|
Содержание
Введение
В 2010 году Институт философии РАН и международный фонд "Знание" объявили открытый конкурс философских сочинений (трактатов) на тему "Возможна ли нравственность, независимая от религии?", как писали организаторы конкурса, "учитывая общественную злободневность темы, желая стимулировать ее теоретическую разработку и в связи со 100-летием со дня кончины Л.Н.Толстого". Организаторы конкурса более подробно описали связь фигуры Толстого со смыслом конкурса и текущим состоянием нравственности в России. "В конце XIX века профессор Берлинского университета Г.Гижицкий от имени журнала "За этическую культуру" обратился к Льву Николаевичу Толстому с просьбой ответить на вопросы "Что такое религия?" и "Возможна ли нравственность, независимая от религии?". Эти вопросы Толстой нашел очень точными и важными и откликнулся на них трактатом "Религия и нравственность" (1893 г.). Они сохраняют свою теоретическую и практическую актуальность до настоящего времени. В особенности это относится ко второму вопросу, который приобрел дополнительную остроту в свете советского и постсоветского опыта взаимоотношений государства и церкви, общества и религии, а также с учетом принятого недавно в нашей стране решения о введении в средней школе преподавания в альтернативном режиме основ религии и этики". Для меня в указанных связях в первую очередь сквозила интенция организаторов конкурса получить варианты ответов на тему нравственного состояния современной России. Именно так я и понял свою задачу как участника конкурса (мое сочинение я расположил в первой главе этой книги). Одновременно я был удивлен тем, что большинство сочинений, присланных на конкурс (всего их было прислано более двухсот), рассматривает задачу скорее как метафизическую. Читая присланные сочинения, больше всего я увидел размышлений именно такого порядка. Одновременно большинство сочинений рассматривали кризис современной России именно как нравственный кризис. В результате, как мне показалось, получился большой набор размышлений и проектов на тему нравственного упадка и нравственного возрождения России и всего человечества. Для меня это было вызовом. Я думал: с чего авторы взяли, что кризисное состояние современности – это кризис нравственности? (Мне показалось, что именно это неявно полагалось в большинстве сочинений.) Возможно, нравственность занимает более скромное место в ряду факторов, создающих кризис современного мира вообще и России в частности. Кроме того, в сочинениях, отрицавших безусловную связь нравственности с религией, сама нравственность ставилась на место религии, то есть на место системы безусловных начал, организующих внутренним и внешним образом человеческую жизнь, наполняющих ее смыслом. В пределе это приводило к образу нравственности, играющему роль собирания смысла жизни личности, независимо от содержания окружающего социума. Нравственность приобретала мистический характер. Возникало внутреннее сопротивление от ощущения неоправданной универсализации нравственности. Возникали вопросы. Что может собой представлять универсальная нравственность? Какое место занимает нравственность в сумме других способов придать смысл и конструктивность индивидуальному и коллективному существованию человека? Образ абсолютной нравственности иногда рисовался как универсальный язык, который не должен быть государственным, который могут не знать родители, которому могут не обучать в школе, к изучению которого личность должна прийти через свободный выбор и который единственно может объединить людей. Нравственность становилась загадочной. С другой стороны, возникало множество вопросов относительно того, какие факторы технологии, современной либерально-техногенной цивилизации образуют нравственную атмосферу в современном либеральном мире, в либерализируемой России? При применении этих вопросов к читаемым сочинениям вырисовывалась определенная симптоматика. Диагноз, который я поставил бы большинству сочинений, звучит как игнорирование истории или явная антиисторичность. То же я отнес бы к социальности. Авторы большинства сочинений предлагали проекты глобального нравственного, нравственно-философского или нравственно-религиозного переустройства человечества, скорее минуя факторы, противодействующие этому. Создавая такие проекты, они "перешагивали" через историю и социальность. Мне было понятно, для чего авторы делали это. Но одновременно росло желание "современного бытия нравственности". И в либеральной культуре вообще, и в либерализируемой России в частности. Едва ли не все авторы занимались безоговорочной критикой либерализма, либеральных ценностей, реальностей либерально-техногенной цивилизации. Редко кто указывал на положительные стороны последних. А если указывал на них, то обычно в контексте обоснования подлинной нравственности как нравственности, исходящей от выбора автономной личности. Это тоже было для меня вызовом. Само по себе внеисторическое противопоставление философских позиций приводит к логомахии – безысходной борьбе глобальных идей. Каковыми бы эти идеи по содержанию ни были. Из попыток ответить на возникавшие вопросы и образовалось содержание этой книги. Оно не является систематическим исследованием нравственности или конкурсных сочинений. Это скорее размышления о ключевых вопросах новоевропейской истории, новоевропейском человеке, его нравственных и других метаморфозах, с привлечением материала конкурсных сочинений. Я стремился показать логику истории и социальности, которая и ограничивает абсолютные претензии нравственности и дает толчки к ее жизни, показывая, как все это проецируется на культурно-символическое пространство современной либерализируемой России. Об авторе
 Беляев Вадим Алексеевич Кандидат философских наук, автор монографий «Антропология техногенной цивилизации на перекрестке позиций», «Проективная антропология», «Посюсторонняя эзотерика», «Путешествие в психодраму и социологию», «Рыночная экономика как социальный проект либерализма: Критический анализ технологий справедливости», «Проекты покорения человека против проекта покорения природы: К реконструкции новоевропейской рациональности», «Либерализированная Россия в поисках нравственной основы», «Глобализирующаяся цивилизация в контексте социокультурных стратегий», «Философия управления между теорией менеджмента и философией культуры», «Критика интеркультурного разума: Анализ ценностной структуры новоевропейского мира», «Феноменология и методология в контексте интеркультуры», «Интеркультура и философия», «Конструируем модерн: Посткультурный и интеркультурный аспекты. Проектно-системный подход», «Конструируем модерн: Методологический и диалектический аспекты», «„Вечный капитализм“ и логика модерна: Через критику концепции „Трех великих трансформаций глобального капитализма“» (в 2 кн.), вышедших в издательстве URSS. Занимается проблемами философской антропологии, исследует антропологические основания современной цивилизации, науки и либерализма, а также способы реализации эзотерической направленности, которые возможны внутри разнообразных традиций техногенного мира.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
