|
Отрывок из книги
 1. Стилистическая интерпретация языкового факта, по всей вероятности, объективно складывается из наблюдения над процессом функционального отбора и характеристики его экспрессивного результата, получающего речевое воплощение. Соотношение разных сторон стилистической окраски (в частности, соотношение функционально обусловленных и собственно экспрессивных качеств единицы, отмеченной с точки зрения стиля) представляет собой многообразные взаимозависимости. В акте речи они реализуются переплетением причин и следствий, создаваемых видом общения. От понимания категорий стилистической функциональности и стилистической экспрессивности зависит выбор принципов исследования стиля. В свою очередь понимание этих категорий связано с трактовкой наиболее существенных для стилистики проблем: стили языка и (или) стили речи; стилистическое "значение"; единицы стиля и способы их выделения; системность (или несистемность) стилевых явлений; их внеязыковая и внутриязыковая сущность. Смотря по тому, что мы назовем объектом стилистического изучения (стилистическое "значение", функциональную прикрепленностъ, экспрессивную окрашенность), выяснится, где, т.е. в каких плоскостях, следует искать и изучать означенный объект (в системе языка, в речи, в явлениях внутриязыковой или экстралингвистической обусловленности речевой деятельности) и как можно было бы его изучать (т.е. каким способом выявлять стилистические единицы и как их систематизировать). Сказанное имеет целью подчеркнуть известную вынужденность (а также выборочность) предлагаемых далее теоретических посылок, постановка которых продиктована лишь желанием сделать менее зыбкой почву для наблюдений над стилистическими свойствами современного русского языка. Соответственно и самый круг рассматриваемых вопросов может с полным основанием быть отнесен к разряду "вечных", никак не претендующих на новизну, но тем не менее всякий раз нуждающихся в прагматическом осмыслении. Приступая к изучению любой стилистической проблемы, необходимо отдавать себе отчет в разнице между современным положением стилистики и других областей языкознания. Если некоторые из этих последних характеризуются последовательным развитием или последовательной критикой уже проверенных теорий, а другие – наоборот – недостаточной еще определенностью общетеоретических устремлений, то в стилистике крайняя разобщенность и множественность взглядов на изучаемый предмет усугубляется действительной сложностью самой его природы. Достаточно вспомнить (не говоря уж о частностях), что далеко не все ученые признают за стилистикой право называться лингвистической наукой и выводят ее за пределы языкознания, сближая то с риторикой и поэтикой, то с психологией речи. В этом смысле особенно показательной является популярная сейчас в науке идея о всегда реально существующей двойной роли единиц языка как (одновременно) элементов языковой системы и стилевой системы. Ясно, что в этой идее имплицитно присутствует разграничение "лингвистического" и "стилистического", что не мешает, а иногда и обязывает к их соединению при определенной направленности исследования. Вряд ли стоит сомневаться в том, что любая, более широкая или более узкая, тема научного исследования может в своем содержании и в своих методах опираться на какой-то один из многих возможных (а именно на более подходящий данным конкретным задачам) теоретический фундамент. Для его прочности необходимо лишь посильное устранение внутренних противоречий. И это особенно важно в такой науке, как стилистика, расплывчатость очертаний которой как бы символизируется парадоксально "нетерминологической" судьбой ее ключевого термина "стиль" не только вне, но и внутри специального употребления. Именно поэтому однозначная (в рамках поставленной цели) характеристика названных выше проблем есть непременное условие для прояснения взгляда на стилистические свойства определенных языковых сфер. 2. Теория и практика стилистического анализа уже дав во (и вольно и невольно) показывает, что изначальная двойственность проблематики стиля связана не только с соединением под общим названием разных областей исследования – речи художественной и нехудожественной, но также и принципиально разных с теоретической точки зрения свойств языка и речи: экспрессивности и функциональности. Абстрагируясь от реальной картины языкового существования народа, эпохи, общества, следовало бы, возможно, говорить о двух несвязанных между собой дисциплинах, каждая из которых имеет свой объект изучения. Вполне логичным также представляется рассуждение, априорно исключающее одно из указанных свойств и усиливающее акцент на другом. Но при этом оно едва ли сможет перейти границы умозрительной схемы. Даже самые первоначальные попытки классификации явлений стиля в языковой действительности приведут к осознанию совместной и взаимообусловленной манифестации функциональных и экспрессивных качеств стилистически отмеченного факта языка. В этом плане очень характерен опыт Балли, который понимал, как мы знаем, под стилистикой науку об экспрессивных ("аффективных") свойствах языка. Его методология выявления аффективности, состоящая в так называемой идентификации, привела к необходимости различить в аффективном характере языковых единиц два вида, несомненно противопоставленных друг другу в каком-то отношении. Один из них он назвал естественным, природным (effet naturel), а другой – ассоциативным, репрезентативным (effet par \'evocation). Для первого, с его точки зрения, существенна "неотъемлемость эмоциональной окраски слова от его значения", такого рода органическая связь единиц языка с мыслительным процессом, которая позволяет выразить экспрессивные оттенки мысли (чувства) адекватностью формы и содержания, способностью формы самой по себе соответствовать определенной понятийной категории. Иными словами, речь здесь идет о своеобразной немотивированной экспрессии языкового знака, усиливающейся и закрепляющейся традицией за особым видом экспрессивного содержания. Для второго – существенна способность слова (словосочетания, конструкции, выражения) "вызывать представление о тех или иных формах жизни и деятельности, характерных для разных социальных групп с их разными обстоятельствами словоупотребления". Первоначально иллюстрируя это положение сопоставлением слов ворчун (grognon) и бука (boudeur), Балли говорит, что в одном случае эмотивная окраска присуща самой идее – бука, а в другой (ворчун) – в первую очередь создается характером употребления – фамильярностью, ассоциирущейся с определенной социальной средой и условиями речи. Об авторе
 Винокур Татьяна Григорьевна Доктор филологических наук; крупный специалист в области лингвостилистики, стилистики художественной речи, современной разговорной речи, истории языка. Дочь выдающегося филолога-русиста Г. О. Винокура. В 1948 г. окончила филологический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, в 1953 г. — аспирантуру. В 1951–1960 гг. работала в московских вузах — Историко-архивном институте и Всесоюзном институте кинематографии, где уделяла большое внимание разработке методики преподавания лингвистических дисциплин нефилологам. С 1960 по 1992 гг. — научный сотрудник Института русского языка АН СССР (позднее РАН). Также работала в Московском государственном лингвистическом университете, где читала лекции по стилистике, руководила аспирантами; вела цикл бесед на радио о культуре речевого поведения.
Основные научные интересы Т. Г. Винокур были сосредоточены прежде всего в области стилистики современного русского языка. Ее исследования, основанные на большом фактическом материале и обогащенные данными смежных дисциплин, представляют собой существенный вклад в лингвостилистику. В число ее работ вошли: «Об изучении функциональных систем русского языка советской эпохи», «Стилистическое развитие современной русской разговорной речи», «Древнерусский язык» (М.: URSS), «О содержании некоторых стилистических понятий» (М.: URSS), «Закономерности стилистического использования языковых единиц» (М.: URSS), «Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-грамматический аспект», «Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения» (М.: URSS), «Стилистика как она есть: Избранные работы» (М.: URSS) и другие. |