|
Оглавление
Введение (отрывок)
Мы не полагаемъ, чтобы нужно еще было доказывать, что человеку долженъ быть всего дороже человекъ. Если ныне считается уже необходимымъ изученiе, какъ окружающей насъ, такъ и отдаленной и сокровенной отъ насъ природы, то темъ более должна интересовать всякаго образованнаго человека, какъ ближайшая настоящая, такъ и прошедшая судьба его собратiй – близкихъ ли, отдаленныхъ ли, все равно. Еще более онъ не можетъ не сочувствовать ихъ радостямъ и напастямъ, волненiямъ и тревогамъ, мненiямъ и ученiямъ, занимавшимъ и занимающими ихъ духъ и сердце. Сколько поучительнаго найдетъ и для себя мыслитель въ этомъ знакомстве!... Отъ сколькихъ, можетъ-быть, ошибокъ и заблужденiй предохранитъ онъ себя несчастными примерами своихъ собратiй, ихъ тщетными попытками, ихъ разоблаченными тайнами, низведенными съ высокаго пьедестала ученiя на низкiй уровень невежества! Отдаленный востокъ тоже населенъ нашими братьями; они имеютъ свою исторiю, свое развитiе, свои взгляды. Если мы изучаемъ западъ потому, что находимъ, можетъ быть, его исторiю более оживленною, его учрежденiя более совершенными, взгляды более возвышенными, то все же это не даетъ намъ права игнорировать человека на другихъ окраинахъ света Всецелое изучены человека должно дать намъ возможность къ большему сосредоточению въ самихъ себе, къ орiентированiю въ различныхъ проблескахъ мысли; если мы будемъ изучать человека, стоящаго даже на низшемъ противъ насъ уровне, то это только укрепитъ насъ въ сознанiи, что наши цели и стремленiя более возвышенны, имеютъ более прочное основанiе и более побудительная причины. Ничто не можетъ такъ познакомить насъ съ человекомъ, какъ его религiя. Положимъ, что западное образованiе ныне занято такими многочисленными и разнообразными вопросами, что въ ихъ среде какъ-бы тонутъ вопросы религiозные; но другiе люди нисколько еще не выступили на подобную колею. Мы знаемъ, что для изученiя еврея или магометанина, къ какой бы нацiи онъ ни принадлежал непременно нужно изучить его религiю,-отъ нея зависятъ законодательный, политическiй и общественный строй, она поселяется въ сердце, направляетъ умъ. Точно то же самое мы должны сказать и объ религiяхъ крайняго востока, съ которыми предположили познакомить читателя. Знакомство съ этими религiями до сихъ поръ едва-ли выходило изъ круга лицъ, спецiально изучавшихъ ихъ; правда, мы имеемъ въ Европе не мало ученыхъ работъ по этой части, но наука, въ этомъ случае, имеетъ тотъ недостатокъ, что если она обнимаетъ целый предметъ во всей его обширности, то недоступна простому смертному по утомительной многотомности; если же разработываетъ какую-нибудь отдельную часть предмета, то благодаря тому же томительному многословiю, подкрепляемому еще цитатами или сличенiями спорныхъ вопросовъ, ставитъ неподготовленнаго читателя совершенно въ тупикъ: онъ не знаетъ, о чемъ тутъ говорится, и какое отношенiе имеетъ взятая часть къ целому предмету. Сверхъ того, взятыя нами религiи и мало разработаны въ целости; оне едва-ли знакомы въ ихъ конечномъ развитiи и ученому мiру. Охватить существенное значенiе каждой религiи въ ея полномъ составе, безъ всякихъ лишнихъ цитатъ, не обращая вниманiя на мелочи-вотъ цель настоящей статьи. Не знаемъ только, сумеемъ ли мы передать это такъ, какъ желали бы; между читателемъ и ученымъ можетъ быть большая пропасть, и имъ трудно сойдтись на той точке, на которой можно было бы понимать другъ друга; ученому всегда кажется что онъ говорить съ ученымъ о предметахъ уже известныхъ въ главномъ содержанiи, и потому онъ опускаетъ объясненiе мелочей, терминовъ, которые не худо было бы объяснить. Но съ другой стороны, ученый не можетъ быть и уверенъ, что то, что онъ можетъ сказать, действительно заинтересуетъ читателя. Потому мы просимъ смотреть на этотъ первый опытъ, какъ только на вступленiе къ более пространному труду, если на него только явится требованiе. Авторъ посвятилъ не мало летъ на изученiе предмета, о которомъ онъ трактуетъ теперь такъ легко и поверхностно; для него было бы легче написать огромные томы, но оиытъ показываетъ, что ученый мiръ находить возможнымъ обходиться и безъ нихъ; впрочемъ, надобно заметить, что авторъ, пиша для публики, сообщаетъ многое неизвестное и ученому мiру, вносить новые взгляды, новые факты, котррые когда-нибудь будутъ разработываться специалистами. Поводомъ къ настоящей статье были лекцiи, читанныя въ пользу студентовъ С.-Петербургскаго университета въ 1871 году. Но авторъ не могъ, конечно, въ двухъ лекцiяхъ сообщить все, что было нужно, и не былъ на столько самонадеянъ, чтобы требовать еще более продолжительнаго вниманiя. Другой поводъ: это – защита той идеи, которую авторъ проводилъ уже несколько летъ назадъ, и которая обратила на себя вниманiе только въ последнее время, когда статья, въ которой она была высказана, была переведена на англiйскiй языкъ. Мы говоримъ о томъ, что магометанство угрожаетъ охватить собою весь востокъ, и что такимъ образомъ просвещенiю предстоитъ новая борьба, которая неизвестно чемъ еще кончится. Для многихъ мысль наша кажется неосуществимого; но где на это существенное опроверженiе? Мы видимъ, что на всемъ древнемъ материке христiанство почти нисколько не подвигается впередъ; самой Россiи едва-ли удается въ годъ обратить въ православiе несколько тысячъ-и то язычниковъ, а не магометанъ; европейскiя миссiи въ Индiи и Китае представляются грубымъ пуфомъ, какъ это отказали возстанiя магометанъ въ Индiи и недавняя Тяньцзиньская резня въ Еитае. Между темъ, магометанство двигается верными шагами; оно распространяется, какъ во внутренности Африки, такъ и Китая. Могутъ ли представить ему отпоръ религiи последняго? Пусть читатели сами судятъ объ этомъ изъ того очерка, который мы имъ предлагаемъ; но съ нашей стороны, мы считаемъ, однакожь, обязанностiю обратить ихъ вниманiе на то, что магометанство двигается на востокъ по пятамъ буддизма, сменяя его всюду, какъ въ Индiи, такъ и въ Афганистане и Туркестане. Магометанство, казалось, совсемъ не было знакомо Китайцамъ; такъ думалъ нашъ ученый мiръ, и вдругъ оказывается, что магометанъ на восток едва-ли не более, чемъ на западе. Кроме того, изученiе востока, а следовательно, и его религiй, имеетъ для насъ, Русскихъ, особенный интересъ; оно возбуждается не проетымъ диллетанствомъ въ науке, но и существенною для насъ потребностiю. Фраза: "призванiе Россiи-просвещать востокъ" не есть пустое выраженiе. Мы просвещаемъ его, расширяясь въ немъ, и нельзя еще определить границъ, где мы остановимся. Насъ толкаетъ въ Азiю неизбежный ходъ историческихъ событiй, даже противъ собственной воли. При этомъ нашемъ положении на востоке, нужно ли и говорить о необходимости съ нашей стороны его изученiн? Положимъ, что мы призваны туда не для поддержки старыхъ порядковъ, а для введенiя реформъ, которыя будутъ темъ действительнее, чемъ мы сами более усвоимъ европейскую цивилизацiю; но для того, чтобы сеять реформы, все же надобно знать почву, на которой мы хотимъ собирать жатву, и такая важная задача уже необходимо требуетъ изученiя. До сихъ поръ мы являлись на востокъ какъ-бы на обумъ, безъ всякаго приготовленiя: не отсюда ли и ропотъ на дорогую стоимость для насъ же этого нашего появленiя? Но если бы даже всякое наше расширенiе остановилось, если бы мы отказались даже и отъ самыхъ торговыхъ сношенiй съ востокомъто недостаточно ли однехъ техъ земель, которыми мы уже обладаемъ, техъ народовъ, которые находятся уже въ действительномъ нашемъ подданстве, изъ котораго, надеемся, они никогда и не выйдутъ, для того, чтобъ изученiе востока было для насъ необходимо? У насъ столько азiатскихъ племенъ – Грузинъ, Армянъ, Турокъ, Монголъ, народовъ Маньчжурскаго, Финскаго племени; у насъ столько чуждыхъ религiй-iудейство, магометанство, буддизмъ, шаманство. Въ настоящее время, съ занятiемъ Кульджи, между нашими подданными являются конфуцiане и даосисты. Ужели все эти предметы не требуютъ изученiя? Мы позволимъ себе привести здесь несколько примеровъ въ доказательство того, что если бы мы были более знакомы съ религiею своихъ инородныхъ подданныхъ, то не разъ могли бы избегнуть многихъ затрудненiй, въ которыя часто были поставляемы. Долго еще после того, какъ Русскiе, перейдя черезъ Байкалъ, покорили жившихъ тамъ Бурятъ, между Бурятами не было известно ни одного поклонника ламайства; все они были шаманы. Уже только после заключенiя Кяхтинскаго трактата, въ 1727 году, Саввою Владиславовичемъ Рагузинскимъ, къ нимъ перешли изъ Монголiи 12 ламъ, и они начали дело обратценiя инородцевъ подъ русскимъ владычествомъ. Ламы сначала действовали кроткими мерами: они учили калекъ, людей, считавшихся неспособными у кочеваго народа, и разумеется, достаточно было небольшой грамотности, которая развиваетъ языкъ, делаетъ краснобаемъ всякаго въ среде невежественной толпы, чтобы показать, что буддiйская религiя способна творить чудеса, сделать изъ никуда негодныхъ людей – людей достойныхъ. Утвердившись, ламы приняли другую политику; прiобретя влiянiе между значительными лицами, они начали преследовать шамановъ и ихъ приверженцевъ-грабили ихъ, убивали, даже жгли. И это-подъ русскимъ владычествомъ, противъ котораго все, между темъ, кричатъ, что оно насильно обращаетъ въ христiанскую веру, тогда какъ у насъ существуем коренной законъ, запрещающiй переходъ изъ одной веры въ другую неправославную! А между темъ, еще недавно въ Киргизскихъ степяхъ султаны сгоняли, съ помощiю приставлещшхъ къ нимъ русскихъ казаковъ, Киргизовъ въ построенныя ими мечети. Правительство тогда только поняло тягость ламайства, когда оно утвердилось прочно; известно, что ламайство то же, что католическое духовенство-все безбрачное; что чемъ больше ламъ, темъ, по буддiйскимъ понятiямъ, более процветаетъ религiя, то-есть, народъ изнуряется содержанiемъ тунеядцевъ, развивается безнравственность. Правительство тогда уже стало обдумывать меры, какъ бы ограничить распространенiе ламайства, когда за Байкаломъ выстроилось 30 монастырей, а знаютъ ли, что такое ламскiе монастыри? Въ Тибете, да и въ Монголiи-это целые города; иной монастырь содержитъ до 8.000 ламъ, изъ которыхъ каждый можетъ иметь свой дворъ, свою прислугу, богатый-даже свой особенный храмъ; разумеется, при такомъ количестве, нельзя обойдтись безъ того, чтобы къ монастырю, особливо въ степяхъ, не примкнули и светскiе, одни изъ набожности, другiе въ виде купцовъ, мастеровыхъ, и т.п. Знаменитый, въ Монголы, городъ Урга, съ тысячами китайскихъ лавокъ, есть собственно ничто иное, какъ ставка одного ламы-знаменитаго Чжебцзуньдамба Хутукты. У насъ, конечно, ламскiе монастыри не дошли еще до такихъ огромныхъ размеровъ; но говорятъ, въ последнее время, въ некоторыхъ монастыряхъ собиралось уже по десяти тысячъ ламъ. Дело въ томъ, что начавшее ужасать наше правительство, известное ему количество ламъ собственно было еще очень мало въ сравненiи съ действительностiю: кочевымъ легко укрываться отъ счета. А между темъ, после того какъ правительство стало принимать меры къ ограниченiю ламства, число монастырей увеличилось; изъ 30 вышло чуть не полтораста, при монастыряхъ появились духовныя школы, величаемыя факультетами; изъ Монголы стали заходить живые боги, а теперь, говорятъ, наши ламскiе монастыри уже завели своихъ. Какъ дорого обходится духовенство нашимъ Бурятамъ, можно судить по следующему происшествiю: въ сороковыхъ годахъ нашего столетiя, одинъ монгольскiй простой лама перешелъ – что строго запрещалось тогда на бумаге – черезъ границу и назвалъ себя Хубилганомъ, то-есть, живымъ богомъ. Не можетъ быть, чтобъ этого самозванства не знали старшiе ламы и земскiе исправники: темъ и другимъ, конечно, перепала большая часть добычи, а эта добыча, увозимая черезъ несколько месяцевъ самозваннымъ ламой, состояла въ 50 верблюдахъ, навьюченныхъ серебромъ, кораллами, дорогими мехами, сукнами, шелковыми матерiями. Замечательно, что не смотря на то, что этого ламу перехватило китайское правительство, обобрало и сослало въ ссылку, монгольскiе ламы въ Пекияе стали осаждать автора этой статьи распросами, какъ бы и имъ пробраться въ нашу благословенную Россiю, где такiе щедрые податели. А отчего произошло такое быстрое распространенiе ламства между Бурятами? Одною изъ главныхъ причинъ была та, что наши администраторы, не имея ни малейшаго понятiя объ этой вере, не потрудившись изучить предшествовавшаго положенiя края, дали буддизму такую силу, какою онъ не пользуется и въ своей родине. Предположили, что Буряты были ламаисты искони, что ихъ вера тесно связана съ ихъ бытомъ, и наконецъ, что ей надобно дать такое же устройство, какъ и господствующей вере. Вследствiе этого, власть надъ всеми ламами сосредоточили въ рукахъ одного лица – Ханбо-ламы. Ничего нетъ опаснее такого сосредоточенiя, дающаго громадное влiянiе во всякомъ инородческомъ классе; инородецъ застращивается русскими же законами, считаетъ себя обязаннымъ повиноваться поставленнымъ надъ нимъ властямъ; это замечанiе относится не къ однимъ ламамъ, но и къ мулламъ, муфтiямъ, цадикамъ и кагаламъ, и даже, къ католическимъ ксеидзамъ и протестантскимъ пасторамъ. Нигде, въ самомъ Китае, въ законахъ нетъ ни одного пункта, преследующаго религiозное отступничество: ни лама, ни мулла не имеютъ права нреследовать бывшихъ своихъ прозелитовъ. У насъ же въ Россiи и Бурятъ, и Киргизъ считаютъ себя закабаленными по закону въ ламайскую или мусульманскую веру. Въ недавнее еще время составили въ Иркутске правило для бурятскаго ламайства, строго определили штатное число ламъ, назначили Ханбо. Пришло кому-то въ голову, что какъ лицо, утверждаемое Высочайшею властью, лицо, следовательно, более чемъ служебное и чиновное, его надобно привести къ присяге. Но кто сумеетъ составить форму присяги? Поручили это дело самому же Ханбо, который долженъ былъ руководствоваться новымъ положенiемъ. И составить же онъ присягу, копiю, съ которой прислалъ, когда ужъ присягнулъ: клялся всеми богами употребить все силы, жертвовать своею жизнью-для распространенiя и поддержанiя веры Шакiямунiевой! Об авторе
 Васильев Василий Павлович Выдающийся российский востоковед (синолог, буддолог, санскритолог); академик Петербургской академии наук. Родился в Нижнем Новгороде, в семье мелкого чиновника. В 1837 г. окончил отделение восточных языков историко-филологического факультета Казанского университета. В 1840 г. был прикомандирован к русской духовной миссии в Пекине, где изучал санскрит, китайский, монгольский, тибетский и маньчжурский языки (вернулся в 1850 г.). В 1851–1855 гг. профессор Казанского, в 1855–1890 гг. — Петербургского университетов. В 1878–1893 гг. декан восточного факультета Петербургского университета. Член-корреспондент Петербургской АН (1866), академик (1886).
В. П. Васильев проводил научные исследования в различных областях китаеведения (история, религия, география, язык и литература Китая). Во время пребывания в Пекине он опубликовал большую карту китайских владений и составил исторические карты Китая при 12 различных царствовавших в нем династиях. В своих трудах он впервые в отечественной науке предпринял попытку систематического изложения истории развития буддийской мысли. Кроме того, он был в числе первых востоковедов, поставивших вопрос о выработке адекватного языка описания буддийского духовного опыта, о критериях выбора аналогов для перевода категорий буддийского учения на европейские языки. Широкую известность получили его труды: "Буддизм, его догматы, история и литература" (1857–1869; ч. 1 и 3; книга, составившая эпоху в изучении буддизма), "История и древности восточной части Средней Азии от Х до XIII века" (1857), "Анализ китайских иероглифов" (1866–1884; ч. 1–2; очерк фонетики, морфологии и письменности Китая), "Графическая система китайских иероглифов" (1867), "Религии Востока: конфуцианство, буддизм и даосизм" (1873), "Очерк истории китайской литературы" (1880) и другие. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||