Матьез А. Как побеждала Великая французская революция.
Пер. с фр. Изд. 3, стереотип.

Оглавление

ОТ АВТОРА

Нет более верного средства борьбы с сомнениями и упадком духа, как чтение героических страниц нашей истории, наиболее прекрасной со времен Рима. Франции, как наследнице античной мудрости, выпала честь в течение веков носить факел цивилизации. Неоднократно против нее объединялись ненависть, злоба и зависть. Она переживала тяжелые времена; она знала ужасы неприятельских вторжений, испытывала горечь поражений. Бывали моменты, когда она могла задать себе вопрос: не пробил ли час заката?

К концу столетней войны неприятель занял весь север и запад страны; он властвовал в Париже, занимал Орлеан. Король был признан лишь одной третью страны. Государственные и военные деятели были в отчаянии, потеряли всякую надежду на спасение. Но народ, не потерявший веры в свои силы, несмотря на ужасающую нужду, — оказался смелее своих вождей. Он с энтузиазмом последовал за лотарингской крестьянкой, звавшей его на борьбу, и победитель, захваченный врасплох новой, не предвиденной им войной — войной народной, — был отброшен к границам.

И еще раз, 125 лет тому назад, Франция сама спасла себя. Она только что первая в мире освободилась — от двойного гнета, — клерикального и дворянского. Она бросила миру свои яркие принципы 1789 года, — принципы, которые впоследствии стали мало-по-малу приниматься всеми народами. С наивной верой она думала, что и ее король признает революцию, что он согласится остаться лишь в звании первого гражданина страны, что он удовольствуется званием "реставратора свободы", данным ему было народом. Но Людовик XVI присягнул конституции, скрепя сердце, неискренно. Толкаемый к сопротивлению женой, австрийской принцессой Марией-Антуанеттой, римским папой и, всеми теми, кто терял свои привилегии при новом режиме, он подкапывался под законы, которые он же должен был проводить. Он тайком вызвал иностранное вмешательство, в надежде вернуть себе абсолютную власть. Разоблаченный после бегства в Варенн, он все-таки не образумился. Он продолжал добиваться от своего шурина, австрийского императора Леопольда, военного вмешательства, надеясь таким путем обезоружить и раздавить якобинцев. Он только делал вид, что разделяет вместе с французским народом возмущение против эмигрантов и против немецких принцев. Он вызывал войну в уверенности, что его подданные будут в этой войне побеждены и тем самым наказаны.

Австрийский император и прусский король охотно шли навстречу лицемерным расчетам Людовика XVI, надеясь, что Франция, дезорганизованная революцией, не в состоянии будет оказать серьезное сопротивление. Оба они объявили себя защитниками монархической идеи, но лелеяли надежду, что победа принесет им более осязательные результаты. Австрия надеялась захватить Фландрию, Пруссия домогалась Эльзаса. И та и другая были уверены, что разгром Франции дослужит вступлением к окончательному разделу Польши.

Римский папа Пий VI, горя ненавистью против "Декларации прав человека", которую он считал оскорблением бога, одержимый злобой за отнятые у него земли, посылал свои благословения и ободрял коалицию, возбуждая против революции невежественные реакционные силы. Король Сардинии, Виктор-Амедей III, тесть графа д'Артуа, счел делом чести присоединиться к коалиции. Немного позже, когда Людовик XVI поплатился жизнью за свое вероломство и измену, к этой коалиции примкнули Испания, Англия и Голландия. Испания — потому, что ее король-бурбон и ее фанатический народ искренно ненавидели цареубийц; Англия и Голландия — страны меркантильные — потому, что победы санкюлотов в Бельгии, повлекшие за собой установление свободного судоходства на Эско, создавали страшную угрозу благополучию и безопасности Лондона и Амстердама. Франция имела против себя почти всех европейских королей. Она сохраняла дипломатические сношения лишь со швейцарскими кантонами, республикой Соединенных Штатов, скандинавскими государствами и Турцией.

Два раза, под страшным натиском врагов, фронт дрогнул: первый раз — после 10 августа, на следующий день после падения королевской власти; второй раз — после смерти короля.

Летом 1792 года сильная австро-прусская армия, под командой герцога Брауншвейгского, пробила броню крепостей, построенных Вобаном, захватила Лонгви, Монмеди, Верден, проникла через Аргонны в Шампань и очутилась у ворот Реймса и Шалона. В это же время другая австрийская армия, под командой князя Саксен-Тешенского, вторглась во Францию с севера и окружила Лилль, подвергнув его страшной бомбардировке.

Но неприятель был вскоре отброшен. Канонада Вальми остановила герцога Брауншвейгского, поспешившего перейти обратно границу, дабы избежать разгрома. Это отступление вынудило князя Саксен-Тешенского снять осаду Лилля. Республиканцы, в свою очередь перешли в наступление. В то время как Дюмурье, победитель при Жемаппе, входил в Брюссель, Кюстин во главе рейнской армии был встречен как освободитель левого берега Рейна; занимая почти без боя Шпейер, Вормс, Манц, Франкфурт, Монтескью совершал триумфальную прогулку по Савойе Ансельм занял княжество Ниццу. Только три месяца понадобилось молодой республике, чтобы добиться возможности посадить "дерево свободы" на границах Альп и Рейна.

Эфемерная победа! Весной 1793 года коалиция, усиленная одним английским и одним голландским корпусом, перешла в наступление. Австриец Кобург снова занял Бельгию. Потерпевший поражение Дюмурье перешел на сторону неприятеля, сделав неудачную попытку увлечь за собой свою армию против республики. Кюстин вынужден был отступить на линию Висембурга, оставив в осажденном Майнце гарнизон, оказавший героическое сопротивление. Испанцы вошли в Пиренеи.

Это поражение, вместо того чтобы толкнуть французов к единению, еще более обострило внутреннюю борьбу, страсти еще больше разгорелись, и на глазах неприятеля началась взаимоистребительная борьба. Вандейские крестьяне, под влиянием священников, восстали в марте 1793 года, как-раз в момент потери Бельгии и измены Дюмурье. Два месяца спустя вожди жирондистов, которым монтаньяры приписывали ответственность за поражение, были изгнаны народом из Конвента. Они бежали из Парижа и вооружили департаменты против правительства. Федералистское восстание слилось с восстанием роялистским. Весь запад, почти весь юг, часть центра и востока отказались признавать власть Конвента. Марсельские повстанцы грозили объединиться с повстанцами Лиона. Тулон и Корсика были заняты англичанами. Казалось, что Франция, раздираемая собственными руками, обречена на гибель и потонет в анархии. Конде и Валансьен были во власти неприятеля, Дюнкерк был осажден, фронт на линии Виссембурга был прорван, Эльзас был занят.

В момент этой страшной опасности Конвент объявил диктатуру, которую он стал осуществлять через Комитет Общественного Спасения. И в несколько месяцев восстания были подавлены, а страна очищена от неприятеля. Победа при Гондшоте освободила Дюнкерк, успех под Ватиньи освободил Мобеж, разгром неприятеля под Флерюсом предшествовал освобождению Бельгии. Генерал Гош разбил австро-пруссаков под Шейзбергом, Вертоном и Рейсгофеном, очистил Ландау и снова двинулся на левый берег Рейна. За этим последовало завоевание Пишегрю Голландии и блестящий поход армии Самбры и Мезы под командой Журдана. И, как венец всего этого, — знаменитый Базельский договор, признавший за Францией линию Рейна, границу древней Галлии.

Как и почему Первая республика умела побеждать? Какие материальные и моральные средства дали ей возможность преодолеть страшные препятствия? Как она разрешила жизненные проблемы мобилизации, снабжения, создания кадров командного состава, проблему увязки тыла и фронта, проблемы экономические и проблемы политические? Вот о чем мне хочется вкратце рассказать в настоящей книге.

Несомненно, история в точности не повторяется. Современные условия сильно разнятся от условий тех эпических времен. История, это — не дилетантская игра, не легкая забава любопытства. Я убежден, что внимательное изучение ее дает если не уроки, то, во всяком случае, указания, не совсем бесполезные для того, кто умеет понимать. Вывод предоставляю самому читателю. Я же ограничусь лишь изложением фактов и цитированием подлинников.

Об авторе