Винокур Г.О. Избранные труды по языкознанию и культуре речи Изд. стереотип.

Содержание

Григорий Осипович Винокур

В блестящей плеяде русистов первой половины XX в. Г.О.Винокур занимает свое особое место, одно из самых достойных. Он принадлежит к тому научному цеху, в который входили немногие его коллеги, бывшие филологами в истинном смысле этого слова. Для него не существовало отдельно лингвистики и литературоведения. Они шли в его жизни и исследовательской работе всегда вместе, рука об руку, как неразрывное единство изучения русского волшебного слова, будь это божественный глагол изящной словесности, всегда далекий от литературного эталона язык СМИ или бесхитростная обиходная речь.

В поле зрения Г.О.Винокура находились самые различные проблемы языка, но всегда это были проблемы реального, живого, естественного, человеческого языка во всех связях и проявлениях, в самых различных контекстах и ситуациях общения и речепроизводства.

Значение Г.О.Винокура для развития отечественного языкознания огромно. Многие его работы не потеряли своей актуальности и научной значимости и сейчас, в наше время, беспокойное и переломное – не только для страны в целом, но и для российской науки о русском языке.

Г.О.Винокур родился 4 (17) ноября 1896 г. в Варшаве, но жил там лишь несколько лет. В 1904 г. семья перебирается в Москву, и с тех пор Григорий Осипович – собственно всю свою сознательную жизнь – почти безвыездный москвич (если не считать двух лет пребывания его в Эстонии и Латвии в качестве референта-переводчика постпредства РСФСР в 1920–1922 гг.). В Москве он учился сначала в реальном училище и классической гимназии П.Н.Страхова, затем на историко-филологическом факультете МГУ. В первопрестольной он нравственно образовался и духовно взрослел, активно работая в самых различных социальных сферах и теоретических объединениях.

Своим филологическим образованием Г.О.Винокур был обязан главным образом Д.Н.Ушакову и М.Н.Петерсону, П.Н.Сакулину и В.Н.Щепкину. Затем оно продолжалось в активной работе, спорах и дискуссиях в среде поэтов-футуристов (В.Маяковский, В.Хлебников, Н.Асеев и др.) и особенно в Московском лингвистическом кружке, куда входили Н.Н.Дурново, В.К.Поржезинский, Е.Д.Поливанов, Д.Д.Благой, П.Г.Богатырев, С.М.Бонди, С.И.Бернштейн, Р.О.Якобсон; В.В.Маяковский, О.Э.Мандельштам, Б.Л.Пастернак и др. В 1922–1924 гг. Г.О.Винокур был его председателем.

В 1934 г. Г.О.Винокур был избран в члены Союза писателей.

С 1930 г. до конца своих дней Г.О.Винокур вел постоянную педагогическую работу (в МГПИИЯ, МГорПИ, МИФЛИ, МГПИ и МГУ), читал общие и специальные курсы, вел интересные спецсеминары и руководил аспирантами. Научно-исследовательской деятельностью он плодотворно занимался и в АН СССР. В частности, он был организатором и руководителем группы по составлению уникального для того времени "Словаря языка Пушкина", который был завершен и вышел после его смерти (т.I–IV, 1956–1957).

По своему лингвистическому складу Г.О.Винокур не был однолюбом, как многие, на всю жизнь прикипевшие к фонологии, синтаксису или лексикографии. Разносторонность научных интересов привела Г.О.Винокура к "исследовательскому разбросу", но это не помешало его беспокойному творчеству, а, напротив, помогло сделать очень много полезного во многих областях русской филологии.

Он занимался культурой речи и ортологией, историей русского литературного языка и языком художественной литературы, теорией и практикой лексикографии, текстологией и словообразованием, стиховедением и орфоэпией, исторической грамматикой и пушкинистикой, историей орфографии и морфонологией. В некоторых исследовательских сферах Г.О.Винокур выступил пионером и основоположником. Практически им были заложены социолингвистические основы, как сейчас принято говорить, экологии языка.

По существу в его вузовском курсе впервые была создана лингвистически достаточная концепция истории русского литературного языка как развивающейся системы на всех ее уровнях. В своих работах он сформулировал принципиальные подходы к изучению поэтического языка, описанию и анализу морфемики русского слова в синхронном плане, выработке теории и практики критики художественного текста и т.д.

Среди современников по своему научному масштабу и влиянию он уступал, пожалуй, только своему знаменитому сверстнику, коллеге и сопернику – В.В.Виноградову.

Г.О.Винокур не мыслил себя лингвистом вне общественной практики. "Элитарная" лингвистика априорных построений и дремучего метаязыка не привлекала его никогда. Он всю жизнь исходил из того, что даже самые сложные и фундаментальные вопросы лингвистической стратегии должны излагаться насколько возможно просто и обязательно иметь выход в языковую практику и повседневную жизнь. Именно поэтому он был организатором создания "Словаря языка Пушкина", соавтором и соредактором "Толкового словаря русского языка" под общей редакцией Д.Н.Ушакова, редактором и текстологом в академических изданиях пушкинских произведений, создателем первого вузовского курса по истории литературного языка, активным поборником чистоты и правильности русской речи.

За свою в общем-то недолгую жизнь Г.О.Винокур написал постранично не очень много, но это небольшое оказалось "томов премногих тяжелей". Все его работы, вплоть до трехстраничной заметки, сейчас заставляют нас более внимательно и придирчиво изучать богатую материю и высокий дух русского языка, заново решать, казалось бы, бесповоротно решенные вопросы, открывать новые стороны речевой деятельности и совершенно неожиданные тайны нашего великого языка. Обо всем этом уже неоднократно писалось, почему далее я не буду давать общей и последовательной характеристики научной деятельности Г.О.Винокура. Ограничусь лишь напоминанием некоторых его работ (думается, очень разных, но достаточно показательных) и краткими оценочными и "мемориальными" замечаниями, которые удерживает еще память.

Вот в моих руках небольшая, карманного формата книжка Г.О.Винокура "Русский язык. Исторический очерк", написанная им в конце Великой Отечественной войны: к печати она была подписана 12 марта 1945 г. Он подарил мне ее осенью победного года, когда я стал, как оказалось, его последним аспирантом по кафедре русского языка филологического факультета МГУ.

На 188 страничках не только просто и изящно рассказана история русского литературного языка, но и четко, последовательно изложена новая концепция его развития. Именно из этой маленькой книжки вырос затем и методически адаптированный первый вузовский курс истории русского литературного языка, ходивший у нас – его студентов – в виде 26 стеклографических лекций, нашедших впоследствии свое отражение в трудах его учеников (см.: Левин В.Д.Краткий очерк истории русского литературного языка. – М., 1958).

Листаем 4-й выпуск V тома "Известий Академии наук СССР" (1946). Среди нескольких останавливающих внимание публикаций сразу бросается в глаза статья Г.О.Винокура, скромно названная "Заметки по русскому словообразованию". Эти "Заметки" положили начало подлинно научному изучению морфемики и структуры слова в русском языке. В них были изложены все наиболее важные принципы и правила членения слов на морфемы (безотносительно к какому-либо конкретному, по крайней мере индоевропейскому языку).

Кроме этого, Г.О.Винокур дает здесь определение морфемы как значимой части слова, отмечает некоторые отличительные свойства производной и непроизводной основ, четко отграничивает этимологическую рефлексию на слово как психологическое явление от научного словообразовательного анализа, определяет специфику значения словообразовательных аффиксов в отличие от основы, выдвигает понятия связанной основы, регулярности и нерегулярности суффиксов, обращает внимание на различную специфику морфем с точки зрения порядка их присоединения и т.д. Правила морфемного анализа, соблюдение которых, по мнению Г.О.Винокура, было обязательным, следует привести дословно (без этого будет трудно понять то, что я позволю себе сказать дальше). Вот они:

(1) Если по выделении из состава какой-нибудь основы известного звукового комплекса в остатке получится звуковой комплекс, не обладающий каким-нибудь значением, представляющий собой пустое звукосочетание, то выделение произведено неправильно, т.е. не отразило реального факта языка (с.317).

(2) О производной основе можно говорить лишь тогда и лишь до тех пор, пока есть соотнесенная с ней основа непроизводная (с 319).

(3) Можно задать вопрос, в самом ли деле не может существовать суффикса, встречающегося только в одном слове, или это только кажется так? По-моему, это и в самом деле только кажется так (с.320).

(4) В известных случаях возможна омонимия словообразовательной формы, т.е. такое положение, при котором тождественная в звуковом отношении производная основа выделяет в своем составе не те же самые морфемы, членится по-разному, в зависимости от того, с какой производной основой она соотнесена (с.326).

(5) Производная морфема, выделяющая в своем составе несколько морфем, выделяет их не все сразу и одновременно, а так, что между ними обнаруживаются связи разных планов (с.331).

Для всех участников университетского семинара по словообразованию (а значит, и меня) тогда это было своеобразной словообразовательной Нагорной проповедью, поскольку четко позволяло дифференцировать в слове его морфемное прошлое и настоящее, никоим образом не смешивать членение слова на основе существующих между словами семантических и словообразовательных связей с коварной (в той или иной форме свойственной для каждого носителя языка) этимологической рефлексией, зависящей от многих экстралингвистических факторов. Ведь предлагаемая в "Заметках" концепция – и об этом Г.О.Винокур неоднократно говорил – была результатом общей его работы и работы семинаристов 1943–1944 гг., хотя основная доля участия в ее постановке, реализации и оформлении в теорию принадлежала, конечно же, Г.О.Винокуру. Сделанное отступление извинительно, так как позволяет понять те расхождения, которые возникли между последователями ученого уже после его смерти, особенно с появлением в печати в 1959 г. статьи "Формы слова и части речи в русском языке". В 50-е годы эту статью Г.О.Винокура восприняли как такое же отражение его тогдашних взглядов, как и "Заметки". А между тем для Григория Осиповича она была бесповоротно пройденным хотя и небесполезным этапом. Об этом он твердо сказал мне однажды во время консультации у него дома на Старом Арбате. (Этот дом N20 и для меня на четыре года стал вторым домом: с заботливопридирчивым Григорием Осиповичем, его дочерьми – Татьяной и Наденькой, обязательным чаем, бесконечными разговорами о филологии и жизни, с чтением Архангельского Евангелия, трудов А.А.Потебни и Б.Кроче, пушкинского "Евгения Онегина" и сонетов.) "Знаете, Николай Максимович, доверительно Вам скажу [а речь шла на этот раз о морфемике. – И.Ш.]: печатать после нашего семинара и "Заметок" эту статью я не буду". Он вытащил из ящика письменного стола и протянул мне рукопись. То была статья "Формы слова и части речи в русском языке". "Это уже мое прошлое. Пусть лежит как свидетельство поисков и раздумий. "Заметки" ее перечеркнули". И действительно, при жизни Г.О.Винокур не напечатал ее, и я не слышал, чтобы он хоть что-то говорил в широком кругу о ней. Слишком она противоречила основным принципам и положениям "Заметок", хотя в ней и содержалось немало правильных и важных наблюдений по анатомии русского слова. Напечатана была статья, к большому сожалению, без каких-либо комментариев и оговорок, в силу чего, по моему мнению, впоследствии невольно отрицательно сказалась на изучении морфемики и деривации в русском языке.

Совершенно невозможно пройти мимо небольшой, но такой яркой и пронзительной книги Григория Осиповича, как его работа "Пушкин и Россия", вышедшая в свет в военном 1942 г. На конкретных примерах в ней ставится и решается проблема патриотизма и значения для Родины Пушкина как художника слова и как личности, воспевается великое и несчастное наше отечество. Научность этой работы только подчеркивала ее актуальность для того тяжелого времени. Читая эту книгу ныне, понимаешь непреходящую сущность освещенных ученым проблем, ибо и сейчас все еще бытует (даже у нас) пренебрежительное отношение и к Пушкину, и к России.

На страницах журнала "Русский язык в школе" (1947. – N4) появляется статья Г.О.Винокура "О славянизмах в современном русском литературном языке". По своему значению она является долгожданным решением в генетико-стилистическом аспекте целого ряда вопросов, связанных с классификацией, переоформлением и употреблением в системе современного русского языка архаических слов исконного и древнецерковнославянского происхождения. Она позволила провести четкую грань между разными по фонетическим приметам славянизмами в современной русской языковой стихии.

Знаменательной вехой в изучении русского поэтического языка было появление книги Г.О.Винокура "Маяковский – новатор языка" (1943), в которой содержалось тщательное описание и тонкий анализ различных инноваций, наблюдающихся в, стихотворных произведениях Маяковского, в сравнении с соответствующими "грамматическими" (словообразовательными, морфологическими, синтаксическими, сочетаемостными) явлениями литературного стандарта того времени. Это было глубокое исследование большой "заразительной" силы, резко стимулировавшее исследовательский интерес ученых к "грамматике поэзии", к последовательному и полному описанию и всестороннему анализу лингвистической материи языка художественной литературы (безотносительно к личности и значению художника слова). По-своему эту книгу подготовили написанные несколько ранее блестящие статьи Григория Осиповича – "Язык "Бориса Годунова"" (1936) и "Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина" (1941).

Думается, примеров достаточно. Подробный и, главное, очень глубокий и объективный анализ научно-исследовательской деятельности Г.О.Винокура изложен в упомянутой выше книге Р.М.Цейтлин. Своими трудами Григорий Осипович, несомненно, оставил неизгладимый след в нашей русистике.

Говоря о Григории Осиповиче как об ученом, немыслимо не сказать о нем как о человеке. Ученый Г.О.Винокур и Г.О.Винокур-человек едины. Хороший ученый не может не быть хорошим человеком.

Впервые я увидел (и с тех пор как-то по-сыновьему полюбил) Г.О.Винокура в сентябре 1942 г. Это было в школе на Малой Бронной. Тогда там временно находился кусочек нашего филфака МГУ, основная часть которого была еще в эвакуации в Свердловске (вспомним стихи Е.Винокурова о "Сережке с Малой Бронной и Витьке с Моховой").

В дверях небольшого класса появился среднего роста, крепко скроенный мужчина, с большой круто посаженной седой головой, начинавшей уже лысеть, в пенсне. На нем был темный костюм, серый галстук. Он неспешно подошел к столу и сказал: "Добрый день! Меня зовут Григорий Осипович Винокур. Я буду читать у вас историческую грамматику ..." И дальше полилась неторопливая и спокойная, удивительно проникающая в слушателя и логичная речь. В ней не было фейерверков красноречия, но она впитывалась в память, как вода в губку, заставляла рассуждать и думать, удивляться и радоваться новому, такому как будто само собой разумеющемуся и в то же время кажущемуся невероятным. Она была обращена не к школярам, а коллегам, пусть еще и очень многого не знающим, уважительная и деловая.

Читал Г.О.Винокур лекции блестяще, в классе была тихо, как в концертном зале, слышно было, как муха пролетит. И безразличных глаз не было. Рассказы его о падении редуцированных, переходе е в о, истории аканья, изменениях в склонении имен существительных, появлении родоизменяемой формы в глаголах прошедшего времени звучали в его устах как захватывающие, полные доказательств лингвистические детективы.

К аудитории он относился добродушнопочтительно и очень любил отвечать на появляющиеся у нас вопросы. Особенно доверительные и теплые, зачастую отеческие отношения устанавливались у Г.О.Винокура с семинаристами и аспирантами.

Забота и требовательность к аспирантам принесла свои плоды. Под его крепким и надежным крылом сформировалась винокуровская школа. В числе его аспирантов были такие позднее ставшие известными ученые, как Е.А.Василевская, Г.В.Валимова, А.Д.Григорьева, Б.И.Коссовский, В.Д.Левин, С.В.Фролова, Р.М.Цейтлин, Е.В.Чешко. К их числу в 1945 г. присоединился и я, собиравшийся писать под его руководством кандидатскую диссертацию "Синтаксис онегинской строфы".

Григорий Осипович по-доброму относился к каждому, кто обращался к нему за помощью в работе, за консультацией и советом. Горой стоял за всех обиженных, проявляя при этом и настойчивость, и смелость. Совершенно не выносил лжи и подлости, был в своих суждениях и поступках прям и бескомпромиссен, удачно старался, говоря словами А.Т.Твардовского, "с тропы своей ни в чем не соступая, не отступая – быть самим собой". Один лишь факт: в письме ученых в КГБ с ходатайством о возвращении В.В.Виноградова (с которым тогда он был в довольно прохладных отношениях) из ссылки стояла и подпись Г.О.Винокура.

Григорий Осипович живет среди нас не только в своих статьях и книгах. На современном разноликом "лингвистическом торжище" он вместе с нами – в своих уже, правда, немногих учениках, в учениках его учеников и последователей, в их постоянном бескорыстном труде и добытых результатах, в их поисках, заблуждениях и успехах. Он – в той своей и особой винокуровской школе исследовательского творчества, которая дала и продолжает давать новых очень интересных и разных (иногда довольно далеких от его лингвистических и нравственных заповедей) специалистов по русскому языку, служение которому было и остается святым гражданским долгом каждого, для кого он является родным.

Об авторе

Винокур Григорий Осипович

Выдающийся отечественный языковед и литературовед. Профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (1942–1947), член Пушкинской комиссии АН СССР (с 1933 г.). Член Московского лингвистического кружка и Московской диалектологической комиссии. Автор многих работ по вопросам культуры речи, по истории русского литературного языка, по проблемам текстологии, а также исследований о языке и творчестве А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, В. В. Маяковского. Один из создателей истории русского литературного языка как особой дисциплины.

Г. О. Винокур входил в число составителей «Толкового словаря русского языка» (т. 1–4, 1935–1940, под редакцией Д. Н. Ушакова), был одним из редакторов академического собрания сочинений Пушкина. Ему принадлежала инициатива создания «Словаря языка Пушкина»; он разработал концепцию этого словаря и был организатором работы по его составлению.