|
Оглавление
Введение
В Толковом словаре живого великорусского языка В. Даля слово "сдерживать" трактуется как сдержать что, кого, у(за, при)держивать, не пускать, не давать всей воли. Термин deterrence означает: 1) сдерживание; препятствование; удержание; 2) устрашение; отпугивание; запугивание [20]. В 1780 г. российское правительство передало Англии, Франции и Испании специальную декларацию, в которой излагались принципы "вооруженного нейтралитета", разработанную в целях защиты национальных интересов на морях и в связи с блокадой Англией своих североамериканских колоний. Применительно к целому ряду внешнеполитических акций Советского Союза можно сказать, что наша страна руководствовалась доктриной "неконфронтационного сдерживания", которая явилась развитием концепции "вооруженного нейтралитета" [45]. Зародившись в конце XVIII века, сдерживание как политическая категория получило широкое признание с появлением ядерного оружия. По определению американского политолога П. Моргана под сдерживанием понимается "деятельность по обеспечению безопасности с помощью угроз". Сдерживание подразделяется на общее сдерживание (general deterrence – попытка повлиять на оппонента заранее просчитанными рациональными угрозами) и прямое сдерживание (immediate deterrence – ситуация, когда один из акторов видит угрозу атаки и предпринимает меры, чтобы сдержать ее) [132]. Морган делает акцент на политико-психологических аспектах сдерживания. Варианты и способы сдерживания являются не стратегическими константами, а переменными, зависящими от поведенческих моделей различных акторов. Павловский Ю.Н. рассматривает четыре наиболее существенных аспекта механизма ядерного сдерживания. "Первый связан с представлениями о ценности человеческой жизни, распространенными в обществе, второй – с отсутствием в настоящее время эффективных средств защиты от ядерного оружия, третий – с катастрофическими последствиями применения ядерного оружия, которые будут иметь место во всех сферах жизни государств, в том числе в экономике и экологии, четвертый – с возможностью адекватного прогноза последствий использования ядерного оружия (его можно охарактеризовать как "информационный")" [88]. Головин Н.Н. отмечает, что важнейшим фактором победы войска в бою является процент "кровавых" потерь (потери раненными и убитыми), при котором войско все еще не утрачивает боеспособность (моральный дух). "... можно установить, что для сражений второй половины XVIII и всего XIX века пределом наибольшей, моральной упругости войск, после которого они не способны уже к победе, являются кровавые потери в 25 Моральный эффект равного процента потерь для каждого из сражающихся далеко не одинаков. Те же размеры потерь подавляют дух одного и вызывают более быстрый процесс морального разложения нежели у другого, а тогда, этот другой и становится победителем..." [34, С. 164-165]. Относительно низкий пороговый процент потерь фактически является сдерживающим фактором, не позволяющим достичь победы над более сильным в моральном отношении противником. Поскольку исход боя в решающей степени зависит от морального состояния войска, то обе воюющие стороны издавна прибегают к информационным воздействиям. Историк Е. Б. Черняк следующим образом характеризовал наполеоновскую пропаганду: "В [ней] легко обнаружить в более или менее развитом виде многие характерные черты психологической войны - утверждения о единстве в собственном лагере и разлады у противников; дифференцированный подход к различным группам; замалчивание неблагоприятных известий и выпячивание выгодных, пусть и маловажных, новостей; использование доводов от соответствующим образом фальсифицированной истории; выдвижение легкодоступных лозунгов; постоянное повторение особенно полезных и удобных тезисов, включая и явные фальшивки; искажение сведений и аргументов враждебной печати; настойчивые попытки осмеяния неприятеля; обвинение его в собственных преступлениях или действиях, за которые несли в равной степени ответственность обе стороны и т. д." [104, С. 50-51]. В соответствии с концепцией Д. Бойда [43, С. 8] войны с современную информационную эпоху состоят из трех элементов: Месснер Е.Э. [75], изучив малые войны XX века, пришел к выводу, что эпоха классических войн заканчивается, и им на смену приходят иррегулярные войны (мятежевойны). В таких войнах на первый план выходит не только и не столько боеготовность вооруженных сил, сколько психология как самих войск, так и всего населения воюющей страны. Если раньше целью войны считалось захват территории, то сейчас – завоевание душ во враждующем государстве. Месснер Е.Э. выделяет следующие цели мятежевойны: А. Уилнер в статье "Понятие сдерживания времен холодной войны работает против терроризма" отмечает: если мы думаем о терроризме как о группе людей, действующих согласованными усилиями для достижения единой цели, тогда мы можем подумать и о том, чтобы выбрать группу целей внутри этой организации, которыми мы можем манипулировать с точки зрения логики сдерживания [142]. По мнению Уилнера включение теории сдерживания в войну с терроризмом путем ослабления соотношения затрат к выгоде в вопросе осуществления атаки, позволит заблаговременно манипулировать поведением террористических групп. Основоположником экономической теории сдерживания считается Г. Бэккер [115], установивший, что преступники – это люди, максимизирующие свою полезность, осуществляя выбор в условиях риска. Ожидаемая полезность EU (expected utility) от преступления зависит от вероятности задержания и наказания преступника и от денежной величины потерь в случае его наказания. Теория Бэккера подвергается справедливой критике [118], но нам она интересна с концептуальной точки зрения. Государство, повышая неотвратимость наказания или его тяжесть, тем самым оказывает сдерживающее воздействие на потенциальных преступников. По мнению Ю.В. Латова [66] "... рациональный преступник учитывает не реальные данные о раскрываемости, а лишь доступную ему информацию. Если повышение раскрываемости остается нарушителями незамеченным, то его сдерживающий эффект оказывается нулевым. В таком случае работа средств массовой информации может сама по себе, безотносительно к реальным успехам деятельности полиции, снизить преступность (если тиражируется информация об успехах в борьбе с преступностью) или повысить ее (если СМИ громогласно объявляют о беспомощности полиции)". Г. Уиллис и др. в работе "Оценка эффективности безопасности границы между пунктами пропуска" [141] формулируют функции пограничной системы, направленные на реализацию пограничной политики: Отметим, что в отечественной литературе, рассматривающей функции государственной границы, преобладает географический (лимологический) подход. "Любая гос. граница выполняет в разных соотношениях контактные (между экономическими и правовыми системами, культурами соседних стран) и барьерные функции: граница обладает избирательной проницаемостью для разных категорий людей, товаров и т. п... Гос. границы обладают также функцией отражения, под которой понимается воспроизводство в их функциях особенностей политического строя, гос. устройства, уровня экономического, социального и культурного развития страны, её идеологии, стратегических целей и экономических возможностей на мировом рынке" [31]. Таким образом, категория сдерживания изучается и используется в политологии, психологии, военных науках, экономике и эконометрике, теории обеспечения государственной безопасности, теории охраны и защиты государственных границ. Социально-экономические процессы, протекающие в пограничных пространствах государств, носят комплексный характер, что предполагает при рассмотрении пограничного сдерживания учитывать психологические, политические, военные, экономические и другие аспекты сдерживания. В настоящей монографии предпринята попытка изложить концептуальную модель пограничного сдерживания. Ей посвящена первая глава, в которой рассматриваются логико-исторический, системный, организационно-культурный, управленческий подходы к моделированию пограничной деятельности. На основе статистического анализа данных о нарушениях границы и действиях по задержанию нарушителей определена пограничная производственная функция и вычислен ее параметр. В результате рассмотрения различных аспектов пограничной деятельности и моделей рационального поведения субъектов воздействия со стороны пограничной системы выполнена классификация видов пограничного сдерживания. Во второй главе монографии рассматриваются классификация пограничных средств, субъектов воздействия и обстановки, а также существующие подходы к моделированию способов действий по охране государственной границы и исключительной экономической зоны. На основе аксиом представления агентов о параметре и с использованием пограничной производственной функции разработана элементарная модель пограничного сдерживания, позволяющая вычислять показатель сдерживания – вероятность отказа субъектов воздействия от незаконной деятельности, а также один из критериев пограничной деятельности – предотвращенный ущерб за вычетом прямых (на персонал и пограничные средства) и информационных расходов. Также в главе описаны модель сдерживания коррупции, теоретико-игровая модель пограничного сдерживания и некоторые другие модели. В приложениях представлены теоретические методы, необходимые для моделирования пограничного сдерживания (элементы теории дискретного выбора, теории полезности, теории перспектив, планирования эксперимента и др.). В книге нумерация формул, примеров, рисунков и таблиц отдельная для каждого параграфа. При необходимости ссылки на формулы из других параграфов, к номеру формулы добавляется номер главы и параграфа. Символьные обозначения переменных, если не указано другое, действительны внутри одного параграфа. Нумерация сносок сквозная во всей монографии. Глоссарий составлен с использованием определений из [80, 92] и других источников. Символом обозначается завершение решения примера или доказательства утверждения. Автор выражает искреннюю благодарность рецензентам за внимательное прочтение рукописи и сделанные замечания, позволившие существенно улучшить изложение материала. Что касается недостатков монографии, то автор целиком относит их на свой счет. Об авторе
 Шумов Владислав Вячеславович Доктор технических наук, профессор. Ведущий научный сотрудник Института проблем управления им. В. А. Трапезникова РАН. Специалист в области прикладной математики, военной кибернетики и пограничной безопасности. Окончил военное командное училище и военную академию, а также факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ имени М. В. Ломоносова.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||