Задача моего курса – дать общее введение в изучение той науки, которая называется языковедением, сравнительным языковедением, лингвистикой. Предметом, изучаемым в языковедении, является не один какой-либо язык и не одна какая-либо группа языков, а вообще человеческий язык в его истории. Следовательно, все отдельные человеческие языки, будут ли то языки народов цивилизованных или дикарей, все они с одинаковым правом входят в область языковедения, и все они изучаются здесь по отношению к истории языка. Язык состоит из слов, а словами являются звуки речи, как знаки для нашего мышления и для выражения наших мыслей и чувствований. Отдельные слова языка в нашей речи вступают в различные сочетания между собою, а с другой стороны, в словах языка могут выделяться для сознания говорящего те или другие части слов; поэтому фактами языка являются не только отдельные слова сами по себе, но также и слова в их сочетаниях между собою и в их делимости на те или другие части. Я сказал, что предметом языковедения является человеческий язык в его истории. Дело в том, что существование каждого языка во времени состоит в постоянном, хотя и постепенном видоизменении данного языка с течением времени, т.е. каждый живой язык в данную эпоху его существования представляет собою видоизменение языка предшествующей эпохи. Это постоянное изменение языка состоит, во-первых, в постоянном изменении составных элементов языка, т.е. как звуков слов, так и их значений, причем то и другое изменение происходит независимо одно от другого, во-вторых, изменение языка с течением времени состоит в приобретении языком новых фактов, не существовавших в нем прежде, и, в-третьих, изменение языка обнаруживается в утрате языком тех или других фактов, существовавших в нем прежде. Изучение каких-либо фактов в преемственности их изменения во времени мы называем историческим изучением этих фактов или историей этих фактов, причем то же название "история" мы переносим и на самое изменение этих фактов во времени. Языковедение, имеющее предметом изучения человеческий язык в его истории, может быть, следовательно, определяемо иначе как история человеческого языка или как историческое изучение человеческого языка, т.е. историческое изучение всех доступных для исследования отдельных человеческих языков, а историческое изучение всех доступных для исследования отдельных человеческих языков является вместе с тем необходимо сравнительным изучением отдельных языков. Каждый язык принадлежит известному обществу, известному общественному союзу, т.е. каждый язык принадлежит людям как членам того или другого общества. Те изменения, которые происходят в составе общества, сопровождаются и в языке соответствующими изменениями: дроблению общества на те или другие части соответствует дробление языка на отдельные наречия, а объединению частей общественного союза соответствует и в языке объединение его наречий. Понятно поэтому, что чем более разъединяются части общественного союза, тем большую самостоятельность приобретают отдельные наречия, а как скоро исчезает всякая связь между разъединившимися частями общества, бывшие наречия одного и того же языка, продолжая существовать, обращаются в самостоятельные языки. Таким образом, изучая историю известного языка, лингвист путем правильного сравнения этого языка с языками, родственными по происхождению, открывает то прошлое в жизни изучаемого языка, когда он составлял еще одно целое с другими родственными с ним языками. Изучая, например, французский язык в его истории, лингвист сравнивает его с другими так называемыми романскими языками, как-то: итальянским, испанским и некоторыми другими, и приходит таким путем к родоначальнику этих языков – языку латинскому, из которого образовались эти языки. Подобным же образом изучение русского языка в связи с другими славянскими языками, как-то: старославянским, или древним церковнославянским, сербским, болгарским, польским, чешским и некоторыми другими, – это сравнительное изучение открывает перед нами то прошлое в жизни нашего языка, когда он вместе с другими славянскими языками составлял один общий язык, именно праславянский, или общеславянский, язык. Этот праславянский язык, открываемый таким путем, находится в свою очередь, как показывает наука, в родстве с языками литовским, немецким, греческим, латинским, а также и с языками индийскими, иранскими и некоторыми другими. Все эти языки вместе образуют так называемую индоевропейскую семью языков, или семью индоевропейских языков. Путем сравнительно-исторического изучения всех языков этой семьи лингвист восстановляет тот язык, который был родоначальником этой семьи языков, – язык общий индоевропейский. Таким образом, например, история русского языка может привести исследователя к той отдаленной эпохе, когда предки славян, немцев, греков и т.д. составляли еще один общий народ. Итак, задача языковедения – исследовать человеческий язык в его истории – требует, как вы видите, определения родственных отношений между отдельными языками и сравнительного изучения тех языков, которые имеют в прошлом общую историю, т.е. родственны по происхождению. При этом от общей истории данных языков, т.е. от родства данных языков по происхождению, нужно отличать такое родство между собою тех или других фактов в различных языках, которое происходит вследствие приобретения, заимствования этих фактов одним языком из другого языка. Возможность такого влияния одного языка на другой является, понятно, тогда, когда члены различных общественных союзов, имеющих различные языки, вступают в сношения между собою. Не одно только сравнение языков или их отдельных фактов в генеалогическом отношении, т, е. по отношению к их родству по происхождению, требуется в лингвистике: факты различных языков должны быть сравниваемы и по отношению к тем сходствам и различиям, которые зависят от действия сходных и различных условий. Этого рода сравнение лингвистических фактов нельзя, конечно, смешивать с тем сравнением, о котором я говорил до сих пор и которое основано на генеалогическом отношении отдельных языков или отдельных фактов в языках. Когда говорят, что предметом изучения в лингвистике служит человеческий язык в его истории, то единственным числом "язык" вовсе не указывается на то, будто все отдельные языки, существовавшие и существующие в человечестве, сводятся по учению лингвистики к одному общему праязыку. Такого общего праязыка лингвистика не знает, да и не может знать в настоящее время при тех средствах, какими она владеет. Тем не менее, как бы ни было велико число тех праязыков, которые не могут быть сведены в генеалогическом отношении, мы имеем право говорить об одном человеческом языке, имея в виду единство человеческой природы, т.е. общие физические и духовные явления. Поэтому мы можем и должны сравнивать языки не только в генеалогическом отношении, но и по отношению к тем сходствам и различиям, которые зависят от сходных и различных физических и духовных условий. То обширное применение, какое имеет в современной лингвистике сравнительный метод, достаточно объясняет, почему эта наука называется, между прочим, сравнительным языковедением; но только в названии "сравнительное языковедение" не следует видеть указания на отличие этой науки от какого-либо другого научного исследования языка в его истории: есть только одна наука о языке – та наука, которая имеет предметом изучения человеческий язык. Исследование того или другого отдельного языка или той или другой отдельной семьи языков входит в состав языковедения как известная часть этой науки; а успешное занятие одной частью науки возможно лишь тогда, когда не теряется связь с другими частями ее и с ее общими основаниями. Понятно поэтому значение языковедения, или лингвистики, для филологии в тесном смысле этого термина: филолог, останавливаясь на известном народе, изучает его в различных проявлениях его духовной стороны, а потому, между прочим, изучает и язык этого народа. В этой области, по отношению к языку изучаемого народа, филолог должен быть лингвистом, и языковедение для него не побочная наука, но та, которая одной своей частью входит в его специальность. Точно так же филолог должен быть историком при изучении других отделов филологии. Итак, научное исследование какого бы то ни было языка входит в область языковедения; но не всякое изучение языка является научным: языковедение, как науку, задача которой познать язык в его истории, нельзя смешивать, понятно, с изучением какого-либо языка для практической цели, т.е. с целью владеть этим языком, как средством для достижения других целей, например для обмена мыслей. * * * Укажу теперь на связь языковедения с другими науками, помимо филологии в тесном смысле этого термина. Звуки слов, как звуки речи, представляют собою известные физические явления. Эти физические явления представляют предмет исследования в том отделе физиологии, который называется физиологией звуков речи, т.е. в котором изучаются звуки речи в условиях их образования. Итак, по отношению к звукам слов, как к звукам речи, языковедение связывается с известным отделом физиологии, именно с физиологией звуков речи. Что же касается значений звуков в словах, то исследование природы значений слов принадлежит той науке, которая изучает духовные явления и называется психологией, т.е. по отношению к значениям слов языковедение связывается с психологией. В психологию входит также и исследование природы той связи, какая существует между звуками речи и их значениями. Не трудно, конечно, убедиться в том, что связь в языке известного звука или известного комплекса звуков с известным значением не есть необходимая, т.е. не трудно убедиться, что всякие звуки речи, сами по себе, одинаково способны иметь всякие значения. Для лингвиста, конечно, не может оставаться чуждым вопрос о природе связи между звуками и значениями слов, т.е. вопрос о том, как образуется связь каких бы то ни было звуков речи с какими бы то ни было значениями, и лингвист находит ответ на этот вопрос в том отделе психологии, который рассматривает образование связи между нашими духовными явлениями и нашими движениями, в данном случае движениями органов речи. Но объяснение, какое дает психология, не решает еще вопроса, представляющегося по отношению к каждому отдельному факту в каждом отдельном языке: как образовалась в данном языке связь данных звуков речи с данным значением; а ставя этот вопрос, мы ставим вопрос об истории данных фактов в известном языке, следовательно, вопрос об истории языка, и таким образом вступаем в область языковедения как особой науки, так как предметом языковедения, как я говорил, является исследование отдельных человеческих языков, насколько они доступны для изучения, в их истории, – следовательно, исследование истории человеческих языков. Но не только с психологией и физиологией звуков речи языковедение находится, как мы видели, в непосредственной связи по самому свойству предмета, изучаемого в языковедении. Язык принадлежит людям, как членам того или другого общества; язык в числе других элементов сам образует и поддерживает связи между членами общества, но связи в языке членов общества зависят, в свою очередь, и от связей членов общества в других элементах. Язык с течением времени видоизменяется, язык имеет историю; но эту историю язык имеет в обществе, т.е. как язык членов общественного союза, а общественный союз с течением времени изменяется сам, имеет свою историю. Таким образом, исследование человеческого языка в его истории входит по известным сторонам, как составная часть, в науку о природе и жизни общественных союзов. Понятно вместе с тем то отношение, какое существует между изучением истории тех или других отдельных языков и их отношений между собою и изучением истории тех общественных союзов, в которых существовали данные языки: из фактов истории извлекаются указания относительно прошлого в истории самих общественных союзов, в которых существовали данные языки. Например, воссоздавая слова праславянского языка, языковедение знакомит нас с культурным состоянием славян в ту эпоху, когда существовал этот язык, или, открывая в праславянском языке некоторые слова, заимствованные из языка немецкого, языковедение указывает на сношения, существовавшие в ту эпоху между славянами и немцами. С другой стороны, факты истории общественных союзов дают ценные указания для истории языков, существовавших в данных обществах; например, разъясняют историю взаимных отношений между отдельными диалектами одного общего языка или, например, знакомят нас с теми условиями, при которых является возможным влияние одного языка на другой, то влияние, которое обнаруживается в заимствованиях, получаемых одним языком из другого. Фортунатов Филипп Федорович Выдающийся языковед, академик Петербургской академии наук, основоположник сравнительной грамматики индоевропейских языков в России, создатель Московской лингвистической школы. Родился в Вологде, в семье учителя. В 1868 г. окончил Московский университет. Занимался диалектологической работой в Литве, стажировался в Германии и Франции. Магистерская диссертация (1875) посвящена анализу ведийского языка. С 1876 по 1902 гг. — профессор по кафедре сравнительной грамматики индоевропейских языков Московского университета. Член-корреспондент (1895), действительный член (1898) Петербургской академии наук; член ряда зарубежных академий и научных обществ. С 1902 г., в связи с избранием академиком, работал в Санкт-Петербурге, занимаясь исследовательской и издательской деятельностью.
В наследии Ф. Ф. Фортунатова выделяются две части: индоевропейские исследования и работы по общей теории грамматики; в обе эти области он внес существенный для своего времени вклад. В конце XIX в. он был крупнейшим авторитетом индоевропейской лингвистики, в особенности в вопросах балтийского и славянского языкознания. Им были высказаны оригинальные теоретические взгляды по общей морфологии, касающиеся прежде всего таких понятий, как грамматическая форма, словоизменение, словообразование и формообразование. Его идеи оказали значительное влияние на последующее поколение российских лингвистов и во многом подготовили почву для появления российского структурализма в лице Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона. Его непосредственными учениками были А. А. Шахматов, В. К. Поржезинский, Д. Н. Ушаков, Н. Н. Дурново, В. Н. Щепкин и другие выдающиеся филологи. |