|
Оглавление
1. Социальное значение искусства (отрывок)
Искусство – происхождения очень и очень древнего. Оно зародилось во времена "доисторические", много, много тысяч лет тому назад и сохранилось вплоть до наших дней. Оно существует на всех ступенях культуры – у первобытных дикарей, где-нибудь в глубине Африки или Австралии, равно как у высоко-цивилизованных народов Европы и Америки. А ведь никакой непосредственной пользы искусство не приносит. Художественное произведение – не материальная ценность. Стихотворение или роман – не хлеб, который можно есть, картина или статуя – не мануфактура, в которую можно одеться, музыкальная симфония – не орудие труда, которым можно пользоваться. Все, что создается искусством, – "бесполезно". И, однако, оно существовало, существует и-возможнов том или ином Виде будет существовать до тех пор, пока будет существовать человечество. Так в самом ли деле оно "бесполезно"? Если бы это было так, то, надо думать, оно давно бы вымерло. Не находилось бы ни людей, которые поддерживали бы его, ни людей, которые бы им занимались. Надо думать поэтому что при всей своей кажущейся "бесполезности" искусство отнюдь не бесполезно. Очевидно оно выполняет роль, для людей, для общества, в высокой степени необходимую. Попытаемся выяснить, какую же общественную роль, какую социальную функцию выполняет искусство? Можно возразить: такого вопроса и ставить нет надобности. Ответ ясен сам собою. Произведение искусства, с одной стороны, служит украшением – напр., картина где-нибудь в церкви или в ином каком-нибудь общественном месте или художественно выполненный предмет обихода, напр., мебель или обои и т.п. А с другой стороны, произведение искусства служит развлечением – отдыхом, напр., чтение интересного романа или осмотр картинной галлереи, посещение театра или концерта. А так как красивая обстановка и приятное развлечение повышают жизнедеятельность человеческого организма, укрепляют физическое и духовное здоровье человека, то в этом и заключается общественно-полезное значение искусства. Это, конечно, так. Но это далеко не все. Этим мы отнюдь не исчерпали всего значения искусства для общественного существования человечества. Мы сейчас увидим на целом ряде примеров, что в доисторические времена и на низших ступенях цивилизации искусство является одним из средств борьбы за существование, а на более высоких ступенях культуры, в обществе, разделенном на классы, на классы господствующие и классы подчиненные, искусство является одним из средств классового самоутверждения, классовой борьбы и классового господства. Мы не знаем в точности, когда возникло искусство, потому что доисторические времена человечества нам мало известны. Но кое-какие данные, чтобы судить об этом отдаленном времени, о детстве человечества, у нас все-таки имеютер. Так, в одной пещере на юге Франции были открыты изображения на стене бизонов-быков и в той же пещере был найден олений рог с превосходно вычерченными на нем изображениями оленя и лососей. Повидимому, это древнейшие памятники искусства, до нас дошедшие. Относятся они, повидимому, к так называемой "четвертичной эпохе" в истории нашей земли, когда европеец жил еще в пещерах, охотясь за зверями и рыбами. И уже в ту от нас чрезвычайно отдаленную эпоху, когда не было еще ни общественной организации, ни развитой умственной жизни, находились люди, которых нельзя назвать иначе, как художниками, люди, творившие искусство. Что же побуждало их к этому? На этот вопрос мы с точностью ответить не можем. Но если принять во внимание, что бизоны и лососи были главными предметами охоты пещерного человека, что от удачной охоты зависело материальное существование пещерников, их здоровье и жизнь, то можно согласиться с исследователями, полагающими, что эти изображения служили средством как бы подчинения себе охотничьей удачи, подчинения своей власти тех животных, которыми питались пещерные жители, и вместе с тем, возможно, и средством воспитания молодежи в духе необходимости и навыков охоты. Самое искусство – в данном случае живопись – возникло, таким образом, не из стремления только к украшению стен пещеры или оленьего рога, а из более прозаической потребности, из сознания так или иначе – в данном случае путем воспроизведения животных, имевшего значение как бы колдовского заклинания – облегчить себе борьбу за существование, из той же потребности, которая побуждала доисторического человека усовершенствовать и самые орудия этой борьбы за материальное свое существование. Нам очень трудно притти к каким-нибудь достоверным выводам относительно деятельности и быта наших предков доисторического периода; некоторую и притом существенную услугу в данном направлении могут оказать нам наблюдения над первобытными племенами, над так называемыми дикарями, над африканскими бушменами, австралийцами, эскимосами и др. У этих дикарей имеются в зачаточном состоянии все виды искусства – танец и музыка, живопись и поэзия и, наконец, то, что можно назвать косметикой, т.-е. искусство украшения тела. Происхождение всех этих видов дикарского искусства для нас ясно. В основе всех их лежит, конечно, особое чувство "эстетическое", побуждающее их украшать тело, воспроизводить известные движения известным образом, известным образом сочетать слова и звуки, чтобы вызвать в себе самом и в других определенное настроение. Но это эстетическое чувство производное. Выросло оно в процессе борьбы за существование, как средство облегчить эту борьбу за жизнь. Если дикарь покрывал свое голое тело татуировкой, т.-е. известными раскрашенными линиями и кружками, или украшал себя перьями и т.д., то он делал это или для того, чтобы понравиться дикарке, или для того, чтобы настращать врага; в первом случае "искусство" служило целям продолжения рода, во втором – целям выживания племени. Той же задаче существования и размножения племени служил и танец – у первобытных народов, без сомнения, самое яркое и полное выражение "художественного" чувства. На первобытном танце можно очень удобно проследить его общественное значение-косвенное свидетельство о социальном значении вообще искусства. Так, в Австралии чрезвычайно в ходу танец Короборо, исполняемый решительно по всякому поводу, при всяких обстоятельствах – до или после охоты, накануне или по окончании военного похода, при заключении мира. Пляшут мужчины, а женщины исполняют роль оркестра. Уже одно это обстоятельство красноречиво. Чем ловчее и неутомимее пляшет мужчина, тем он, очевидно, лучший охотник и воин, тем он, вместе с тем, и лучший отец новых поколений сильных и ловких охотников и воинов. Иными словами: танец, как и косметика, служит косвенно целям продолжения и улучшения племени, т.-е. целям весьма жизненным, весьма насущным, но и весьма материальным. Тот же танец исполняется обычно и накануне военного похода. В данном случае он имеет задачей повысить боевой дух отправляющихся воевать, а чём воинственнее будет настроен отряд, тем больше шансов на победу и на добычу. Наконец, этот танец исполняется и при заключении мира. Пляшет уже не одно племя, а два... Танец объединяет их – недавно еще противников – в общем настроении, сближает их, укрепляет вновь зародившуюся между ними связь. Существует у многих дикарских племен и поэзия – весьма конечно, примитивная, часто состоящая лишь из повторения одних и тех же слов и восклицаний, произносимых на распев – при чем обычно эти "песни" также теснейшим офазом связаны или с охотой или с войной. Если присмотреться таким образом – хотя бы и вскользь – к искусству первобытных племен, к искусству дикарей, то мы видим, что оно известным образом (известным воспроизведением телодвижений, известным подбором слов и звуков, путем известного рода украшений) вызывает определенные чувства или настроения, объединяет в одном чувстве или настроении многих, при чем эти чувства и эти настроения суть такие именно, которые нужны для более обеспеченного существования племени или для его размножения в виде наиболее приспособленных к жизни экземпляров. Иными словами: искусство выросло из потребностей общественного коллектива и выполняет функцию для общества в высшей степени необходимую. Без искусства, хотя бы и в том зачаточном виде, в каком оно существует у дикарей, последним было бы гораздо труднее справиться с сложной задачей борьбы за жизнь. Об авторе
 Фриче Владимир Максимович Известный литературовед и искусствовед, академик АН СССР (1929). Родился в Москве. В 1894 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. Преподавал литературу в средней школе, на Пречистенских курсах для рабочих, печатался в периодических изданиях. В 1904–1910 гг. читал лекции в Московском университете, получившие широкую известность. С конца 1890-х гг. активно участвовал в социал-демократическом движении; с 1905 г. — лектор при Московском комитете РСДРП(б); с 1917 г. — член РСДРП(б). После Октябрьской революции руководил Институтом языка и литературы (с 1922 г.), литературными отделами Института красной профессуры и Коммунистической академии; редактировал журналы «Литература и марксизм», «Печать и революция»; был ответственным редактором первых двух томов «Литературной энциклопедии» (вплоть до девятого тома его фамилия значилась в списке редколлегии).
В. М. Фриче — один из немногих ученых-энциклопедистов, обладавший поистине неисчерпаемой эрудицией в области истории искусства и литературы. Пропагандируя идеи марксизма в литературоведении и искусствознании, он обосновывал новую методологию, опираясь преимущественно на эстетические взгляды Г. В. Плеханова. Эта методология была подчинена стремлению установить «социологическую доминанту» историко-литературного процесса и тем самым связать искусство и социально-классовую историю человечества. Материалистическое понимание истории литературы и искусства В. М. Фриче стремился развить в своих работах «Очерки по истории западноевропейской литературы» (1908), «Фрейдизм и искусство» (1925), «Социология искусства» (1926), «Проблемы искусствоведения» (1930) и др. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||