Шаховский В.И. Категоризация ЭМОЦИЙ в лексико-семантической системе языка Изд. стереотип.

Оглавление

Из Введения

Человек, являясь, по словам Г.А.Золотовой, центральной фигурой языка и главным действующим лицом мира, о котором он говорит, в процессе семантической интерпретации мира (т.е. языкового моделирования мира -- не того, что он есть, а того, что он есть для человека) выражает к его отдельным объектам, их качествам, свойствам и т.п. свое эмоциональное отношение. Оно закрепляется через форму их эмоционального отражения в языковых значениях соотносительных с ними слов. Поясним этот тезис подробнее.

Если исходить из того, что эмоции являются одной из форм отражения действительности, а это, как уже было отмечено выше, признается и советской философией (Лебедев, Шингаров и др.), и лингвистикой (Maltzev, Колшанский; Языковая номинация, 1977. С.27; и др.)" то эмотивные компоненты словесной семантики (оязыковленные человеческие эмоции, т.е. выражаемые, манифестируемые в языке, "снимаемые" с помощью языка) можно рассматривать как спе цифический (эмоциональный) способ указания на мир через специализированную (эмотивную) лексику и ее семантику (эмотивную). Уже эмотивные компоненты семантики слова можно рассматривать как специфический способ представления понятия об эмоционально-оцениваемом фрагменте объективного мира в слове, а через него -- в модельном мире (т.е. в языковой картине мира).

Отсюда следует, что эмоции человека -- это объективно существующая часть обоих миров: реального и модельного. В реальном мире эмоции человека как объективная данность являются одной из его сущностей. Их отражение в понятиях и значениях слов, т.е. на уровне языковой (модельной) картины мира, выступает уже в форме явления, наблюдаемого в словных и текстуальных манифестациях.

На языковом уровне эмоции трансформируются в эмотивность; эмоция -- психологическая категория, а эмотивность -- языковая, поскольку эмоции могут и вызываться и передаваться (выражаться, проявляться) в языке и языком. Для коммуникативно-ориентированной лингвистики одним из наиболее трудных на сегодняшний день мест является проблема эффективной языковой коммуникации. В рамках этой проблемы вызывает большой теоретический и практический интерес изучение тех факторов, заложенных в слове, которые обусловливают эмоционально-эффективную коммуникацию. Особенно значимы эти факторы для эффективной идеологической пропаганды и контрпропаганды в условиях современного ожесточенного идеологического противоборства социализма и капитализма, так как в языковой коммуникации чувственные механизмы психики коммуникантов могут существенно влиять на выбор решения и модели их поведения. Знание об эмотивных потенциях слов входит в коммуникативную потенцию языка и без этого знания принцип активной коммуникации не может быть реализован наиболее полно.

Семасиологию интересуют различные типы значений слова, а также то, как они употребляются, как помогают людям выражать их мысли и чувства. Наименее понятным и изученным типом значения слова или его компонентом является так называемое эмотивное значение. И хотя этот термин довольно часто встречается как в отечественных, так и в зарубежных лингвистических работах, анализ последних показывает, что понятие "эмотивное значение" расплывчато, ибо не ясно, что именно подразумевается под этим термином. По иски наиболее адекватного определения эмотивного значения требуют предварительного накопления большого количества фактов использования языковых средств в эмоциональных целях.

Еще менее определенным является понятие, стоящее за термином коннотация. Этот термин проник в лингвистику из логики и принял на себя функцию обозначения ряда лингвистических и экстралингвистических явлений, как имеющих, так и не имеющих отношение к собственно семантике слова. В учебниках по общему языкознанию и семасиологии конкретных языков по-прежнему нет разделов о коннотации, эмотивности, прагматике. Прагматическое значение там, где о нем что-то говорится, толкуется как отношение материальной оболочки слова к конкретному носителю языка (Общее языкознание, 1983. С.184) и как тот компонент значения, посредством которого в слове "коннотатируется дополнительная семантическая информация" (там же. С.185). Это не проливает свет ни на понятие коннотации, ни на понятие прагматики, ни на их связь с эмоциями говорящих.

На сегодняшний день в лингвистике отсутствует достаточно удовлетворительное и адекватное определение эмотивной лексики и принципов ее классификации (Гридин, 1976), не выявлено ее соотношение с модальной, экспрессивной и эмотивной функциями языка, не установлена роль эмотивности в организации коммуникативных сущностей и ее текстообразующие функции (Телия, 1984. С.120). Все это связано с недостаточной разработанностью проблемы соотношения чувственного и рационального в значениях различных групп слов (Языковая номинация. С.7, 98).

К числу актуальных проблем эмотивности языка относится большое количество проблем, полное рассмотрение которых невозможно в пределах одной работы. Но их необходимо знать и иметь в виду при решении тех задач, которые вычленены для данного исследования. Начать можно с того, что до сих пор еще некоторые лингвисты исключают эмоциональный фактор из повестки лингвистических исследований. В свое время на этом настаивали Ф.де Соссюр, Л.Блумфильд, Л.Ельмслев, Н.Хомский, Остин, Дж.Серль. Так, В.А.Звегинцев указывает (1968): "Здесь изучается не язык". В настоящее время среди советских лингвистов на такой позиции стоит И.П.Сусов (1973), который пишет: "Эмоционально-экспрессивная оценка относится к внеязыковому факту (разрядка наша. -- В. Ш.) и не касается самого высказывания". Выделение эмотивного значения как самостоятельного типа значения остается по-прежнему дискуссионным. Не достигнуто понимания и в вопросе о том, какие именно компоненты лексического значения слова формируют эмотивность языковой единицы, каковы структура эмотивного компонента, его статус в семантической структуре языка и слова, как он соотносится с понятием, как эмотивность связана с денотативным и коннотативным, оценочным, экспрессивным и стилистическими компонентами значения, модальностью и прагматикой. Соотношение эмоции, экспрессии, представления и понятия действительно остается неясным на сегодняшний день. Вопрос о том, как эмотивный компонент входит в лексическое значение слова, в лингвистике не решен. Никто не оспаривает существования в лексическом значении слова денотативных и сигнификативных компонентов, а вот что еще сверх них входит в его содержание продолжает оставаться спорным и нуждается в решении. До сих пор эта сторона вопроса только обсуждается.

В лингвистической литературе нет однозначного ответа и на вопрос о том, как эмоциональная жизнь человека преломляется в языке и его семантике, почему в речи практически любое слово может стать эмотивным, а также, как объяснить, что нейтральные слова (т.е. неэмотивные в словарной презентации), сочетаясь друг с другом, могут образовывать эмотивные словосочетания и сверхфразовые единства? Не разработаны критерии разграничения эмотивного и стилистического в слове, что отражено в смешении семантических и стилистических словарных помет, способы адекватного лексикографического отражения и описания эмотивной семантики, равно как и способ адекватной передачи эмотивного содержания высказывания и текста на иностранный язык (Гак, 1977; Комиссаров, 1980, 1973; Швейцер, 1973). Следует назвать и проблемы лингводидактического аспекта у эмотивной семантики: если, согласно теории общения, высказывания и на родном, и на иностранном языке формируются так, чтобы вызвать определенные (информационные, волевые, эмоциональные) состояния у получателей, то для того чтобы коммуниканты владели четвертой и пятой стадиями языковой компетенции (Скребнев. С.19) на иностранном языке, они должны владеть эмотивными и экспрессивными фондами родного и иностранного языков (т.е. знать их и иметь навыки в их использовании). Для этого необходимо вести целенаправленную работу по привитию указанных навыков, а это уже методическая задача научающей коммуникации на иностранном языке. В то время как анализ школьных и вузовских учебников по английскому, например, языку показывает, что в них не отобраны и не выделены лексические минимумы эмотивных средств языка, эмотивная лексика не включена в специально ориентированные на эмоциональные ситуации естественного общения коммуникативные упражнения. Таким образом, положение "мы говорим и чувствуем одновременно" пока в должной мере не учитывается. Как видим, эмотивная семантика является непременным компонентом комплекса условий, создающих необходимые предпосылки для полного и адекватного взаимопонимания коммуникантов в процессе общения. Проблема эмотивного в языке, следовательно, связана с проблемой коммуникативного и когнитивного в общении. Необходимо признать, что эмотивность как область коммуникативной семантики является той сферой, в которой чаще всего происходит недопонимание при общении.

Учитывая, что этим перечнем не ограничивается круг проблем, связанных с эмотивностью семантики языка, а также то, что литература по данным проблемам на материале разных языков чрезвычайно обширна и противоречива, данном исследовании отобраны лишь узловые вопросы, решение которых, на наш взгляд, могло бы осветить наиболее существенные стороны избранной темы и тем самым способствовать решению многих других вопросов эмотивной семантики. "Каждый язык имеет определенное число ждущих своего решения проблем, сводящихся к одному центральному вопросу -- вопросу обозначения", -- писал Э.Бенвенист (1963. С.58). В нашем случае речь идет о проблеме эмоционального обозначения и связанных с ним иных вопросов.

Главнейшая науковедческая проблема соотношения объекта, предмета и аспекта изучения на сегодняшний день решается так: объект существует независимо от человека (в нашем исследовании им являются эмоции человека), пред мет исследования формируется ученым с позиции теоретических знаний, находящихся в "пакете информации" об объекте (в нашем исследовании это семантическая категоризация эмоций в лексической системе английского языка). Под аспектом исследования понимается определенная сторона объекта, она вычленяется учеными и рассматривается с определенной точки зрения. Таким аспектом в данной книге являются эмоции как область, подлежащая языковому членению и категоризации, эмотивный компонент семантики слова и высказывания, его "дисперсия" внутри лексического значения слова и по "этажам" языка".

Любое исследование с необходимостью предполагает постановку мелких вопросов, которые отражают достигнутый уровень в данной области. В.Брожик считает, что "чем этот уровень выше, тем глубже может быть вытекающий из него вопрос. И наоборот, чем в большей степени вопрос уже заключает в себе ответ, тем в большей мере он является риторическим и утрачивает смысл. Ценность любого научного знания заключается, следовательно, и в том, сколько вопросов оно несет с собой и каковы они". Некоторые вопросы были названы выше. Здесь добавим следующие: зачем в языке есть эмотивы? Почему почти во всех тематических и синонимических рядах их периферия так богата эмотивными полиномами? В чем причина эмотивной семантики слова и высказывания?

Перечислим основные задачи, которые автор стремился решить в данной книге.

1. Детально выделить область семантики, передающей эмоции человека.

2. Выделить новые типы значения и изучить их представленность в семантической структуре слова и в модели лексического значения слова.

3. Изучить реализацию эмотивных компонентов семантики и коммуникативной значимости эмотивной лексики разных типов.

Наиболее важной из перечисленных задач является задача создания системы метаязыка для лингвистического описания эмоций и раскрытие содержания соответствующих метаязыковых понятий. Предполагается, что решение названных и ряда попутных задач позволит вскрыть, хотя бы частично, онтологию эмотивной семантики, ее причины и назначение, что будет способствовать познанию реального феномена "языка" в его реальном функционировании (Слама-Казаку. С.28). Абстрагирование от целого (лексического значения слова) и изучение ею части, одной из его сторон -- эмотивной как наиболее существенной, по словам В.В.Виноградова, и привлекательной, оправдывается постановкой ряда специальных задач. В конечном счете все эти задачи связаны с глобальной задачей современной семасиологии -- изучить структуры разных видов значений слова (Кубрякова, 1981; Телия, 1981. С.26) и их употребление (Телия, 1984, 1986; Вольф, 1985).

Актуальность задач, стоящих перед этой книгой, определяется известным пробелом в разработке проблем эмотивной семантики как в общетеоретическом плане, так и в плане ее разнохарактерных реализаций.

Несомненно, "пакет информации" об эмотивной семантике языка содержит уже много сведений и постепенно пополняется все новым материалом, способствующим уяснению языковой осмысленности в выражении эмоций. Однако, как известно, истина абсолютно недостижима: за пределами нашего знания всегда будет остаток неизвестного.

И.П.Павлов говорил о том, что "факты -- это воздух ученого". Однако анализ многочисленных частных исследований по проблемам семантики показал, что накапливаются факты, отнюдь не всегда согласующиеся между собой (по принципу: чем дальше в лес, тем больше дров). Кроме этого, данная область науки настолько специфична, что полученные другими исследователями факты вообще нельзя "пощупать руками". Они, по словам Грушовского, суть результат восприятия сквозь призму данной и точно очерченной (для каждого исследователя своей. -- В.Ш.) теоретической структуры. Но правдоподобие -- не есть доказательство, и это не может не признаваться учеными. Поэтому большое количество работ, выполненных на материале разных языков по проблемам эмотивности в семасиологическом, ономасиологическом и других аспектах, которые привели к накоплению разноречивых деталей и фактов, но не привели их к объединению под крышей какой-либо общей теории, некоторые современные ученые считают следствием природной невозможности исследования этой проблемы, как некоторой "вещи в себе", и на этом основании, например, Джоос заявляет: "Мы отказываемся терпеть их" (эмоциональные элементы языка и речи.-В.Ш.) (цит. по: Якобсон, 1975. С.197). Не зря Р.Якобсон назвал эти стремления reductio ad absurdum, так как они противоречат многим общепринятым фактам, полученным исследователями языка. Например, установлено окончательно, что эмоциональные факторы являются одним из источников семантического развитая языка (Шмелев, 1973; Louis, 1966; Vachek, 1974; Sperber, 1914, 1923; Stankiewicz, 1964), что эмоциональные компоненты находятся не за пределами лексического значения слова, а являются его частью (Азнаурова, 1974; Шаховский, 1983), что выражение эмоций выступает одной из семиологических функций слова (Уфимцева, 1980), и т.д.

Область, избранная нами для анализа и описания -- эмотивная семантика языка, -- является областью психосемантики, нечетким семантическим множеством. Почему нечетким? Да потому, что почти все слова языка могут стать в определенных условиях общения эмотивными, т.е. выражающими эмоции. Число словарных эмотивов ни в одном языке определить невозможно, тем более функциональных. Интенсивность (яркость) одного и того же слова различна в различных ситуациях, реакция различных адресатов на один и тот же эмотив также различна в различных ситуациях. Лексикографическое отражение эмотивной семантики неполно, и не может быть отражено полностью, ибо в каждом речевом акте смысловая интерпретация одного и того же эмотива своя. Она бесконечна, как и эмотивная валентность слова. Это область наиболее заметных идеоэтнических особенностей языков, что может препятствовать адекватному межъязыковому и даже внутриязыковому общению.

Поскольку эмотивная семантика -- это область непредметной референции, она подвержена субъективной интерпретации и субъективным употреблениям, которые не всегда моделируются и не имеют предельно заданных закономерностей. Эмотивная семантика коррелирует с самой лабильной сферой психики человека, его эмоциями. Предельное число эмоций не установлено ни в психологии, ни в физиологии, поэтому число и разновидность эмотивных значений (коннотаций) также не определены. Это и объясняет, почему иногда трудно понять, с какой именно эмоцией соотносится тот или иной эмотив. Этим же объясняется и употребление в речевом акте целой серии значительно различных по денотативной семантике слов в качестве эмотивных синонимов, особенно в ситуациях сильной эмоциональной напряженности.

Итак, на уровне понятий мы имеем понятие "эмотивность" с размытыми краями. На уровне слов -- неопределенное, количество эмотивов и способность почти каждого слова выразить помимо своей номинативной функции еще и эмотивно-оценочную семиологическую функцию. На уровне значений -- неопределенный характер взаимодействия эмотивных сем с денотативными семами, их взаимозависимость, отсутствие строго фиксированной локации в структуре значения: скольжение эмотивных сем по оси денотация -- коннотация, их усиление, ослабление, редуцирование и индуцирование, иррадиирование на весь смысл высказывания и пр.

Область эмотивной семантики является специфическим "множеством", потому что задана множеством самих эмоций, виртуальных и актуальных эмотивов, множеством эмотивных валентностей, неочерченным кругом эмотивных значений (коннотаций, потенциалов), их недискретностью в разных типах слов.

Все это делает чрезвычайно трудным исследование вычлененной области языка, и, пожалуй, самым трудным здесь является отсутствие соответствующего понятийно-терминологического аппарата, адекватно обозначающего элементы этой пока еще малопонятной области, что нередко приводит исследователей эмотивности к многочисленным ловушкам языка, обусловленным, например, многозначностью терминов "экспрессивность", "прагматика" и др.

Об авторе

Шаховский Виктор Иванович

Доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Почетный доктор Волгоградского государственного социально-педагогического университета, заведующий научно-исследовательской лабораторией "Язык и личность", руководитель научной школы эмотиологии (лингвистика эмоций). Под его руководством защищено 33 кандидатских и 11 докторских диссертаций.

Около 400 работ В. И. Шаховского посвящены основам теории эмотивности языка и ее национально-лингвальным особенностям. Данные работы опубликованы в научных изданиях России, США, ФРГ, Болгарии, Польши, Словении, Украины, Китая, Испании. Наиболее известные монографии ученого: «Эмотивный компонент значения и методы его описания», «Эмоции в деловом общении», «Лингвокультурология эмоций» (три издания), «Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы» (в соавт. с Ю. А. Сорокиным и И. В. Томашевой), «Die Amerikanizierung Russlands und seiner Sprache» (в соавт. c H. Fink, L. Fijas), «Стилистика английского языка» (М.: URSS; на русском и английском языках), «Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка» (М.: URSS), «Эмоции: Долингвистика, лингвистика, лингвокультурология» (М.: URSS) и другие.