|
Оглавление
Глава первая (отрывок)
I. Германская Реформация Люди, изучающие эпоху Реформации, обыкновенно обращают внимание на богословскую склоку и видят в ней главное содержание Реформации. Сведение борьбы того времени к противоположностям материальных интересов выдается за "пустое измышление", созданное мо славу предвзятого материалистического понимания. И, тем не менее, в самую эпоху Реформации жили люди, которые вскрывали эти материальные интересы, хотя у них не было никакого представления о теории исторического материализма. Мы найдем достаточное количество таких свидетельств, если только позднейшие идеалистические изложения не лишили нас ясности взора. Эней Сильвий Пикколомини был одним из умнейших и образованиейших, но в то же время и бессовестнейших людей своего временй. Сначала ревностный борец за церковную реформу, подвергавший папскую власть резкой критике, он заключил потом мир с папой и в 1456 г. был вознагражден за это кардинальской шапкой. Через два года после того он сделался папой, под именем Пия II. Как папа, он не остановился неред тем, чтобы осудить свои прежние сочинения как еретические. По назначении его кардиналом Мартин Майер, урожденный гейдельбержец, канцлер майнцского архиепископа Дитриха фон-Эрбаха, обратился к нему с письмом, в котором говорится между прочим следующее: "Изобретена тысяча способов (перед этим он перечисляет некоторые из них) для того, чтобы римский престол мог утонченными приемами вытягивать из нас, варваров, деньги. И вот наш народ, некогда сголь славный, покоривший своим мужеством и своею кровью римское государство, господин и король всего мира, теперь впал в унизительную нищету, обратился в слугу и данника, лежит в грязи и уже много лет оплакивает свое горе и свою бедность. Но в настоящее время князья наши пробудились от долговременного сна, они начинают подумывать, как бы освободиться от угнетающих нас бедствий, и уже окончательно решили совершенно сбросить с себя римское ярмо и восстановить свою древнюю свободу. И это будет немалая напасть для римской курии, если князья действительно совершат то, что они задумали". Эней Сильвий счел нужным в опровержение Майера написать целую книгу о положении Германии, появившуюся в свет в 1458 г., незадолго до избрания ее автора в папы '). "Беден духом тот, – пишет между прочим Сильвий, – кто утверждает, что Германия бедна". В доказательство он указывает на огромные богатства, накопленные благодаря торговле и горному делу, процветавшим тогда в Германии. "Если справедливо, что богатства находятся там, где находятся купцы, то необходимо согласиться, что германцы самый богатый народ, так как большая их часть в погоне за торговыми барышами далеко разъезжает по всему миру... И, кроме того, вспомним о неизвестных раньше серебряных и золотых рудниках, которые у вас только что открыты. В Богемии – Куттенберг, в Саксонии – Ранкберг, в Мейссене – Фрейберг обладают на своих головокружительных высотах неисчерпаемыми запасами серебра". Далее Эней Сильвий указывает на золотые и серебряные рудники в долинах Инна и Энса, на золотые россыпи на Рейне и в Богемии и, наконец, спрашивает: "Есть ли у вас хоть один трактир (diversorium), в котором не пили бы из серебряных бокалов? Какая женщина не только из благородных, но и из плебеек не щеголяет у вас в золоте? Надо ли мне указывать на золотые цепи, которые рыцари носят на шee, на уздечки, выкованные из чистого золота, на шиоры и ножны, усыпанные драгоценными камнями, на кольца и перевязи, на панцыри и шлемы, сверкающие золотом? И как великолепно отделаны у вас церкви, как много мощей хранится у вас среди жемчуга и золота, как богаты украшения алтарей и ризы священников!". Итак, Германия, конечно, в состоянии платить дань римскому престолу. Что же станется с ним, если немцы вдруг прекратят свои платежи? Он впадет в бедность и нищету, он станет неспособным выполнять свой высокий долг. Ведь ничтожные и неверные доходы Рима с церковной области для этого недостаточны. А без богатства рижский престол утратит свое достоинство и свое обаяние. Священники всегда, при всяком общественном строе (in omni lege), были богаты. Трудно представить себе более резкое противоречие, чем то, которое выступает перед нами в двух цитированных выше выдержках. Прочитав характеристику Германии у Майера и Сильвия, каждый неизбежно подумает: кто из них говорит правду и кто лжет? И все же оба они правы, хотя оба и преувеличивают. Каждый в отдельности дает лишь неполную картину положения Германии во второй половине XV в. Они оба правы как раз потому, что стоят в непримиримом противоречии друг с другом. Это противоречие взглядов представляет лишь точный отпечаток великого общественного противоречия, существовавыего в то время; и как раз потому, что это было непримиримое противоречие, оно могло уничтожиться только в борьбе, и только после победы, одной из борющихся сторон. Письмо Майера и возражение на него Энея Сильвия обнажают пред нами истинное ядро Реформации, очищенное от всех наслоений, которые впоследствии наложили на него богословские споры церковных реформаторов. разных направлений о предопределении, причащении и т.д. Эней Сильвий был прав. Германия XV века была очень богата и процветала благодаря горному делу и торговле. Он был также совершенно прав, утверждая, что римский престол поддерживается главным образом доходами из Германии: все остальные великие нации тогдашнего культурного мира в значительной степени уже освободились от папскога гнета. Тем больше энергии проявляла курия в эксплоатации немецкой нации, тем решительнее сопротивлялась она всяким попыткам последней добиться уступок. Смягчения папской эксплоатации нельзя было ожидать, – в этом отношении и Мартин Майер был прав. Германия должна была или безропотно нести на себе ярмо, или же совершенно порвать с Римом. Эта последняя мысль все сильнее и сильнее укоренялась в умах. Как ни быстро росло богатство Германии, все же папская эксплоатация являлась тяжелым гнетом и препятствиеи для ее экономического развития. Германия должна была особенно сильно чувствовать этот гнет уже по одному тому, что она несла тягости, от которых были свободны остальные культурние страны. И во Франции, и в Англии, и в Испании католическая церковь зксплоатировала народные массы. Однако здесь значительная часть дохода от этой эксплоатации оставалась в пределах страны, попадала в руки местных господствующих классов, которые вместе с членами их семейств и с выходцами и паразитами из других слоев общества извлекали всю выгоду из хлебных церковных должностей. Между тем в Германии церковными должностями зачастую распоряжалисьие немецкие князья, а иностранцы, креатуры папы. Наиболее доходные церковные места были в Германии предметом торговли, и папы продавали их тем, кто больше платил. "Как значительная часть мест и должностей в курии сделались предметом купли, так и приходы все более превращались в ходкую торговую статью. Дело дошло до того, что сбыт наиболее хлебных бенефиций за умеренный процент предоставлялся крупным торговым компаниям, – так, например, Фуггеры по смерти аугсбургского управляющего хором получали доходы по его должности. Впоследствии они в свою очередь продали их, а новые покупатели, может бить, опять сдали их тем, кто давал больше. Вимфелинг знал одно духовное лицо, у которого было двадцать четыре прихода, в том числе воаемь каноиикатов, но которое фактически ни в одном из них не исполняло своих обязанностей. Капито рассказывает об одном страсбургском канонике, который захватил сотню приходов и вел настоящую торговлю ими" (У. von Bezold, Gesehiehte der dentschen Reformation, Веrlin 1890, стр.78. – Имеется русский перевод: Ф.Бецольд, История реформации в Германии). "Нелегко здесь добиться хлебного прихода, – говорит Гуттен, – если не послужишь изНза него в Риме, или не отправишь туда крупной суммы для подкупа, или не купишь его прямо через Фуггеров" ("Die romische Dreifaltigkeit", Gesprache von Ulrich топ Gutten, ubersetzt und erlautert von David Fr.Strauss, Leipzig 1860, стр.106). Зато Фуггеры и были ревностными католиками, не скупившимися на денежные пособия, предназначенные для борьбы с Лютером. Огромные суммы, уплачиваемые за все эти церковные места, ежегодно уплывали в Рим, минуя крупных эксплоататоров в Германии, князей и купцов. И как ни высоки были доходы, доставляемые торговлей и горным делом, как сильно ни росло богатство Германии, потребность в деньгах и погоня за деньгами в рядах эксплоататоров развивались еще быстрее. В XV столетии товарное производство и товарная торговля, т.-е. так называемое денежное хозяйство>, получили уже в Германии цовольно значительное развитие. Производство для собственного потребления, как исключительная форма производства, натуральное хозяйство, быстро падало даже в деревне. Везде все настоятельнее делалась потребность в деньгах и прежде всего среди господствующих классов. Эти последние нуждались в деньгах не только потому, что в их жизненную обстановку все более проникала роскошь и расточительность, но и потому, что к ним предъявлялись извне все большие и большие требования, удовлетворить которые можно было только в денежной форме. Абсолютная княжеская власть, начавшая свое развитие как раз в эту эпоху, нуждалась в деньгах для содержания своих чиновников и наемных солдат, нуждалась в деньгах для того, чтобы привлечь к своему двору и заставить служить себе независимую от нее аристократию, нуждалась в деньгах, наконец, для того, чтобы подкупать людей, служивших орудием ее противников. Необходимо было во что бы то ни стало изыскивать налоги, сдирать по две шкуры с горожан и крестьян, выжимать из них все, что только возможно выжать. Но лишь очень редко оказывались достаточными регулярные доходы, и тогда приходилось делать долги, – долги, означавшие в свою очередь новые денежные расходы на уплату процентов. Даже при самой усовершенствованной системе выжимания соков лишь немногие князья могли хорошо поставить свои финансы, и в конце концов и князьям, и их подданным, на которых лежали еще и другие тягости, пришлось признать, что они беднеют, несмотря на быстрый рост богатства в Германии; при таких условиях они, конечно, не могли спокойно смотреть, как папа ни за что ни про что снимает в свою пользу сливки, предоставляя им снятое молоко. Однако освободиться от папской эксплоатации вовсе не было таким легким делом. Правда, от, римского господства страдали не только князья, – в гораздо большей степени страдали народные массы, низшие классы: крестьяне, городские пролетарии и непосредственно нац ними стоящие слои населения: буржуазия и низшее дворянство. Еще до Виклефа и Гуса при Людовике Баварском они были готовы начать борьбу с курией. Но не менее сильно страдали низшие классы от возрастающей эксплоатации со стороны высшего дворянства, богатых купцов и князей, а пример Англии и Богемии показал, как опасно для высших классов внезапное уничтожение какой-либо из крупных властей общества. Подобно тому, как войны французской революции в конце XVIII и начале XIX столетия вызвали в Европе эпоху реакции, на долгое время отбив у выраставшей тогда буржуазии охоту соединиться с мелким мещанством и пролетариатом для совместной открытой революционной борьбы против абсолютизма князей и землевладельцев-аристократов, совершенно так же гуситские войны привели к периоду реакции не толъко в самой Богемии, но и во всей Германии, и прошло немало времени, пока идея освобождения от Рима снова завоевала себе симпатию среди господствующих классов империи. К этому присоединилось еще то обстоятельство, что союз между императором и папой, заключенный Люксембургами Карлом IV и Сигизмундом, был продолжен Габсбургами, их преемниками на императорском троне. К тем основаниям, которыми руководились Люксембурги, вступая в дружбу с папой, у Габсбургов присоединился еще страх перед турецким нашествием, которое угрожало как раз землям Габсбургского дома и, повидимому, могло быть устранено только крестовым походом; а крестовый поход мог организовать только папа. Вялый Фридрих II в наиболее важных вопросах церковной политики был простым орудием в руках хитрого ренегата Энея Сильвия; "последний рыцарь" Максимилиан, этот педантический романтик на троне, по отношению к церкви оказался в высшей степени непостоянным и неуверенным. Однако и он полагал, что папские и императорские интересы тесно связаны между собою; это видно уже из того, что Максимилиан мечтал соединить императорскую корону и папскую тиару на одной и той же голове. Что касается Карла V, то он, как глава наследственных Габсбургских земель, вел энергичную борьбу с папой, когда тот поступал наперекор его планам, нимало не стеснялся даже посылать своих ландскнехтов на самый Рим и подвергать его разграблению; но, как герканский император, тот же Карл V выступал с неменьшей энергией за угрожаемый папский авторитет, – с такой энергией, как только вообще мог выступать тогдашний германский император. Если принять, кроме того, во внимание злополучную раздробленность Германии, которая, правда, сводила к минимуму значение императорской власти, но в то же время до крайности затрудняла совместную, организованную деятельность врагов императора и папы, то будет понятно, что Реформация в Германии началась только сто лет спустя после начала гуситских войн. Между тем развитие во всех областях сделало большой шаг вперед. Как усовершенствовались средства духовной и материальной борьбы! Было изобретено книгопечатание и усовершенствована артиллерия. Средства сообщения, особенно по морю, достигли высокого развития. Незадолго до Реформации, в первый раз на протяжении всей человеческой истории, отважные мореплаватели пересекли на своих кораблях Атлантический океан: в 1497 г. Джон Кабот, проехавший от Бристоля к Лабрадору, в 1492 г. Колумб – от Палоса к Вест – Индии. Норманны, достигшие американских берегов еще около 1000 г., избрали дорогу через Исландию и Гренландию. Толчком к этим путешествиям XV века послужило нашествие турок и других центрально-азиатских народностей, которые заперли старые торговые дороги на Восток. Благодаря той высоте, на которой тогда уже стояло европейское мореплавание, это привело не к прекращению торговых сношений между Восточной Азией и Европой, а к отысканию новых путей в Индию, с одной стороны, вдоль берегов Африки, с другой стороны, прямо через океан. Наступила эпоха открытий, иачалась современная колониальная политика. Не только кругозор человечества внезапно чрезвычайно расширился, не только в области человеческого познания наступил полный переворот, но и в области экономических отношений. Центр экономической жизни Европы переместился с бассейна Средиземного моря на берега Атлантического океана. Экономическое развитие Италии и востока Европы было связано и задержано; между тем Западная Европа одним сильным толчком далеко выдвинулась вперед. Существующие противоречия, как классовые, так и международные, достигли крайней силы и остроты; кроме того, создавались новые противоречия; страсти, свойственные новой капиталистической форме эксплоатации, разгорались с силой и неудержимостью, характерными для средневековья, варварство которого еще тяготело над людьми. Все унаследованные социальные и политические отношения рушились, традиционная мораль оказалась несостоятельной. Стращная борьба свирепствовала в Европе в течение целого столетия; жадность, убийства, безумие отчаяния справляли свои отвратительнейшие оргии. Кому не известна Варфоломеевская ночь, кто не знает, как хозяйничали герои Тридцатилетней войны в Германии, герцог Альба в Нидерландах, Кромвель в Ирландии! Мы уже не говорим об ужасах начавшейся в зто же время новой колониальной политики. Этот грандиозный переворот, – величайший из всех, которые пережила Европа со времен великого переселения народов, – в известном смысле закончился (исключая Англию) только Вестфальским миром (1648 г.). Начало ему положила германская Реформация, которая привела в брожение всю Европу и до половины XVII века доставляла борцам лозтнги и аргументы, так что поверхностный наблюдатель может подумать, будто во всей этой борьбе дело шло исключительно о религиозных вопросах. И действительно, она носит название религиозных войн. Принимая во внимание все вышесказанное, нечего удивляться тому, что германская Реформация по своему всемирно-историческому значению далеко оставила за собой все более ранние движения того же рода, что именно она стала реформацией вообще, что немцы, которые лишь очень поздно последовали за другими народами в деле восстания против Рима, могли сойти за избранный народ духовной свободы, которому предназначено принести эту свободу другим народам. Об авторе
Карл КАУТСКИЙ
Немецкий социал-демократ, центрист, один из лидеров II Интернационала. В 1874 г., будучи студентом Венского университета, примкнул к социалистическому движению. С конца 1870-х гг., а особенно после знакомства в 1881 г. с К. Марксом и Ф. Энгельсом, начал переходить на позиции марксизма. В 1883–1917 гг. – редактор теоретического журнала германских социал-демократов "Нойе цайт". В 1880–1900-е гг. написал ряд работ, пропагандировавших марксистские идеи. Перед Первой мировой войной отошел от революционного рабочего движения, проводя линию на примирение с ревизионистами. Октябрьскую революцию встретил враждебно. В 1917 г. участвовал в создании Независимой социал-демократической партии Германии. С 1924 г. жил в Вене, а в 1938 г., после захвата Австрии фашистской Германией, переехал в Прагу, затем в Амстердам. Большинство трудов К.Каутского было переведено на русский язык. Широкую известность получили его работы: "Бернштейн и социал-демократическая программа" (рус. пер. 1906); "Этика и материалистическое понимание истории" (рус. пер. 1906; 2-е изд.: URSS, 2003); "Движущие силы и перспективы русской революции" (рус. пер. 1907, под редакцией и с предисловием В.И.Ленина); "К критике теории и практики марксизма ("Антибернштейн")" (рус. пер. 1923; 2-е изд.: URSS, 2003); "Предшественники новейшего социализма" (рус. пер. 1924–1925; 2-е изд. URSS, 2012); "Экономическое учение Карла Маркса" (рус. пер. 1956; 3-е изд.: URSS, 2010) и другие. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||