Козаржевский А.Ч. Античное ораторское искусство Изд. 3

Оглавление

Введение

Когда мы изучаем историю новой литературы, скажем, русской, нам и в голову не придет подвергать литературоведческому анализу речи знаменитого адвоката Плевако, лекции историка Ключевского, труды философа Владимира Соловьева, хотя мы знаем, что эти деятели обладали даром художественного видения мира и искусством слова, причем мы отдаем себе отчет в том, что сильное слово, впечатляющие образы служили не только прогрессу, но и реакции (возьмем, например, мистическое учение В.Соловьева).

Когда же мы знакомимся с античной литературой, то уделяем равное внимание и гомеровским поэмам, и лирике Алкея и Сапфо, и трагедиям Софокла, и философским трактатам и диалогам Платона, и речам Демосфена, и истории Фукидида. Это объясняется тем, что в античности сферы словесного искусства – собственно художественная литература, наука, политическое и судебное красноречие – не были отделены друг от друга.

Нечто подобное наблюдается и в литературе древней Руси и начала XVIII века: она включает в себя речи выдающихся светских и духовных ораторов, например, "Слово о законе и благодати" Иллариона Киевского или "Слово на погребение Петра Великого" Феофана Прокоповича.

Итак, литературный подход к античному ораторскому искусству вполне оправдан. Однако на пути к познанию красноречия древних греков и римлян, как и к освоению античной литературы вообще, нас подстерегают опасности.

Долгое время на античную культуру во всех ее проявлениях смотрели как на своего рода утраченный навеки идеал, надсоциальный и вневременной. Добролюбов в рецензии на перевод Дмитриевым Сатир Горация сетует на то, что "мы все еще не привыкли смотреть на них (древних.. – А.К.) обыкновенными глазами, не подставляя увеличительного стекла". Уже в наше время прогрессивный французский ученый А.Боннар образно писал об идиллическом отношении к античности: "О Греция, искусств и разума Тэна и Ренана, розово-голубая Греция, Греция-конфетка, как ты вымазана землей, пахнешь потом и перепачкана кровью". Землю, пот и кровь важно почувствовать и разглядеть под красивым "плетением словес" в речах античных ораторов.

Другая опасность – впасть в бесстрастную регистрацию фактов и превратить историю античного ораторского искусства из закономерного процесса в механическую сумму характеристик наиболее известных и второстепенных носителей этого искусства.

Буржуазные ученые нередко впадают в модернизацию античности. Чтобы доказать "извечность" капиталистических отношений, они усматривали эти отношения в античном мире, и в силу этого Цицерон, например, превращался в своего рода буржуазного адвоката.

В нашем литературоведении некоторое время был распространен вульгарно-социологический подход к литературе прошлых эпох. Связь античной культуры с рабовладельческой основой понималась слишком прямолинейно и упрощенно, а писатели, в том числе и ораторы, рассматривались как простые рупоры господствующего класса.

Корень неправильных, извращенных представлений об античной культуре – антиисторизм. Всем, кто хочет постичь суть философии, литературы, искусства, красноречия античных обществ и государств, нужно руководствоваться ленинским указанием в "Философских тетрадях". Изучая Гегеля, В.И.Ленин писал: "Превосходно за строгую историчность в истории философии, чтобы не приписывать древним такого "развития" их идей, которое нам понятно, но на деле отсутствовало еще у древних".

Каково же значение античного ораторского искусства для нашего времени?

Прежде всего, речи древних – важный исторический источник, из которого мы черпаем сведения – пусть в субъективной и эмоциональной окраске – об общественных и политических отношениях в Греции и Риме, о миропонимании, о бытовом укладе и т.д. Но к чистой познавательности всю ценность культурного наследия сводить нельзя.

Речи античных ораторов представляют для нас непреходящий интерес как литературный жанр, и очень важно уяснить типологию этого жанра, его структурное и стилевое своеобразие.

Нередко на античное красноречие смотрят примитивно, сводят его к риторическим приемам – употреблению троп и фигур. А поскольку так называемые "цветы красноречия" – отнюдь не основное в современном ораторском искусстве, то к греческим и римским ораторам относятся со смешанным чувством почтения и иронии, весьма умозрительно представ- ляя себе античные корни в современности и лишь по инерции называя речистых людей Цицеронами (причем не без оттенка насмешки).

Такое суждение предвзято и неосновательно, оно вызвано недостаточным знанием античной ораторской практики и теории.

Нам часто представляется, что комплексный подход к мастерству устной речи, понимание его как совокупности многих факторов: лингвистических, стилевых, логических, психологических, физиологических (имеется в виду техника речи), социологических и т.д. – это достояние нашего времени. На самом же деле, все эти стороны публичного выступления рассматривались, разумеется, на ином, чем теперь, уровне – уже в античности. Так, И.А.Зимняя совершенно справедливо замечает, что Цицерону "принадлежит заслуга определения основных коммуникативных (как мы это сейчас бы назвали) задач говорящего – "что сказать, где сказать и как сказать".

Каков же круг источников, по которым мы можем судить об античном красноречии?

К источникам следует отнести не только сохранившиеся в подлинном виде речи Лисия, Демосфена, Цицерона и т.д., но и вымышленные речи исторических лиц, вставленные в сочинения художественной прозы, например, надгробную речь Перикла, передаваемую Фукидидом, или диалоги Сократа в передаче Платона и Ксенофонта, выступления Цезаря в "Параллельных жизнеописаниях" Плутарха. Всем известны речи Цицерона против Катилины, оообенно его первая речь с ее знаменитым зачином "До каких же пор, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением?.." А как же реагировал на эту речь сам Катилина, в присутствии которого она была произнесена? Ответную речь мы находим в монографии Саллюстия "О заговоре Катилины".

Большую ценность представляют сведения древних о том, как творили мастера слова, как слушатели воспринимали их выступления.

До нас сохранились труды по риторике Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана, Тацита и др. В них обобщен многовековой опыт античного красноречия и изложена теория ораторского искусства. Многое из древних исторических трудов было унаследовано теориями словесности эпохи средних веков, Возрождения и даже нового времени. И теперь всем, кому доводится выступать с публичным словом: лекторам, учителям, пропагандистам, агитаторам, юристам и т.д., – знакомство, конечно, критическое, с теорией античного красноречия может принести ощутимую пользу.

Однако античная риторика не ограничивалась узкой сферой чисто ораторской деятельности и отнюдь не сводилась к сумме рекомендаций, годных на все случаи жизни. Риторика была органически связана с эстетикой, с пониманием того, что есть прекрасное в самых разных сферах проявления человеческого духа, а также с логикой доказательства.

Что касается хронологических рамок античного ораторского искусства, хотя бы приблизительных, то было бы неправомерно ограничиваться временем так называемой классики. Вполне логично будет начать с речей гомеровских героев, наподобие того, как мы при знакомстве с древней русской литературой подвергаем анализу, скажем, "Золотое слово" Святослава в "Слове о полку Игореве".

Часто мы, как бы по инерции, недооцениваем значение поздней греко-римской литературы и в частности красноречия, считая, что оно находилось в глубоком упадке. Никто не отрицает того, что в эпоху римского владычества в древнем мире, когда далеко позади остался демократический строй, не было почвы для высокого гражданского пафоса демосфеновых и цицероновых речей. Но не стоит игнорировать других, положительных сторон позднего красноречия. Кроме того, нельзя ограничиваться искусством слова, связанным с античным политеизмом. На грани I и II вв. н.э. возникает христианство, несущее качественно новое не только в миропонимание и мораль, но и в характер речи. Как видно из новозаветной литературы, развивается жанр проповеди и "душеспасительных бесед"; жанр этот достигнет в IV в. н.э. своего высшего расцвета в проповеднической деятельности западных и восточных "отцов церкви", прежде чем выродиться в средневековую схоластику. Любопытно, что последний взлет так называемого "языческого" красноречия приходится тоже на IV в. н.э. и что творческие пути и судьбы ораторов двух противоположных лагерей переплетаются самым причудливым образом.

Каким материалом – переводами и исследованиями – располагает наш студент, если захочет серьезно познакомиться с античным красноречием? На русский язык переведена и прокомментирована только часть ораторского наследия: дошедшие до нас речи Лисия, избранные речи Демосфена и других аттических ораторов, Цицерона. Из поздних ораторов полностью представлен Либаний, другие – отрывочно в сборниках: "Памятники позднего ораторского и эпистолярного искусства" (М., 1964). "Поздняя греческая проза" (М., 1960); "Памятники византийской литературы IV–IX вв." (М., 1968), "Памятники средневековой латинской литературы IV–IX вв." (М., 1970). Отдельные отрывки содержатся в хрестоматиях по античной литературе и истории древнего мира.

"Риторика" Аристотеля еще до 1917 г. переведена Н.Платоновой. Полностью этот перевод напечатан в сборнике под редакцией профессора А.А.Тахо–Годи "Античные риторики" (М., 1978); там же помещены осуществленные советскими филологами переводы риторических сочинений Дионисия Галикарнасского и Деметрия. Превосходно переведены цицероновские трактаты об ораторском искусстве. К сожалению, нет полного перевода Квинтилиана. Отдельные части его труда, равно как и других риторик, находятся в сборнике "Античные теории языка и стиля" (Л., 1936) и в сборнике "Об ораторском искусстве" (М., 1973).

Специального исследования античного ораторского искусства в целом в нашем литературоведении пока нет. В начале XX в. в России вышли в свет небольшие работы А.И.Покровского, Ф.Ф.Зелинского, С.П.Шестакова, Г.Ф.Шульца, Н.И.Барсова о древнем красноречии. В Ревеле в 1891 г. был издан перевод небезынтересной книжки Р.Фолькм.ана "Риторика греков и римлян". Все это представляет сейчас библиографическую редкость, да к тому же во многом устарело. Среди не переведенных на русский язык книг зарубежных ученых наибольший интерес представляют монографии Э.Нордена, Ф.Бласса, О.Наварра, И.Добсона. Недавно вышедшая в свет книга Т.И.Кузнецовой и И.П.Стрельниковой (М., 1976) посвящена ораторскому искусству в древнем Риме, причем исследование доведено лишь до II в. н.э. Ценность, конечно, не всегда равную, представляют вступительные статьи и комментарии к русским переводам античных речей, а также соответствующие разделы в общих курсах античной литературы. Интересные сведения и обобщения можно найти в научной периодике и в некоторых диссертациях.

Подлинные тексты отдельных речей Демосфена и Цицерона издавались исключительно с учебными целями для дореволюционных гимназий и советских гуманитарных вузов.

Об авторе

Известный отечественный филолог-античник. Родился в Москве. В 1941 г. окончил с отличием отделение классической филологии Московского института философии, литературы и истории. С 1946 г. преподавал древние языки и античную литературу в Московском городском педагогическом институте. В 1953 г. перешел в Московский государственный университет им.М.В.Ломоносова, где с 1967 г. стал заведовать кафедрой древних языков исторического факультета. В 1954 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1961 г. получил ученое звание доцента, а в 1985 г. – профессора.

А.Ч.Козаржевский – автор десятков работ по классической филологии, истории раннего христианства, истории Русской православной церкви. Им была создана рацио-нальная методика преподавания латинского и древнегреческого языков, разработаны лекционные курсы "Мастерство устной речи", "Ораторское искусство", "Памятники мировой истории и культуры", специальные курсы по источниковедению новозаветного библейского канона и греческому диалекту койне. Ему принадлежат статьи по античной литературе в Большой Советской Энциклопедии и в Советской Исторической Энциклопедии, а также пользующиеся широкой популярностью "Учебник древнегреческого языка" и "Учебник латинского языка" (6-е изд. М.: URSS, 2009) для студентов гуманитарных вузов.