Гвоздев А.Н. От первых слов до первого класса:
Дневник научных наблюдений. Изд. 3

Вступительная статья

Изучение детской речи – одна из актуальнейших задач языкознания и психологии. В развитии речи ребенка отражаются не только законы языка, особенности разговорной речи, но и закономерности развития мышления, познания окружающего мира. Однако родителям редко удается записывать речь ребенка изо дня в день на протяжении нескольких лет. Не все понимают, что записывать надо не только необычное типа "пальчаток", "заключить дверь" и т.д., но и самое обыкновенное, отражающее ступеньки развития ребенка.

Записи речи Жени Гвоздева, выполненные его отцом – известным лингвистом А.Н.Гвоздевым, представляют собой огромную ценность именно своей последовательностью и длительностью. Эти записи станут источником многих лингвистических и психологических исследований и, хочется верить, положат начало тысячам подобных дневников.

Записи речи Жени Гвоздева заинтересуют не только лингвистов, но и психологов, педагогов дошкольных учреждений, а также многих родителей, которые получат в этих записях своеобразный эталон для оценки развития своего ребенка.

Замечания о Дневнике в книге А.Н.Гвоздева "Вопросы изучения детской речи"

Основная задача, поставленная в настоящей работе, состоит в том, чтобы проследить усвоение ребенком различных элементов родного языка, последовательность и, по возможности, причины этого усвоения. Эта задача несколько уже задачи изучения усвоения ребенком языка в целом, а именно в нее не входит вопрос о зачатках речи у ребенка – времени крика, лепета, звукоподражаний, о первоначальном возникновении ассоциаций между звуковым рядом и значением. В эту раннюю эпоху я не имел возможности... длительных наблюдений. ...Систематические наблюдения начинаются с года и семи месяцев.

Необходимо сделать несколько замечаний относительно ведения наблюдений и фиксирования материала в дневниках. Поставив себе указанную широкую проблему, я старался отмечать в Дневнике все факты, касающиеся усвоения родного языка Наблюдения велись мною в течение всего свободного времени, проводимого дома. Правда, работа в двух школах (24 часа в неделю) требовала много времени и давала значительное количество домашней работы. Но у меня в распоряжении было самое нужное, как мне кажется, время – утренние часы, так как, по моим наблюдениям, по утрам ребенок был наиболее разговорчив. Все же в дневнике имеются перерывы, иногда по несколько дней. Они частью возникали и оттого, что не встречалось чего-либо нового. Но мне кажется, что такие перерывы в наблюдении не очень мешают в решении вопросов, поставленных мною, так как наиболее важным для суждения о развитии детского языка и характере этого развития является время и последовательность появления в детском языке различных элементов языка взрослых, а регистрация появления нового в связи с перерывами в записи только несколько запаздывает (на срок в немного дней).

Не имея возможности записывать все проявления речи ребенка, я...старался отмечать всякие новые явления и отмечать все, что необходимо для решения того или иного вопроса. Эти вопросы и проблемы черпались мною до начала наблюдений из двух основных источников: 1. Из литературы по развитию детской речи. В этом отношении передо мной стояли задачи выяснения на данном единичном случае, подтверждаются ли в нем те или иные линии развития детского языка, намеченные в литературе. 2. Из общих понятий о языке, законах им управляющих, в частности о литературном русском языке, которым говорили окружающие взрослые и который был предметом усвоения.

Мне кажется, что благодаря поставленным и учитываемым при наблюдениях проблемам легче может быть очерчен круг наблюдений и не будут упущены многие необходимые детали. Сошлюсь на один пример: многие подробные дневники не дают точных фонетических записей, очевидно потому, что фонетические проблемы не были отчетливо поставлены их авторами. Но не следует думать, что имеющийся заранее определенный взгляд на развитие той или другой черты детского языка мог привести к одностороннему подбору фактов, оправдывающих намеченный вывод. Предвзятого собирания материала не было потому, что передо мной всегда была критическая задача – проверка выдвинутых в литературе положений; поэтому всегда тщательно отмечались случаи, противоречащие тому или иному предположению. Вообще та или иная проблема, имевшаяся в виду, помогала не упустить и точнее фиксировать нужный материал. И во многих случаях выводы на основании собранного материала отличались от предварительных предположений и были даже неожиданными.

Постановка различных вопросов при наблюдении отразилась на ведении дневника следующим образом: 1) Часто в нем не только дается материал, заключающий определенный опыт, но еще и отмечается..., что этот факт имеется там. Этим подчеркивается, что он зарегистрирован при сосредоточении внимания на данной стороне; поэтому все подобные показания являются вполне достоверными. Такие заметки делались всегда, когда отмечался новый факт или он был почему-либо неожиданным. 2) При сообщении того или иного факта, а иногда отдельно от сообщения даются разного рода обобщения. Эти обобщения являются не выводами из записанного и обработанного материала, а представляют заключения по общему впечатлению; хотя иногда такие замечания... дают сведения о специально, внимательно проводимых наблюдениях, почему-либо не записанных (на прогулке и т.д.),...все же в большинстве случаев эти обобщения имеют характер известной приблизительности. Значение же их в том, что они: а) часто говорят о наблюдениях над массой однородных явлений, б) показывают, и это главное, что внимание было сосредоточено на этих явлениях, и такое обобщение составляет гипотезу, которая обычно подвергалась внимательной проверке при дальнейших наблюдениях. Поэтому иногда за обобщением следуют замечания, ограничивающие или отвергающие его. При обработке также случалось, что с ним (с обобщением) не согласовался точно фиксированный материал. При отсутствии подобных расхождений такие обобщения приобретают большую достоверность и значительно расширяют объем привлеченного для вывода материала.

Необходимо отметить, что записи в дневнике всегда делались во время самой речи или непосредственно после нее. Особенно трудно удерживать на память звуковые детали, и если возникали малейшие сомнения, материал или не записывался, или записывался с оговорками, или (редко) записывался нефонетически, когда он представлял интерес в других отношениях....Материалом записей является в подавляющем большинстве случаев намеренная передача ребенком своих переживаний и лишь изредка вначале – лепет, без какого-либо содержания.

Наблюдения над усвоением родного языка были удобны в одном отношении – язык взрослых, окружавших ребенка, был однороден. Это был язык нашей семьи, состоящей из отца, матери, бабушки и некоторое время тетки (домашней работницы не было) Он представляет обычный литературный говор с несколькими мелкими провинциальными особенностями, которые будут отмечены в соответствующих местах. В более позднее время ребенок играл с несколькими детьми, говорившими с разными, иными, чем у него, особенностями; но их влияние было ничтожно.

Краткие сведения о Жене (так зовут моего сына) таковы. Он родился 18 мая 1921 года; отец и мать были преподавателями в средних школах г.Пензы. Женя был первым и единственным ребенком в семье. Он обладал средним здоровьем, тяжелых болезней в детстве не переносил; его физическое развитие несколько опаздывало.

Вот некоторые данные о его физическом развитии. При рождений он весил 2,8 кг, имел рост 48 см, объем груди – 30 см, объем головы 32 см. Первый зуб у него появился к 8 месяцам и 11 дням, а к году было 4 зуба; восьми месяцев он стал стоять, держась за предметы, стоять же без поддержки стал к одному году и 12 дням; начал ходить к одному году 2 месяцам и 2 дням. Развитие его роста и веса шло так: в полгода вес 7,2 кг; в год вес 10 кг; рост 68 см; в полтора года рост 74 см; в два года рост 82 см; в три года вес 14,8 кг, рост 87,5 см.

Местожительством семьи обычно была Пенза, но летом около 1–2 месяцев проживали в деревне у дедушки (с.Сивинь, Шайговского района, Мордовской АССР). Там Женя проводил время со своими двоюродными братьями Толей и Володей; первый из них старше Жени на 1 год и 4 месяца, второй моложе на 4 месяца. По переезде их в Пензу (1923 г.) сын по-прежнему играл с ними.

В более позднем возрасте Женя играл с несколькими другими детьми. В отдельных случаях, когда есть основание допускать некоторое влияние их речи, о нем будет упоминаться в работе. Также будут отмечаться случаи диалектного влияния, которое шло через товарищей по играм. Но следует иметь в виду, что вследствие местоположения г.Пензы в полосе переходных говоров диалектные особенности речи, с которыми Женя мог столкнуться, незначительны. В связи с этим обращу внимание, что в отдельных случаях в речи Жени встречаются образования, совпадающие с формами, бытующими в диалектах, но многие из них появились у него не в результате заимствования из диалектов (близкие к городу Пензе диалекты их не имеют), а путем самостоятельного образования (выше были отмечены возможности таких самостоятельно возникающих совпадений).

Женя был очень спокойным и сдержанным ребенком, ровным в общении с детьми и со взрослыми, обладал наблюдательностью и пытливостью, свойственной детскому возрасту, увлекался рисованием. Его развитие шло, не опережая возраста, отставания также не наблюдалось. Со стороны родителей не делалось попыток форсировать его развитие, в частности, в области языка не применялись никакие нарочитые приемы для обучения речи и исправления встречающихся нарушений языковых норм. Но фонетической стороной речи Женя овладел сравнительно рано (около 2 лет и 8 месяцев).

В школе учился хорошо. Наибольшую склонность имел к физике, самостоятельно изготовлял разные приборы, устраивал радиоприемники, занимался фотографией. Любил слесарные и столярные работы, делал столы, табуретки, полки. Более сложным для него было изучение языка. С значительными усилиями он овладевал правописанием. Занятия немецким языком тоже проходили с большим напряжением и приводили к незначительным результатам.

Женя окончил среднюю (десятилетнюю) школу в 1939 году, имея большую часть отличных и немного хороших оценок. Осенью того же 1939 года он был призван на действительную военную службу. В 1941 г., в возрасте двадцати лет, он погиб на фронте Великой Отечественной войны.

Об авторе

Гвоздев Александр Николаевич

Выдающийся отечественный языковед-русист. Деятельность его характеризуется широтой исследовательских интересов и масштабностью результатов, достигнутых в тех областях лингвистики, к которым он обращался: изучении детской речи, диалектологии, фонетике, фонологии, морфонологии и орфографии, создании вузовских курсов по современному русскому языку и стилистике.

В 1918 г. окончил Московский университет. 20 лет (1918–1938) работал в Пензе; с 1938 г. до конца жизни — в Куйбышевском педагогическом институте. К пензенскому периоду относятся работы по изучению детской речи, первые большие публикации по этой тематике в московских изданиях (1927–1928); избрание в 1925 г. членом Московской диалектологической комиссии; присвоение в 1938 г. без защиты диссертации ученой степени кандидата наук.

В 1943 г. А. Н. Гвоздев защитил в МГУ докторскую диссертацию «Формирование у ребенка грамматического строя русского языка». В 1945 г. избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук РСФСР.

С куйбышевским периодом жизни связано продолжение прежних разработок и новых направлений деятельности. А. Н. Гвоздев создает вузовские учебники и учебные пособия по современному русскому языку и стилистике, работы по фонологии, морфологии, орфографии, не потерявшие актуальность и в наши дни.