Трудъ, второе издание котораго мы ныне опубликовываемъ, составлялъ часть сочинения, написаннаго въ 1873 г. и въ следующемъ году увенчан наго Академией нравственныхъ наукъ. Съ той поры, – и едва ли кто-нибудь этому удивится (намъ было тогда 19 летъ), – въ уме нашемъ произошла естественная эволюция и идеи наши заметнымъ образомъ изменились; темъ не менее мы сочли долгомъ сохранить большую часть первоначальнаго мемуара, который Академия почтила своей премией. Впрочемъ, выводы этого труда – чисто критическаго свойства. Къ некоторымъ изъ наиболее важныхъ вопросовъ мы вернемся въ другомъ месте, если представится къ тому возможность. Въ предлагаемой книге мы сделали попытку лучше охарактеризовать и справедливее оценить английския учения о нравственности. Сначала мы излагали ихъ по чистой совести и со всею доступной намъ точностью; мы делались на время ученикомъ Бентама, Стюарта Милля, Спенсера; мы пытались защитить ихъ противъ некоторыхъ поверхностныхъ возражений и отметить постепенное развитие и эволюцию ихъ системъ, зачастую столь глубокихъ и истинныхъ. Позже, когда въ этой книге, на смену простому изложению, пришла критика, мы, естественно, снова вернули себе независимость: вместо того, чтобы говорить, такъ сказать, по доверенности, намъ пришлось заговорить лично отъ себя и зачастую отъ лица наиболее убежденныхъ противниковъ английскаго учения; мы изыскивали все, какия только возможны, возражения. По нашему мнению, излагать и критиковать, – две абсолютно различныя задачи, которыхъ никогда не следуетъ смешивать. Тотъ, кто критикуетъ доктрину, долженъ съ такимъ же страстнымъ усердиемъ стараться отмечать ея слабые пункты, съ какимъ излагающий ее долженъ стараться раскрывать ея достоинства. Намъ пришлось, такимъ образомъ, подвергнуть английския учения какъ бы двумъ взаимно противоречивымъ обсуждениямъ. Сводя для взаимной борьбы англискую школу и школы, ведущия начало отъ Канта, еще и въ настоящее время пользующияся почетомъ, мы вооружили какъ первую, такъ и последния всеми доступными намъ аргументами: – читателю, такимъ образомъ, легче будетъ выбрать между ними. Впрочемъ, въ каждой изъ нихъ есть доля истины. Английския системы, изложение, критику и отчасти реабилитацию которых мы здесь предпринимаемъ, издавна были у насъ приняты съ большимъ недовериемъ. И теперь еще, несмотря на происшедшую въ недавнее время реакцию въ ихъ пользу, многие относятся къ этимъ доктринамъ съ крайней подозрительностью, страшатся вытекающихъ изъ нихъ следствий и, подъ внушениемъ страха, сторонятся отъ всякаго знакомства съ ними, даже опровергаютъ ихъ, не давши себе труда понять ихъ. Такое игнорирование – весьма нередко. Сколько учений оспаривается, такимъ образомъ, по инерции, противополагая имъ старыя избитыя возражения, не желая глубже проникнуть въ нихъ мыслью. Когда затрогиваются вопросы морали, или теологическаго верования, большинство людей всегда склонно избегать обсуждения, уйти въ ограниченный миръ своего "я" и оставить противныя доктрины въ тени, мешающей уму дать имъ справедливую оценку; словомъ, предпочитаютъ судить ихъ съ партийной точки зрения, – какъ будто бы есть что-нибудь более трудное въ мире, чемъ судить о чужой доктрине! Нельзя достаточно энергично убеждать себя, какъ узка человеческая голова, какихъ намъ стоитъ усилий дать войти въ насъ мысли другого и смотреть на вещи съ той же точки зрения, съ какой другие смотрятъ на нее. Въ горныхъ странахъ разве не достаточно иногда разстояния въ несколько шаговъ, чтобы скрыть отъ насъ высокую вершину, которую видитъ другой съ более удобной позиции? Между темъ английские моралисты, надо признать это, никогда не имели намерения возбудить тотъ страхъ и то враждебное чувство, которое они еще и ныне внушаютъ многимъ умамъ. Они ограничивались простымъ, почти наивнымъ изложениемъ своей мысли; они обыкновенно холодны и, повидимому, питаютъ ужасъ къ "скандалу", который такъ улыбается немецкимъ или французскимъ писателямъ. Идеи ихъ вырабатываются безъ шума; они не прячутся подъ таинственными формулами и не ищутъ призрачной глубины въ неясности. Англичане, повидимому, не любятъ техъ "пистолетныхъ выстреловъ", о которыхъ говоритъ Льюисъ и на которые такъ падки современные немецкие философы. Съ удовольствиемъ сопутствуешь имъ въ ихъ изыскании истины, – съ такой скрупулезной добросовестностью выполняютъ они его! Они даже вносятъ въ него тотъ духъ кропотливости, который вообще свойствененъ англичанамъ и который порою мешаетъ проявлению у нихъ (мы не говоримъ о великихъ умахъ) широкихъ обобщений. Когда они предлагаютъ парадоксъ, то чаще всего несколько косвеннымъ образомъ и какъ бы съ сожалениемъ. Нужно, напр., видеть, съ какой осторожностью излагаетъ Дарвинъ свои прекрасныя гипотезы; малейшее изъ своихъ положений онъ oгpaничиваетъ формулами сомнения, – до того опасается онъ выдавать за истину то, что не более какъ вероятность. Точно также поступалъ и Стюартъ Милль... Гюйо Жан Мари Французский философ, автор многочисленных работ по различным разделам философии, а также по психологии, социологии и педагогике. Родился в городе Лавале. С детства проявлял разнообразные способности, занимался математикой и поэзией, увлекся философией, в частности трудами Платона и Канта. Первым руководителем в его занятиях была мать, автор известных в то время сочинений по педагогике, а затем его воспитанием занялся отчим, известный философ Альфред Фулье. В 17 лет Гюйо была присвоена степень агреже по словесности. В 1873 г. он был удостоен премии Академии моральных и политических наук за сочинение об утилитарной морали. С 1874 г. Гюйо читал курс философии студентам лицея Кондорсе, а в 1877–1885 гг. сотрудничал в журналах, где публиковал статьи и фрагменты своих работ.
Основная мысль, развитием которой занимался Гюйо, заключается в идее жизни как общего плодотворного начала, на котором обоснованы все ценности: наука, мораль, религия, социология, искусство. Общий для всех "порыв жизни" нерасторжимо связывает человека с другими людьми, создавая основу социальной солидарности и согласия. С представлениями Гюйо о морали связана концепция "безверия", которое должно прийти на смену современным религиозным формам. Многие идеи Гюйо, в том числе подчеркивание им бессознательной стороны в человеке, получили развитие в концепциях Фридриха Ницше, Анри Бергсона и других выдающихся философов. |