|
Оглавление
Из введения редакции
Метафизика, эта основная и важнейшая часть философiи, представляетъ собою въ историческомъ своемъ развитiи рядъ последовательно возникавшихъ гипотезъ о сущемъ, или, если распространить терминъ "сущее" и на то, что имеетъ бытiе зависимое или условное, о первомъ или безусловномъ сущемъ . Изъ числа мыслителей, посвящавшихъ свой трудъ изследованiямъ этого рода, те, которые создавали действительно новыя гипотезы о сущемъ, т.е. были творцами действительно новыхъ философскихъ началъ, прiобрели темъ самымъ право именоваться первоклассными философами, и Джорджъ Беркли занимаетъ место среди этихъ отборныхъ умовъ, этой умственной аристократiи человечества. Такъ какъ предлагаемый ныне вниманiю русскихъ читателей трактатъ названнаго мыслителя есть главное изъ его сочиненiй, то темъ самымъ достаточно объясняется и оправдывается появленiе этого трактата въ русскомъ переводе. Философское ученiе Беркли представляетъ собою нечто весьма целостное и вполне сосредоточенное на единстве темы; и такою же целостностью и сосредоточенностью на одной цели проникнута и жизнь этого мыслителя. Ея сферою и господствующимъ интересомъ было служенiе религiи и основанному на ней и приводящему къ ней просвещенiю. Джорджъ Беркли родился въ 1685 г. въ Киллерине (графство Килкени въ Ирландiи) и изучалъ богословiе въ коллегiи Троицы въ Дублине, при которой оставался стипендiатомъ (fellow) до 1713 года. Къ этому времени относятся и главныя его сочиненiя: "Опытъ новой теорiи зренiя" (1709), "Трактатъ о началахъ человеческаго знанiя" (1710) и "Три дiалога между Гиласомъ и Филонусомъ" (1713), обнаружившiя въ молодомъ богослове, кроме сильнаго философскаго дарованiя, основательное математическое и вообще научное образованiе и близкое знакомство съ трудами древнихъ и новыхъ философовъ. Время съ 1713 г. по 1721 г. было для Беркли временемъ образовавiя литературныхъ знакомствъ и поездокъ во Францiю и Италiю въ качестве капелана, секретаря и педагога. Съ 1721 г. по 1728 г. онъ былъ деканомъ въ Дерри. Въ 1728 г. Беркли оставилъ эту должность и отправился въ Америку съ целью основанiя коллегiи для распространенiя христiанскаго просвещенiя; но, потерявъ значительную часть своего состоянiя и обманувшись въ ожиданiи правительственной поддержки, долженъ былъ въ 1731 г. вернуться въ Англiю. Къ двумъ последующимъ годамъ относится изданiе его сочиненiй: "Альсифронъ или малые философы" (1732) и "Теорiя зренiя или зрительной речи, показывающая непосредственное присутствiе и провиденiе Божества, какъ защищенныя и объясненныя" (1733). Съ 1731 г. по 1752 г. Беркли былъ епископомъ въ Клойне въ Ирландiи и за это время написалъ несколько сочиненiй по различнымъ вопросамъ, не увеличившихъ, но и не уменьшившихъ его философской репутацiи. Онъ скончался на покое въ Оксфорде въ 1753 году. Главная задача Беркли, какъ писателя (что видно и изъ самаго названiя важнейшаго его сочиненiя), есть опроверженiе скептицизма, атеизма и безверiя. Какъ философъ, онъ находитъ возможнымъ осуществить эту задачу путемъ установленiя ученiя имматерiализма , т.е. совершеннаго отрицанiя бытiя материи , понимаемой, какъ субстанцiя вне духа. Къ такому взгляду Беркли приходитъ, вращаясь въ кругу мiровоззренiя Декарта и Локка, въ развитiи взглядовъ, обоснованныхъ которыми, ученiе Беркли образуетъ собою необходимую и въ высшей степени ценную ступень. Посвящение
Высокородному Томасу, графу Пемброку и пр., кавалеру благороднейшаго ордена Подвязки и одному изъ членовъ высокопочтеннаго тайнаго совета ея величества. Милордъ. Вы, быть можетъ, удивитесь тому, что неизвестное лицо, которое не имеетъ чести быть знакомымъ вашему лордству, беретъ на себя смелость обратиться къ вамъ такимъ образомъ. Но что человек, написавшiй нечто съ намеренiемъ подвинуть впередъ полезное знанiе и религiю, избираетъ ваше лордство своимъ покровителемъ, не покажется страннымъ никому, кому не неизвестно современное положенiе церкви и науки, а следовательно и то, какимъ великимъ украшенiемъ и опорою вы являетесь той и другой. Но ничто не могло бы побудить меня представить вамъ этотъ плодъ моихъ слабыхъ усилiй, если бы я не былъ ободренъ къ тому тою прямотою и тою природною добротою, которыя составляютъ столь блестящую сторону въ характере вашего лордства. Я могу прибавить, милордъ, что чрезвычайная милость и благосклонностъ, которую вамъ угодно обнаружить къ нашему обществу, позволяютъ мне надеяться, что вамъ не будетъ нежелательно поддержать занятiя одного изъ его сочленовъ. Эти соображенiя побуждаютъ меня повергнуть настоящiй трактатъ къ стопамъ вашего лордства, темъ более, что я полагаю свое честолюбiе въ доведенiи до вашего сведенiя, что въ виду той учености и той добродетели, которымъ светъ столь справедливо удивляется въ вашемъ лордстве, я пребываю съ истиннымъ и глубочайшимъ уваженiемъ, милордъ, вашего лордства покорнейшимъ и преданнейшимъ слугою, Джорджъ Беркли. Предисловие автора
То, что я теперь выпускаю въ светъ, после долгаго и тщательнаго изследованiя, представляется мне очевидно истиннымъ и небезполезнымъ для познанiя-въ особенности темъ, кто зараженъ скептицизмомъ или испытываетъ отсутствiе доказательства существованiя и нематерiальности Бога, равно какъ природнаго безсмертiя души. Правъ ли я или нетъ, въ этомъ я полагаюсь на безпристрастную оценку читателя; ибо я не считаю себя самого заинтересованнымъ въ успехе написаннаго мною въ большей степени, чемъ то согласно съ истиною. Но, дабы она не пострадала, я считаю нужнымъ просить читателя воздержаться отъ сужденiя до техъ поръ, пока онъ не окончитъ вполне чтенiя всей книги съ тою мерою вниманiя и размышленiя, какихъ, повидимому, заслуживаетъ его предметъ. Ибо хотя въ ней есть некоторыя места, сами по себе весьма способныя (этому пособить нельзя) породить большiя недоразуменiя и показаться приводящими къ нелепейшимъ выводамъ, которые однако при полномъ прочтенiи окажутся невытекающими изъ посылокъ, также точно, хотя бы чтенiе и было вполне доведено до конца, при беглости его все же весьма вероятно, что смыслъ сказаннаго мною можетъ быть не понятъ; но я льщу себя надеждою, что для мыслящаго читателя онъ окажется совершенно яснымъ и понятнымъ. Что же касается характера новизны и оригинальности, который, какъ можетъ показаться, свойственъ некоторымъ изъ нижеизложенныхъ понятiй, то я надеюсь, что какая либо апологiя въ этомъ отношенiи будетъ съ моей стороны излишня. Несомненно, что весьма слабъ, или весьма мало знакомъ съ науками тотъ, кто отринетъ истину, допускающую доказательство, лишь потому, что она появилась заново или противоречитъ человеческимъ предразсудкамъ. Вотъ все, что я считаю нужнымъ сказать заранее, дабы предупредить, если возможно, скороспелыя порицанiя со стороны того сорта людей, который слишкомъ склоненъ осуждать то или иное мнение прежде, чемъ правильно его пойметъ. Из введения автора
1. Такъ какъ философiя есть не что иное, какъ стремленiе къ мудрости и истине, то можно бы было ожидать по разумнымъ основанiямъ, что те, которые посвятили ей всего более времени и труда, должны наслаждаться большими спокойствiемъ духа и веселостью, большею ясностью и очевидностью знанiя и менее терзаться сомненiями и затрудненiями, чемъ прочiе люди. Между темъ на деле мы видимъ, что невежественная масса людей, которая следуетъ по широкой тропе обычнаго здраваго смысла и руководствуется веленiями природы, по большей части бываетъ довольна и спокойна. Ничто обыденное не представляется ей необъяснимымъ или труднымъ для пониманiя. Она не жалуется на недостатокъ очевидности своихъ ощущенiй и находится вне опасности впасть въ скептицизмъ. Но какъ только мы уклонимся отъ руководства ощущенiй и инстинкта, чтобы следовать высшему началу-разуму, размышленiю, разсужденiю о природе вещей, въ нашихъ умахъ немедленно возникаютъ тысячи сомненiй относительно техъ вещей, которыя ранее казались намъ вполне понятными. Предразсудки и обманы ощущенiй обнаруживаются со всехъ сторонъ передъ нашимъ взоромъ, и, пытаясь исправить ихъ при помощи разума, мы незаметно запутываемся въ странныхъ парадоксахъ, затрудненiяхъ и противоречiяхъ, которые умножаются и растутъ по мере того, какъ мы подвигаемся далее въ умозренiи, пока мы наконецъ, после скитанiя по множеству запутанныхъ лабиринтовъ, не находимъ себя снова тамъ же, где мы были ранее, или, что еще хуже, не погрузимся въ безвыходный скептицизмъ. 2. Полагаютъ, что причины сказаннаго заключаются въ темноте предмета или въ естественныхъ слабости и несовершенстве нашего ума. Говорятъ, что наши способности ограничены и самою природою предназначены служить для сохраненiя жизни и наслажденiя ею, а не для изследованiя внутренней сущности и строенiя вещей. Притомъ, такъ какъ человеческiй разумъ конеченъ, то не удивляются тому, что, трактуя о вещахъ, причастныхъ безконечности, онъ впадает въ неверности и противоречiя, изъ которыхъ ему невозможно высвободить себя, ибо безконечное по самой природе не можетъ быть постигнуто темъ, что конечно. 3. Однако мы, можетъ быть, слишкомъ пристрастны къ самимъ себе, относя погрешности къ нашимъ способностямъ, а не къ неправильному ихъ употребленiю. Трудно предположить, чтобы правильные выводы изъ истинныхъ началъ могли когда либо привести къ следствiямъ, которыхъ нельзя поддержать или привести къ взаимному согласiю. Мы должны веровать, что Богъ относится къ сынамъ человеческимъ настолько благостно, чтобы не внушать имъ сильнаго стремленiя къ такому знанiю, которое Онъ сделалъ для нихъ совершенно недостижимымъ. Это не согласовалось бы съ обычными милостивыми путями Провиденiя, Которое, коль скоро Оно поселило въ своихъ созданiяхъ известныя склонности, всегда снабжаетъ ихъ такими средствами, какiя, при правильномъ употребленiи, не могутъ не удовлетворить этихъ склонностей. Короче, я склоненъ думать, что не въ примеръ большею частью, если не всеми теми затрудненiями, которыя до сихъ поръ занимали философовъ и заграждали путь къ познанiю, мы всецело обязаны самимъ себе, что мы сначала подняли облако пыли, а затемъ жалуемся на то, что оно мешаетъ намъ видеть. 4. Я намеренъ поэтому попытаться, не могу ли я открыть те начала, которыя были причиною этихъ сомнительности, неверности, нелепостей и противо речiй въ различныхъ школахъ философiи въ такой мере, что самые мудрые люди сочли наше неведенiе неисцелимымъ, полагая, что оно зависитъ отъ естественной слабости и ограниченности нашихъ способностей. И, конечно, можетъ считаться деломъ, вполне стоющимъ нашихъ трудовъ, произвести полное изследованiе относительно первыхъ началъ человеческаго знанiя, изучить и разсмотреть ихъ со всехъ сторонъ, главнымъ образомъ потому, что естъ некоторыя основанiя подозревать, что те препятствiя и затрудненiя, которыя задерживаютъ и отягощаютъ духъ въ его поискахъ за истиной, проистекаютъ не отъ темноты или запутанности предметовъ или отъ природнаго недостатка ума, а скорее отъ ложныхъ началъ, на которыхъ люди настаиваютъ и которыхъ можно бы было избегнуть. 5. Какою бы затруднительною и безнадежною ни могла казаться эта попытка, если сообразить, сколько великихъ и необыкновенныхъ людей предшествовало мне въ томъ же намеренiи, я всетаки не лишенъ некоторой надежды, основываясь на томъ соображенiи, что самые широкiе виды не всегда бываютъ самыми ясными, и что тотъ, кто близорукъ, принужденъ разсматривать предметы ближе и въ состоянiи, можетъ быть, при близкомъ и тесномъ изследованiи различить то, что ускользало отъ лучшихъ глазъ. 6. Чтобы приготовить умъ читателя къ лучшему пониманiю того, что будетъ следовать, уместно предпослать нечто путемъ введенiя относительно природы речи и злоупотребленiя ею. Но этотъ предметъ неминуемо заставляетъ меня до известной степени предвосхитить мою цель, упомянувъ о томъ, что, повидимому, главнымъ образомъ сделало умозренiе труднымъ и запутаннымъ и породило безчисленныя заблужденiя и затрудненiя почти во всехъ частяхъ науки. Это есть мненiе, будто умъ обладаетъ способностью образовать отвлеченныя идеи или понятiя о вещахъ. Тотъ, кому не вполне чужды писанiя и споры философовъ, долженъ допустить, что немалая часть ихъ касается отвлеченныхъ идей. Спецiально предполагается, что оне составляютъ предметъ техъ наукъ, которыя называются логикою и метафизикою, и вообще техъ наукъ, которыя считаются самыми отвлеченными и возвышенными отраслями знанiя. Едва ли найдется въ нихъ какой нибудь вопросъ, трактуемый такимъ способомъ, который не предполагалъ бы, что отвлеченныя идеи существуютъ въ уме, и что онъ съ ними хорошо знакомъ. 7. Всеми признано, что качества или состоянiя вещей въ действительности никогда не существуютъ порознь каждое само по себе, особо и въ отдельности отъ всехъ прочихъ, но что они всегда соединены, какъ бы смешаны между собою по нескольку въ одномъ и томъ же предмете. Но, говорятъ намъ, такъ какъ умъ способенъ разсматривать каждое качество въ отдельности или отвлекая его отъ техъ прочихъ качествъ, съ которыми оно соединено, то темъ самымъ онъ образуетъ отвлеченныя идеи. Напр., зренiемъ воспринимается предметъ протяженный, окрашенный и движущiйся; разлагая эту смешанную или сложную идею на ея простыя составныя части и разсматривая каждую саму по себе, съ устраненiемъ остальныхъ, умъ образуетъ отвлеченныя идеи протяженности, цвета и движенiя. Не въ томъ дело, чтобы было возможно для цвета или движенiя существовать безъ протяженiя; но умъ можетъ образовать для себя посредствомъ отвлечення идею цвета съ устраненiемъ протяженiя и идею движенiя съ устраненiемъ какъ цвета, такъ и протяженiя. 8. Далее, такъ какъ умъ наблюдаетъ, что въ отдельныхъ протяженiяхъ, воспринятыхъ чрезъ ощущенiе, есть нечто общее и сходное во всехъ и нечто другое частное, напр., та или иная фигура или величина, отличающаяся одна отъ другой, то онъ отдельно разсматриваетъ или выделяетъ само по себе то, что обще, образуя темъ самымъ наиболее отвлеченную идею протяженiя, которое не есть ни линiя, ни поверхность, ни тело, не имеетъ никакой фигуры ниже величины, но естъ идея, совершенно отрешенная отъ всего этого. Точно также, отбросивъ отъ отдельныхъ, воспринятыхъ въ ощущенiяхъ, цветовъ то, что отличаетъ ихъ одинъ отъ другого, и, сохранивъ лишь то, что обще всемъ имъ, умъ образуетъ отвлеченную идею цвета, который ни красенъ, ни синь, ни белъ, и вообще не есть какой либо определенный цветъ. И равнымъ образомъ, черезъ разсмотренiе движенiя отвлеченно не только отъ движущагося тела, но и отъ описываемаго имъ пути и отъ всехъ частныхъ направленiй и скоростей, образуется отвлеченная идея движенiя, соответствующая одинаково всемъ частнымъ движенiямъ, какiя только могутъ быть воспринимаемы въ ощущенiяхъ. 9. И подобно тому, какъ умъ образуетъ для самого себя отвлеченныя идеи качествъ или состоянiй, онъ достигаетъ, чрезъ такое же разобщенiб или мысленное разделенiе, до отвлеченныхъ идей более сложныхъ вещей, содержащихъ въ себе различныя сосуществующiя качества. Напримеръ, наблюдая, что Петръ, Яковъ и Иванъ сходны между собою въ известныхъ общихъ свойствахъ фигуры и другихъ качествахъ, умъ исключаетъ изъ сложной или составной идеи, которую онъ имеетъ о Петре, Якове и какомъ либо иномъ частномъ человеке, все то, что свойственно каждому изъ нихъ, сохраняя лишь то, что обще всемъ, и такимъ путемъ образуетъ отвлеченную идею, которая одинаково присуща всемъ частнымъ, совершенно отвлекая и отсекая все те обстоятельства и различiя, которыя могутъ определить ее къ некоторому отдельному существованiю. И такимъ-то образомъ, говорятъ, достигаемъ мы отвлеченной идеи человека или, если угодно, человечества и человеческой природы, въ которой, правда, содержится цветъ, такъ какъ нетъ человека, лишеннаго цвета, но этотъ цветъ не можетъ быть ни белымъ, ни чернымъ, ни вообще какимъ либо частнымъ цветомъ, потому что нетъ такого частнаго цвета, который принадлежалъ бы всемъ людямъ. Точно также въ ней содержится ростъ, но это не есть ни большой, ни среднiй, ни маленькiй ростъ, а нечто отъ всего этого отвлеченное. И то же верно относительно прочаго. Более того,-такъ какъ существуетъ большое разнообразiе другихъ созданiй, соответствующихъ сложной идее человека въ некоторыхъ, но не во всехъ частяхъ, то умъ, отбрасывая все те части, которыя свойственны только человеку, и удерживая лишь те, которыя общи всемъ живымъ существамъ, образуетъ идею животнаго, которая отвлечена не только отъ всехъ единичныхъ людей, но и отъ всехъ птицъ, четвероногихъ, рыбъ и насекомыхъ. Составныя части отвлеченной идеи животнаго суть тело, жизнь, ощущенiе и произвольное движенiе. Подъ теломъ подразумевается тело безъ определеннаго образа или фигуры, такъ какъ нетъ общихъ всемъ животнымъ образа или фигуры, не покрытое ни волосами, ни перьями, ни чешуями и т.п., но и не голое, потому что волоса, перья, чешуи, голая кожа составляютъ отличительныя свойства частныхъ животныхъ и поэтому исключаются изъ отвлеченной идеи. По той же причине произвольное движенiе не должно быть ни ходьбой, ни летанiемъ, ни ползанiемъ; оно темъ не менее есть движенiе-но какое именно, это не легко понять. 10. Обладаютъ ли другiе люди такою чудесною способностью образовать отвлеченныя идеи, о томъ они сами могутъ всего лучше сказать: что до меня касается, то я долженъ сознаться, что (не имею ея). Я, действительно, нахожу въ себе способность воображать или представлять себе идеи единичныхъ, воспринятыхъ мною, вещей и разнообразно сочетать и делить ихъ. Я могу вообразить человека съ двумя головами или верхнiя части человека, соединенныя съ теломъ лошади. Я могу разсматривать руку, глазъ, носъ сами по себе отвлеченно или отдельно отъ прочихъ частей тела. Но какiе бы руку или глазъ я ни воображалъ, они должны иметь некоторые определенные образъ и цветъ. Равнымъ образомъ идея человека, которую я составляю, должна быть идеею белаго, или чернаго, или краснокожаго, прямого или сгорбленнаго, высокаго, низкаго или средняго роста человека. Я не въ состоянiи какимъ бы то ни было усилiемъ мысли образовать вышеописанную отвлеченную идею. Точно также для меня невозможно составить отвлеченную идею движенiя, отличную отъ движущагося тела,-движенiя, которое ни быстро, ни медленно, ни криволинейно, ни прямолинейно; и то же самое можетъ быть сказано о всехъ прочихъ какихъ бы то ни было отвлеченныхъ идеяхъ. Чтобы быть яснымъ, скажу, что я сознаю себя способнымъ къ отвлеченiю въ одномъ смысле, а именно, когда я разсматриваю некоторыя отдельныя части или качества особо отъ другихъ, съ которыми они, правда, соединены въ какомъ либо предмете, но безъ которыхъ они могутъ въ действительности существовать. Но я отрицаю, чтобы я могъ отвлекать одно отъ другого такiя качества, которыя не могутъ существовать въ такой отдельности, или чтобы я могъ образовать общее понятiе, отвлекая его отъ частныхъ вышеуказаннымъ способомъ – что именно составляетъ два собственныхъ значенiя отвлеченiя . И есть основанiе думать, что большинство людей согласится, что оно находится въ одинаковомъ положенiи со мною. Простая и неученая масса людей никогда не притязаетъ на отвлеченныя понятiя. Говорятъ, что они трудны и не могутъ быть достигнуты безъ усилiя и изученiя; отсюда можемъ разумно заключить, что если они существуютъ, то ихъ можно найти только у ученыхъ. Об авторе
Выдающийся английский философ, представитель субъективного идеализма. Родился близ Томастауна (графство Килкенни, Ирландия). Учился в колледже в Килкенни, затем в Тринити Колледже в Дублине, где впоследствии преподавал. В 1713 г. перебрался в Лондон и благодаря первым философским трудам – "Опыт новой теории зрения" (1709), "Трактат о принципах человеческого знания" (1710) и "Три разговора между Гиласом и Филонусом" (1713), а также остроумию и обаянию получил признание в лондонском свете. В 1710 г. стал священником. Путешествовал по Европе в 1713–1721 гг.; в 1724 г. был назначен деканом в Дерри (Ирландия). В 1734 г. Беркли получил назначение епископом Клойнским в Дублин, где создал свой последний значительный труд – "Сейрис, или Цепь философских размышлений и исследований" (1744). В 1752 г. отошел от дел и вместе с семьей переехал в Оксфорд. Философия Дж. Беркли, имевшая сильную религиозную подоплеку, явилась в то же время выражением нового, быстро вытеснявшего схоластику духа, рожденного трудами Декарта, Спинозы, Мальбранша, Локка и Ньютона. Он пытался преодолеть модный скептицизм и атеизм и создать учение, в котором бы гармонично сочетались новая философия и спиритуализм. По учению Беркли, только дух существует на самом деле, весь же материальный мир является одним обманом наших чувств; непроизвольность этого обмана коренится в первоначальных представлениях, возбужденных душой всех душ – самим Богом. Этот спиритуализм Беркли послужил поводом для многочисленных недоразумений и возбудил против себя как философов, так и богословов. |
|||||||||||||||||||||||||