953–1964 гг.) является комбинацией традиционного толкового словаря со словарем аналогическим, синонимическим, словарем словосочетаний. Обильные цитаты из классической и современной литературы, причем не только из книг видных писателей, но и из прессы, научной литературы и даже законодательных актов, призваны показать всестороннюю жизнь слова в языке. Но как бы ни были подробны словари и справочники,
они далеко не всегда могут дать решение интересующей нас
проблемы. Сравнивая переводы с подлинником, мы сплошь
и рядом обнаруживаем такие лексические замены, которые
не предусматриваются никакими словарями и никак
не могут быть объяснены с их помощью. Вот несколько примеров:
Создается впечатление, что практика словно нарочно опрокидывает предписания словарей. При переводе первой фразы вдруг появляется глагол donner, русский же глагол давать переводится не donner, a recevoir – как бы своим антонимом; русское получать переводится donner, французскому же recevoir соответствует не получать, а проникать и т.д. Кажется, будто никаких закономерностей здесь вывести невозможно. "Разве угадаешь?" – говорит иной малоопытный ученик, видя такие варианты переводов. А тем не менее это не надуманные, а реальные соответствия, взятые из имеющихся переводов. Часто говорят, что для полного овладения чужим языком необходимо развить в себе некое языковое чутье, чтобы улавливать "дух языка", в соответствии с которым и следует строить высказывание на этом языке. Обычно считается, что этот "дух языка" аналитическому истолкованию не подвержен, что он усваивается лишь благодаря длительной практике, особенно в живой атмосфере данного языка, при контакте с его носителями. В самом ли деле так уж неуловим этот дух? Если это своеобразие языка является не вымыслом, а реальностью, почему же мы не можем его подвергнуть научному анализу с целью последующего синтеза, как это мы делаем с плотью языка: его звуками, формами, синтаксическими конструкциями? В чем же тут дело? Видимо, в лингвистических исследованиях не хватало какого-то ингредиента, который позволил бы правильно и эффективно усваивать, перерабатывать и воссоздавать материю чужого языка. В течение десятилетий, начиная с Бреаля и Дармстетера, французский язык изучался лексикологами в себе и для себя. Если факты этого языка и сравнивались с фактами другого языка, то преимущественно в сравнительно-историческом плане: прослеживалась судьба какого-нибудь латинского корня в родственных романских языках либо распределение в них различных средств для выражения одного и того же понятия. Такое направление исследований, удовлетворявшее любознательность носителей языка, оказывалось совершенно недостаточным с точки зрения представителей других народов, которые, естественно, прежде всего нуждаются в выявлении лексических особенностей изучаемого языка по сравнению с родным. Такое сравнительное изучение языков, независимо от их истории, и было тем аспектом, которого недоставало лексикологическим исследованиям прошлого. Эта книга представляет собой попытку сравнения французской лексики с русской с тем, чтобы выявить некоторые черты того "духа языка", который не фиксируется последовательно ни словарями, ни грамматиками. * * * Сравнительное исследование лексики французского языка началось лет 50 назад в связи с потребностями преподавания и перевода. Не случайно одним из наиболее активных центров таких исследований оказалась двуязычная Швейцария. Здесь работами Ш.Балли был заложен фундамент сопоставительного изучения французского языка в сравнении с немецким. Сравнительное изучение языков привело ученых к важным выводам. Прежде всего, обнаружилось, что недостаточно постичь значения слов, их строение, даже их сочетаемость. Неповторимость и своеобразие языка связано не только с тем, имеются ли такие-то слова в языке, но, пожалуй, еще в большей степени оно зависит от закономерностей употребления слов одинакового значения. Слова dormer и давать, recevoir и получать имеют примерно одинаковое значение, однако их использование подчиняется каким-то закономерностям, которые обусловливают расхождения в приведенных выше фразах. Более того, сопоставительное изучение лексики языка показало, что своеобразие языковой формы связано и с тем, какие понятия при описании одной и той же ситуации фиксируются данными языками. Об этом мы подробнее поговорим далее. Вопросы, которые при этом изучались, не умещались в рамках традиционного понимания лексикологии или грамматики. Ведь речь шла не столько о сравнении лексических систем двух языков, сколько о сравнении функционирования этих систем, о соотношении между лексическими элементами и описываемой реальностью. Такие вопросы издавна относились к стилистике, и написанные в этом плане работы стали именовать сравнительными стилистиками. Наиболее значительными из них являются: "Стиль французского языка" Р.Штромейера (1910–1924 гг.), "Сравнительная стилистика французского и английского языков" Ж.Вине и Ж.-П.Дарбельне (1958 г.) и "Сравнительная стилистика французского и немецкого языков" А.Мальблана (1944–1961 гг.). Все больше ученые стремились не просто сопоставить отдельные факты, но выявить общие тенденции в развитии и употреблении словаря французского языка по сравнению с другими языками. Так возникли характерологические описания французского языка и, в частности, его лексики, в которых "авторы стремятся сконцентрировать свое внимание на отдельном языке, выделить характерные особенности конкретного языка в сравнении с другими, выявить своеобразие изучаемого языка". Появился целый ряд работ, полностью или частично посвященных лексике французского языка, где авторы пытаются дать общий портрет французской лексики: "Французский язык – абстрактный язык" В.Брендаля, "Немецкий язык в зеркале французского". В.Поллака, "Физиология французского языка" Ж.Галише, "Французские слова" А.Миттерана, "Облик французского словаря" О.Соважо и др. Первым из известных нам опытов сравнительного изучения французской и русской лексики в нашей стране является сочинение П.Хохрякова "Язык и психология" (Казань, 1889 г.), где сравниваются относительные достоинства русского и французского языков в связи с проблемами перевода. Важное методологическое значение имеют замечания акад. Л.В.Щербы в предисловии к составленному им русско-французскому словарю. В послевоенные годы французская и русская лексика в сравнительном плане освещались в пособиях по переводу и некоторых статьях4. Однако задача систематического изучения французского словаря в этом аспекте практически не ставилась. Важное значение для сравнительных разысканий в области семасиологии имеет книга Р.А.Будагова "Сравнительно-семасиологические исследования" (1963 г.). В этой книге за основу анализа берется не одно какое-нибудь слово либо группа слов, но общая семасиологическая категория: многозначность, логическое и экспрессивное в слове, слово и словосочетание и т.д. Проведенный последовательно такой подход позволяет глубже и полнее отразить специфику языка. Функционирование общих семасиологических категорий в языках обнаруживается при сравнении способов наименования одного и того же понятия. Понятие, обозначенное в одном языке простым словом, в другом может быть названо сложным словом или словосочетанием, прямому обозначению в одном языке может соответствовать образное в другом и т.п. Первая часть нашей книги посвящена рассмотрению общих категорий семасиологии, проявляющихся при наименовании понятий в языке и речи: мотивированность и немотивированность слова; свое и чужое (заимствования); простое и сложное обозначение (словообразование), общее и специальное (стилистическая дифференциация лексики), абстрактное и конкретное (объем значения слова), прямое и переносное (образность), логическое и экспрессивное (эмоционально-экспрессивная окраска слова). * * * Каким бы пестрым ни казался словарный состав языка1 слова в нем живут не изолированно, а вступают в определенные отношения между собой, уточняющие их функции и значение. Еще Ф.де Соссюр определил, что между элементами языка устанавливаются отношения двоякого порядка: парадигматические (ассоциативные) и синтагматические. Парадигматические связи объединяют слова по близости значения в так называемые лексико-семантические группы или семантические поля. Одно и то же понятие как бы отливается в ряде уточняющих его словесных форм. Так, понятие, 'передвигаться' выражается в глаголах идти, ехать, лететь и т.п., понятие 'занимать положение' в глаголах стоять, сидеть, лежать и т.п. Значение слова в известной мере определяется значением соседних членов в лексической парадигме. Так, наличие в русском языке глагола ехать сужает значение глагола идти по сравнению с французским aller. Синтагматические связи обнаруживаются в сочетании слов. И в этом случае значение слов может подвергаться изменениям. Так, в русском языке глагол идти в сочетании с одушевленным существительным означает передвигаться пешком': человек идет. В сочетании же с отвлеченным существительным оно утрачивает собственное значение, превращается в показатель процесса (работа идет, дождь идет). Крайняя степень утраты собственного значения слова в словосочетании наблюдается в идиоме. Вторая часть этой книги посвящена парадигматическим связям между словами. Здесь рассматриваются в сравнительном плане некоторые лексико-семантические группы: слова, обозначающие движение, положение в пространстве, изменение объема, конкретные действия, цвета, звуковые впечатления. В третьей части книги рассматриваются некоторые закономерности формирования словосочетаний во французском языке в сравнении с русским. Слово характеризуется не только лексическим значением, но и определенными грамматическими категориями; среди них есть такие, которые особенно тесно связаны со значением слова, влияют на него. Таковы, например, число существительных, переходность глаголов и т.п. Выбор слова, возможность его употребления зависит от его способности выступать в данной грамматической форме или конструкции. У каждого языка имеются здесь свои тенденции и закономерности, рассмотрению которых посвящен четвертый раздел книги. Итак, в этой книге речь будет идти об особенностях французских слов по сравнению с русскими. Мы постараемся проследить основные закономерности, определяющие соотношение французского слова с выражаемым понятием, с другими словами в пределах лексико-семантической группы, с другим словом в словосочетании, с грамматической формой и конструкцией. Пролистать PDF
Об авторе
 Гак Владимир Григорьевич Профессор, доктор филологических наук, заслуженный деятель науки России. Преподавал и занимался научной работой в ведущих учебных заведениях страны, в том числе в МГИМО и МГУ имени М. В. Ломоносова. Энциклопедические знания, широкая эрудиция филолога, лексикографа и историка в сочетании с мастерством изложения делают его труды блестящими образцами как романского, так и общего языкознания. Им написано свыше трехсот работ по различным отраслям лингвистики и истории.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||