|
Оглавление
Предисловие
Самым трудным делом для начинающего знакомиться с философией оказывается серьезное и живое понимание сущности и значения коренных философских проблем. Геффдинг, как психолог и педагог, повидимому, знает это затруднение, и потому поставил себе задачей выяснить в лежащем перед нами учебнике основные философские проблемы, господствующие в новой философии. Метод, избранный Геффдингом, исторический. "Есть две вещи, – говорит философ, – в которых должна помочь нам разобраться история философии. Она должна показать нам, во-первых, что имеются проблемы, выдвигающиеся вперед частью благодаря успехам науки, частью благодаря отношению между наукой и жизнью, частью благодаря опытам самой практической жизни. Она должна показать нам, во-вторых, что проблемы эти не являются одинаковыми во все времена; хотя одна и та же проблема может возникать в различные эпохи, она неизбежно будет рассматриваться с различных точек зрения и принимать вследствие этого различные формы". Следуя этому взгляду на задачи истории философии, наш автор излагает, поскольку это ему позволяют размеры краткого учебника, главные основы философской мысли последних трех столетий в ее историческом развитии. Тонкая интеллектуальная совесть, беспристрастие, благородный энтузиазм в отношении героев мысли и некоторые, хотя весьма и весьма неопределенные, симпатии к передовым общественным стремлениям проникают собою вышеназванную книгу. Не имея возможности выдвинуть здесь все отличительные черты этого произведения, ограничимся беглыми указаниями на те его стороны, которые кажутся нам наиболее существенными. Весьма выгодно отличает Геффдинга от других историков новой философии его толкование философии Гегеля. В то время как у Виндельбанда и даже в обширном труде главнейшего историка новой философии, Куно Фишера, на первый план выступает логическая система гениального диалектика, в краткой, но содержательной характеристике, данной Геффдингом концепции Гегеля, выдвигаются и подчеркиваются реалистические элементы, имеющие в гегелевой диалектике безусловно преобладающее значение. Приведем для примера отрывок из этой характеристики: "Гегель был реалистической натурою. Он стремился погрузиться в реальные силы бытия, и абстрактные мысли должны были только доставлять форму для этого содержания. Он был, разумеется, убежден в том, что элементы всех областей реального бытия так же тесно связаны между собою, как мысли в духе. Таким образом становится понятным двойственный характер его философии, являющейся одновременно и реалистическим углублением, и логической системой". "Диалектика, согласно Гегелю, пишет дальше Геффдинг, – есть не только особенность мышления, но и основной закон бытия: каждая форма существования всегда указывает на другую, и вещи являются членами одного великого целого". Для последователей диалектического материализма такое толкование системы Гегеля не представляет собою ничего нового. Так смотрели на философию Гегеля Маркс и Энгельс, так ее понимает Г.В.Плеханов. Но такое толкование в устах профессоpa-специалиста нашего времени является, без сомнения, исключением. Но, несмотря на верную оценку гегелевой философии, Геффдинг не совсем прав, когда говорит: "Если систематическое развитие философии права совпадает с тогдашним государственным устройством Пруссии (насколько его вообще можно назвать государственным устройством), то это объясняется не просто желанием подлаживаться: это вытекло из гегелевского реализма; божественная идея, думал он, не так бессильна, чтобы она не могла проникнуть в действительность природы, и дело философии – не набросать новые идеалы, а раскрыть идеальность уже реализованных". В этом утверждении безусловно верно то, что отношение Гегеля к прусскому государству не было следствием сознательного желания подлаживаться к прусской бюрократии, но совершенно ошибочным следует признать тот взгляд, будто это отношение имело основание в гегелевском реализме. Реализм Гегеля, по словам нашего же автора, проникнут диалектикой. Диалектика же не терпит законченных форм, и идеальность, о которой говорит здесь Геффдинг, ровно постольку присуща осуществленной общественной форме, поскольку в недрах ее реального бытия скрываются и зреют условия, ведущие к ее разрушению и реализации новой высшей формы. Иначе сказать, "каждая форма существования всегда указывает на другую". В том, следовательно, что грандиозная эпопея всемирного духа находит свой жалкий и бледный конец в прусской монархии, неповинен реализм, и действовало тут не объективное могучее мышление величайшего диалектика, а субъективные привычки прусского мещанина, сложившиеся незаметно и бессознательно, под влиянием условий окружащей среды. Пойдем дальше и отметим отношение Геффдинга к материалистической философии. К материализму и материалистам наш философ относится более спокойно, более беспристрастно, и потому более справедливо, нежели другие современные историки философии. Вот как, например, характеризует наш автор материалистическое движение в Германии 50-х годов: "В немецкой литературе новый расцвет естествознания вызвал появление целого ряда материалистических (курсив автора) произведений, заслуга которых заключается в распространении в широких кругах естественно-научных знаний и идей. С оппозицией догматизму и спиритуалистическому умозрению соединялась у немецких материалистов середины XIX века, как у родственных им по духу французских мыслителей XVIII века, идеалистическая любовь к гуманности и прогрессу, Практический идеализм соединим с теоретическим материализмом". Читатель, знакомый с обычными пошлыми нападками на материалистическое учение, сумеет оценить, проявляемое в этих строках сравнительное беспристрастие. Но эта общая приличная оценка материалистического направления не заставила, однако, Геффдинга отнестись более внимательно к этому миросозерцанию. Подобно всем противникам материализма, наш философ определяет сущность материалистической теории на основании временных признаков. В силу этого, каждый шаг, сделанный материализмом по пути его собственного развития, рассматривается им как уклонение от настоящего материализма. Так, например, система Фейербаха, в которой философский материализм разработан в соответствии с условиями эпохи более глубоко и более тонко, объявляется просто-напросто нематериалистической. "Он (Фейербах. Л.А.), – заявляет Геффдинг, – занимает по отношению к материализму положение, аналогичное тому, которое он занимает по отношению к теологии. Как он рассматривает не человека как творение божие, а, наоборот, представление о боге как творение человека, – точно так же он рассматривает не человека как творение материи, а, наоборот, материю как понятие, образованное человеком. Нужно, – утверждает он, – исходить из человека". Соответственно этому странному толкованию гносеологической точки зрения Фейербаха, выходит, что Фейербаха нельзя причислить к материалистам, главным образом, потому, что он смотрит на "материю как на понятие, образованное человеком". Против этого может служить возражением, прежде всего, тот неоспоримый факт, что все материалисты до Фейербаха ничем решительно не отличались в понимании этого пункта от великого немецкого материалиста. Геффдингу, без сомнения, хорошо известно, что Ламетри, этот самый "страшный" из материалистов, считал материю абстракцией, т.-е. понятием, которое создано человеком. Но наш философ придает делу другой оборот. Скрытым образом приписывается Фейербаху та мысль, что представление о боге и понятие о материи, будучи творениями человека, отличаются одинаково степенью реальности. В этом именно заключается странное и запутанное заблуждение нашего автора. По Фейербаху, представление о существовании божества есть продукт сложнейшей психической жизни, обусловленной родовыми и индивидуальными свойствами, а отчасти также и общественными отношениями. Веские, серьезные причины породили представление о высшем существе. Но этому понятию, как таковому, не соответствует никакая реальность. Следовательно, по Фейербаху, человек не может быть частью божества, т.-е. частью того, что вне человека не существует. Но иное дело понятие о материи. Это понятие, хотя создано человеком, но сложилось оно из других элементов, нежели представление о божестве. Понятию материи соответствует, с точки зрения Фейербаха, как по мнению всех материалистов, телесный мир, реальная действительная природа. И спрашивается теперь, считал ли Фейербах человека частью природы или не считал? Нам думается, что на этот вопрос, простой и ясный, не может быть иного ответа, кроме положительного. Далее. Доказательством того, что Фейербах не был материалистом, должен, по мнению нашего автора, служить тезис: "Нужно исходить из человека". Это опять-таки жестокое заблуждение. И это потому, что придавать абсолютный гносеологический смысл этому тезису значит совершенно игнорировать главные задачи, которые себе поставил Фейербах. – Просветитель, преследовавший культурные цели, Фейербах объявил войну теологии и метафизике во имя счастья и свободы человека. Потусторонние сверхъестественные силы, служащие, по глубокому убеждению философа, к угнетению и порабощению человека, созданы самим же человеком. И их создатель, человек, должен, наконец, понять иллюзорность этих сил и сознать свою собственную человеческую личность. Вот в чем истинное содержание тезиса: "нужно исходить из человека". В этом смысле и французские материалисты делали центром своей проповеди человека, и великий немецкий материалист в этом пункте, как и во всех других главных пунктах, ничем не отличается от своих великих предшественников. Фейербах был материалист, и никакие хитроумные соображения не способны превратить мужественного мыслителя в неопределенное существо вроде современного эмпириокритика. К недостаткам учебника следует, далее, отнести невольное старание сгладить противоречия в системе Канта. Геффдинг выдвигает преимущественно критические элементы кантовой философии, тонко и умно смягчая противоречащие этим элементам теологические и метафизические начала. Приходился об этом пожалеть и с чисто-педагогической точки зрения. Сильная борьба, которую в системе великого основателя критицизма ведут старая метафизика с новым научным мировоззрением, – поучительная борьба, способная дать хороший толчок к самостоятельному мышлению. Нельзя не отметить и еще один пробел. О неокантианском движении в Германии, которое так или иначе играло и играет крупную роль, сказано в разбираемой нами книге слишком мало. Тем не менее "Учебник истории новой философии" Геффдинга обладает громадными достоинствами, и издание его можно только приветствовать. Л.Акселърод.
Об авторе
 Гёффдинг Гаральд Известный датский психолог и философ. Родился в Копенгагене. Там же получил образование, работал учителем в школе. С 1883 г. профессор Копенгагенского университета. В 1915 г. оставил преподавательскую деятельность. В своих философских трудах опирался на идеи Канта, Шопенгауэра, Гегеля. Выделял три периода развития философского сознания (анимизм, платонизм, позитивизм) и пытался соединить принципы эмпиризма и позитивизма с основными положениями критической философии Канта. Трактовал сознание как высшую форму биологического развития и предполагал, что свойства отдельных психологических элементов определяются совокупностью связей и отношений, в которые они включены. Ему принадлежит методологическая установка (процесс обработки информации о стимуле, предшествующий его распознаванию), получившая наименование шага Гёффдинга. Кроме того, он был автором учебника по психологии, работ по истории философии, этике, философии религии и др.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||