Юшманов Н.В. Грамматика литературного арабского языка Изд. 6, стереотип.

Оглавление

Из предисловия

I

Больше ста лет прошло с тех пор, как появилась в России первая арабская грамматика, оставившая крупный след в русской учебной литературе. Больше шестидесяти лет прошло со времени появления первой грамматики арабского языка, ставившей не только учебные, но и научные задачи. Срок не малый, но если подвести итог всему тому, что напечатано из этой области за время с первой даты, то окажется, что русская литература не может итти в сравнение с литературой не только на основных языках Европы – французском, немецком, английском, но не всегда даже может соперничать с продукцией таких народов, как испанцы или шведы. Полный перечень арабских грамматик, вышедших за столетие на русском языке, не составит длинного списка.

Выпуская свои таблицы, А.В.Болдырев имел в общем право сказать, что его труд является первым опытом в данной области. Библиографические разыскания открывают, правда, несколько попыток в этом направлении, но они проходили, повидимому, бесследно для развития арабистики. Общей объединяющей их чертой можно считать оторванность от европейской науки, которая уже с XVII в. серьезно работала над вопросами изложения арабской грамматики, и связь не столько с западом, сколько с востоком – с мусульманской традицией. Одной из первых попыток такого типа русский язык обязан автору известной в свое время татарской грамматики, тобольскому преподавателю восточных языков И.Гиганову: под его наблюдением одним бухарцем был составлен татарский и арабский букварь, изданный в 1802 г. Давая известное представление о чтении, для изучения грамматики этот опыт не может служить пособием. Тоже приходится сказать о современном ему, известном преимущественно по библиографиям букваре Буракова. К 1810 г. относится составление М.Скибиневским первой известной нам грамматики, которая осталась в рукописи. Она примыкает к той же "восточной" традиции, как и предшествующие издания: об этом определенно говорит транскрипция, находящаяся под несомненным влиянием татарского произношения. Возникла она вероятно в духовной среде (или семинарской, или миссионерской), о чем можно судить по примерам, заимствованным иногда из языка евангелия и произведений религиозной литературы.

Специальные библиографические разыскания вероятно обнаружат еще несколько аналогичных произведений, но несомненно, что все они были явлениями случайными и в развитии русской арабистики существенной роли не сыграли.

О начале новой эры говорят пособия, изданные А.В.Болдыревым (1780–1842). Интересовавшийся вопросами общего языкознания и знакомый с другими семитическими языками, он вошел не только в книжное, но и непосредственное соприкосновение с западно-европейской арабистикой во время своего пребывания в Германии и Франции, где между прочим занимался у знаменитого Silvestre de Sacy. На основе изучения существовавших в то время пособий, преимущественно грамматики Silvestre de Sacy, возникла в ходе его преподавания в Московском Университете "Краткая арабская грамматика в таблицах ", изданная сперва литографски, а затем и печатно. Объединенные в 12 листов и сопровожденные примечаниями и разъяснениями, эти таблицы представляли в сущности конспект арабской грамматики, выполненный с учебной точки зрения вполне удовлетворительно. Недостаток времени и другие обстоятельства не позволили ему развернуть "Таблицы" в более обстоятельную грамматику и в следующем издании, вышедшем через девять лет, он ограничился лишь тем, что отказался от распределения материала по таблицам, а дал его в связном изложении, сохранив то же самое содержание. Выраженное им в предисловии пожелание увидеть на русском языке более обстоятельную грамматику оправдалось только через 30 лет; очевидно, пособия, составленные А.В.Болдыревым, все это время удовлетворяли потребностям преподавания, которое опиралось главным образом на его труды.

В противоположность Болдыреву, автор следующей арабской грамматики М.Т.Навроцкий (1823–1871) с европейской наукой был знаком только книжным путем и является менее его подготовленным в области языкознания. Ставя себе тем не менее не только учебные цели, но и "посильную разработку самого содержания науки", он имел большое преимущество перед Болдыревым в том, что мог располагать в качестве пособий для своей работы уже вторым изданием грамматики Silvestre de Sacy, капитальной, основанной на других принципах, чем она, грамматикой Н. Ewald'a и вторым изданием сыгравшей впоследствии такую большую роль в европейской учебной литературе грамматики С. P.Caspari. Грамматику М.Т.Навроцкого, которая вышла в литографированном виде еще в 1860 г., а в печатном, значительно разросшемся – в 1867 г., можно считать добросовестной компиляцией указываемых им в предисловии работ. Самостоятельного значения она не имеет: в тех немногих случаях, где автор отступает от руководящей нити своих источников, это не всегда служит на пользу дела. Обыкновенно его система сводится к более обстоятельному и распространенному изложению данных, собранных из этих источников. Фактический материал, привлеченный им, довольно богат и более или менее полно характеризует строй арабского литературного языка, но своеобразная расплывчатая манера изложения не всегда содействует ясности; сознательно отнестись к его труду и извлечь из него пользу может только тот, кто уже основательно знаком с арабским языком. Состояние нашей арабистической литературы очень хорошо характеризуется тем, что при всех недостатках работа М.Т.Навроцкого остается до сих пор первым и единственным в России опытом систематического научного изложения свойств арабского языка. Все появлявшиеся после него грамматики преследовали исключительно учебную цель.

В этом периоде в составлении их начинают принимать близкое участие арабы, ведшие преподавание в высших учебных заведениях и особенно остро ощущавшие недостаток пособий на русском языке. Все же прошло почти 20 лет после появления "Опыта" М.Т.Навроцкого, пока вышла в свет следующая грамматика. Составлена она была лектором Лазаревскога Института Восточных Языков М.О.Аттаей (1852–1924), уроженцем Дамаска. Его "Руководство" сыграло большую роль, главным образом в московской востоковедной школе, о чем говорит и большое количество его изданий и связанных с ним пособий. В смысле научном эта работа прогресса не представляла. Не мало ей вредило смешение догматического изложения грамматики с практическим учебником, но еще больше не всегда проводимое различие между литературным языком и разговорным. Влияние последнего чувствуется почти на каждой странице и вызвало в "Руководстве" не малое количество недоразумений и даже прямых ошибок. Длительное значение за "Руководством" М.О.Аттаи едва ли обеспечено и оно сохраняет теперь, главным образом, историческое значение.

Отсутствие полных грамматик вызывало к жизни в учебной среде иногда пособия частичного характера. Добрым словом надо помянуть беспритязательный конспект, который был в ходу в литографированном виде среди студентов С.-Петербургского Университета конца XIX и начала XX века. Составленный по записям лекций проф. Н.А.Медникова, с привлечением основных немецких пособий, он сыграл свою роль и выдержал даже и второе издание. Еще важнее было другое пособие, изданное самим профессором Н.А.Медниковым – таблицы спряжения арабских глаголов. Составленные по образцу таблиц известной учебной грамматики A.Socin'a, они значительно полнее и разработаннее. По количеству данных типов они занимают в европейской учебной литературе первое место и только некоторые бейрутские издания их превосходят.

Одновременно с 3-м изданием "Руководства" М.О.Аттаи появилась в С.-Петербурге грамматика, составленная тоже арабом, лектором Университета А.Ф.Хащабом, уроженцем Триполи. Расположенная более систематично, с учетом ряда европейских и арабских пособий, она по своим достоинствам стоит значительно выше теоретической части "Руководства" М.О.Аттаи. Ограничивая строго свою область литературным языком, она лишена тех недоразумений, Которые так затрудняют пользование работой М.О.Аттаи. Некоторые колебания сказываются в не всегда ясной Формулировке под влиянием арабских грамматических теорий; без пользования обще-лингвистическим методом, автор, привлекая эти теории, иногда не в состоянии был правильно осветить их и вносил известную запутанность в изложение. Грамматика осталась не законченной: намеченная вторая часть (синтаксис) не выходила в свет. Отсутствуют в грамматике и таблицы, так как недавнее появление "Парадигм" Н.А.Медникова позволяло автору ограничиться лишь ссылками на них. В настоящее время неполнота в обоих отношениях чувствуется очень ощутительно, не говоря уже про то, что и в других отделах "Грамматика" А.Ф.Хащаба суммирует материал не в том объеме, который необходим при изучении образцов среднего литературного языка. За последние года она стала такой же библиографической редкостью, как и все другие пособия на русском языке.

Период после начала мировой войны не обогатил русскую учебную литературу большим количеством новых произведений; если в области хрестоматий можно отметить несколько опытов то в области грамматики до последних лет нам был известен только перевод очерка Н. Stumme. В немецком оригинале он предназначался для тех представителей научных специальностей – не востоковедов, которым полезно получить общее представление о структуре языка без знакомства с арабским шрифтом. Своей скромной цели он удовлетворяет вполне. Русская обработка восстанавливает на ряду с латинской транскрипцией частично и арабскую, обстоятельнее излагает довольно много параграфов и дает ряд добавлений. В результате она более чем вдвое превосходит оригинальный текст и представляет конспект грамматики, вполне удовлетворительного характера и достаточный для первоначального изучения арабского языка. При основательных занятиях требуется, конечно, обращение уже к другим, более полным сводам.

Последнее приходится повторить, значительно усилив, относительно учебника И.Д.Ягелло, вышедшего в Москве в 1926 году. Как видно из заглавия и предисловия, он предназначается для лиц, изучающих не столько арабский, сколько другие языки мусульманского востока. Трудно сказать, насколько, при чрезмерной краткости изложения, потребности последних будут удовлетворены полностью; для изучающего арабский язык учебник недостаточен и по своей системе едва ли пригоден. Достаточно отметить, что в нем отсутствует, например, азбука и характеристика звуков арабского языка.

В недавнее время в Киеве вышла новая арабская грамматика, составленная Т.Г.Кезмой, дамаскинцем по происхождению, питомцем учебных заведений Назарета и Киева. Она ставит себе исключительно учебные цели, отказываясь от научных задач, и стремится в связи с педагогическими требованиями к популярному изложению. Материал литературного языка ограничен в ней определенно и влияния разговорного в такой мере, как в, "Руководстве" М.О.Аттаи, не заметно. Некоторые отделы, как глава об ассимиляциях, содержат ценные замечания, остающиеся полезными даже при многочисленности существующих грамматик; другие – как например описание произношения арабских звуков не вполне удачны и обнаруживают недостаточную проработку арабских теорий. Вообще, своей задаче – элементарному ознакомлению с арабским языком книга вполне удовлетворяет. При ее популярном и местами чрезмерно обстоятельном изложении, она может даже играть роль самоучителя. Однако, знакомя с языком, для серьезного его изучения она так же недостаточна, как и очерк Г.Штумме.

II

Таков тот итог, который можно подвести пособиям по арабской грамматике, накопившимся за сто лет, со времени появления первого опыта. Он не велик не только качественно, но и количественно и, без сомнения, мог бы оправдывать появление не только одной, но и нескольких грамматик арабского языка, в которых давно уже чувствуется настоятельная потребность в разных частях Союза. Настоящая грамматика ставит своей ближайшей целью удовлетворить этой потребности, прежде всего исходя из нужд двух высших учебных заведений Ленинграда – Университета и Восточного Института. Эта двойная задача определяет характер грамматики: она стремится дать ответ и тому учащемуся, который подходит к языку лишь с целью практического овладения им для какой бы то ни было задачи, и тому, которому надо указать путь к научному его изучению. Обзор пособий нам говорит, что арабские грамматики на русском языке появляются в среднем через промежуток в 20–30 лет; при таких условиях, имея возможность напечатать грамматику, было бы непростительным эгоизмом приноравливать ее исключительно или к чисто практическим, или к чисто научным задачам.

За сто лет многое переменилось: русская арабистика, не имевшая еще в начале XIX в. определенной физиономии, выросла, и теперь к любому учебнику требования будут несравненно строже, чем во времена Болдырева или Навроцкого. В настоящее время всякая грамматика, безразлично чисто практическая или научная, должна быть построена на научной основе, с учетом всей западно-европейской литературы по соответствующей области не только общего характера, но и посвященной отдельным частным вопросам. Этого мало – положение русского востоковедения обязывает, и грамматика должна с достоинством занять место не только в русской учебной литературе, но и заграничной. Если она исключительно повторяет или компилирует то, что сделано на западе, тогда конечно было бы проще ограничиться переводом любого подходящего учебника; стремление создать оригинальное произведение налагает и большую ответственность. В начале или средине XIX в., при малой диференциации отдельных областей, за составление грамматики мог браться каждый арабист, чувствовавший наличие потребности в ней, независимо от своей ближайшей специальности; теперь это может быть признано только делом лингвиста. Ему надо не только в полной мере владеть фактическим материалом, но и всегда учитывать выводы общего языковедения, равно как располагать сравнительно-историческим методом.

Всем этим требованиям старается удовлетворить настоящая грамматика, пользуясь конечно и опытом предшествующей грамматической литературы как у нас, так и на западе. Выяснение, насколько удовлетворительно она выполнила свою задачу, может быть делом только специального разбора, а не предисловия. Здесь следует лишь наметить те основные черты, которые определяют ее план и построение.

Везде она исходит из законов общего языкознания, но старается не перегружать иллюстрационным материалом свое изложение, которое должно оставаться в рамках одного изучаемого языка. То же надо сказать о привлечении историко-сравнительного метода: он проведен везде, но сознательно не выдвигается в материале вперед. Фиксируются и освещаются Факты исключительно единого литературного языка, хотя в нужных пунктах не упускается связь их с прочими семитическими языками, с одной стороны, с арабскими диалектами, с другой. И здесь, конечно, иллюстрирующие параллели сведены до минимальных размеров. Весь материал, вошедший в грамматику, проработан автором самостоятельно; в некоторых отделах он позволил себе ввести в изложение те выводы, которые добыты им в результате своих собственных изысканий, частью опубликованных, частью еще ждущих печатания. Указывать в отдельности эти пункты нет надобности, так как специалисты легко их определят во всех частях изложения.

Об авторе

Юшманов Николай Владимирович

Известный отечественный лингвист-востоковед, специалист в области семитологии, африканистики и искусственных языков. Член-корреспондент АН СССР (1943). Научную деятельность начал в 1911 г. как интерлингвист-любитель, опубликовав ряд статей по проблеме создания международного искусственного языка и по смежным вопросам. Продолжением этой линии стали его труды «Грамматика иностранных слов» (1933), «Ключ к латинским письменностям земного шара» (1941), «Определитель языков» (1941) и др. В 1931–1946 гг. — сотрудник Института языка и мышления АН СССР. Преподавал в Ленинградском институте философии, литературы и истории, Ленинградском государственном университете и других вузах.

Н. В. Юшманов — основоположник научного изучения арабского языка в России, автор трех грамматик арабского языка. Основные его работы в области семитологии: «Строй амхарского языка» (1936), «Строй языка хауса» (1937), «Строй арабского языка» (1938), «Краткая грамматика арабского языка» (1964) и др. Книга «Грамматика литературного арабского языка», изданная в 1928 г., стала первым отечественным опытом построения сжатого курса арабской грамматики на научной основе.