Жирмунский В.М.Ак Введение в литературоведение:
Курс лекций. Изд. стереотип.

Оглавление

Об авторе и книге

1

Автора этой книги – академика Виктора Максимовича Жирмунского (1891–1971) – подробно представлять читателю, вероятно, нет нужды. С именем ученого связана целая эпоха в истории отечественной филологии; его многочисленные труды давно вошли в русскую и мировую науку. Поэтому мы ограничимся лишь самой общей характеристикой его жизненного пути и отметим основные направления его деятельности. Более подробного рассказа требует история создания и публикации издаваемой ныне книги, которая лишь сейчас, через полстолетия после ее написания и через много лет после смерти автора, впервые увидит свет.

В 1908 году семнадцатилетним юношей, только что закончив Тенищевское училище, славившееся образцовым преподаванием гуманитарных дисциплин, Виктор Максимович поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета. В стенах университета тогда трудилось много талантливых ученых и педагогов. Но особенно выделялось романо-германское отделение, созданное и в течение нескольких десятилетий руководимое академиком Александром Николаевичем Веселовским. К моменту поступления В.М.Жирмунского в университет Веселовского уже не было в живых, но на отделении продолжали трудиться его ученики – Ф.А.Браун, Д.К.Петров, В.Ф.Шишмарев и др., которые и стали наставниками Виктора Максимовича. Сосредоточившись главным образом на изучении немецкого языка и литературы, В.М.Жирмунский вместе с тем уже в студенческие годы обнаружил интерес и к проблемам русской литературы: он, в частности, стал участником пушкинского семинара, которым руководил профессор С.А.Венгеров.

По окончании в 1912 году университета Виктор Максимович был оставлен при кафедре романо-германской филологии для подготовки к профессорскому званию и, как тогда было принято, направлен на два года в Германию для углубленного изучения немецкого языка и литературы. В 1915 году он стал приват-доцентом Петербургского университета и с той поры с небольшими перерывами, по большей части вынужденными (1917–1919 годы – профессор Саратовского университета, в годы Отечественной войны – профессор Среднеазиатского государственного университета и Ташкентского педагогического института и т.д.), трудился на разных кафедрах нашего университета. В 1933 году он стал здесь основателем кафедры истории западноевропейских литератур, которой заведовал до 1949 года. Под его руководством ведущие сотрудники кафедры написали и в 1947 году опубликовали вузовский учебник "История западноевропейской литературы. Раннее Средневековье и Возрождение", который с тех пор выдержал четыре издания, переведен на иностранные языки и до сих пор остается настольной книгой студентов-филологов.

Человек огромной энергии, отличный организатор, Виктор Максимович Жирмунский чуть ли не с первых лет своей деятельности совмещал педагогический труд с участием в работе различных научно-исследовательских учреждений, с 1921 по 1935 год, будучи действительным членом Научно-исследовательского института сравнительного изучения литератур Запада и Востока, старшим научным сотрудником Института языка и мышления (1934–1935), с 1935 по 1950 год – заведующим Западным отделом Института литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР, а с 1957 года до самой смерти – заведующим сектором индоевропейских языков Ленинградского отделения Института языкознания. О значении этой стороны деятельности Виктора Максимовича можно судить хотя бы по одному примеру. В качестве заведующего Западным отделом Пушкинского Дома он возглавил работу редколлегии "Истории западноевропейских литератур", которая разработала подробный план издания многотомных сводов истории литератур Франции, Англии, Германии, Испании и Италии. Первые тома этих капитальных трудов, призванных обобщить итоги изучения отечественной и мировой наукой литератур Франции и Англии, начали выходить еще во время войны и в первые послевоенные годы при непосредственном участии Виктора Максимовича; работа над историей испанской литературы, близившаяся к концу, и над историей итальянской литературы была прервана в 1949–1950 годах, во время кампании "борьбы с космополитизмом", когда Западный отдел Института литературы был закрыт, и так и не была завершена.

Выдающаяся научная, научно-педагогическая и научно-организаторская деятельность В.М.Жирмунского получила всеобщее признание: в 1939 году он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1966 году – ее действительным членом. Он состоял также членом-корреспондентом Баварской, Британской, Датской, Немецкой академий наук, почетным членом Саксонской академии наук, почетным доктором наук ряда зарубежных университетов и членом различных международных обществ. Многие ученые труды В.М.Жирмунского переведены на европейские языки и прославили на весь мир петербургскую–ленинградскую филологическую школу, достойным представителем которой он был на протяжении без малого шести десятилетий.

2

Правильнее было бы, впрочем, сказать, что Виктор Максимович не просто блистательно представлял эту школу; он был одним из ее создателей. Возникшая в стенах Петербургского университета в конце прошлого и в начале нынешнего столетия трудами учителей Виктора Максимовича, эта школа именно благодаря его трудам, трудам его соратников и учеников приобрела всемирную известность.

Разумеется, Виктор Максимович Жирмунский, как и всякий большой ученый, обладал яркой индивидуальностью, которая обнаруживалась и в выборе тем для исследования, и в тех аспектах темы, которые привлекали его преимущественное внимание, и, наконец, в присущей ему манере изложения материала. Но вместе с тем основные методологические принципы подхода к предмету изучения, вырабатывавшиеся В.М.Жирмунским в течение всей его научной жизни, стали характерными свойствами и всей петербургской филологической школы.

Один из этих принципов – уважительное отношение к факту. Конечно, факт – это всего лишь первоэлемент науки; всякое исследование опирается на собранные ученым факты. Но на фоне характерной для советской науки в течение многих лет идеологической концептуальности, во имя которой иногда приносились в жертву "неудобные" для данной концепции факты, подчеркнутое внимание петербургской филологической школы к полноте фактического материала приобретало особое значение. Никогда и нигде Виктор Максимович не поддавался искушению поступиться безусловной верностью фактам ради заключения, самого эффектного внешне или казавшегося таким "актуальным", соответствующим сиюминутным идеологическим установкам.

Факт, каким бы интересным и неожиданным он сам по себе ни казался, для В.М.Жирмунского, как и для других деятелей петербургской филологической школы, никогда не имел самодовлеющего значения. Виктор Максимович не раз сравнивал факт с только что извлеченным из породы алмазом, который засияет всеми своими гранями лишь под руками умелого и талантливого гранильщика. Факты становятся прочным фундаментом, на котором вырастают самые широкие научные обобщения ученого. В основе всех трудов Виктора Максимовича лежит универсальное знание. Эта необыкновенная широта научных горизонтов – одна из самых ярких особенностей В.М.Жирмунского-ученого. Подлинный филолог, он никогда не замыкался в рамки одной только из ветвей филологической науки. Известно, что первые его научные труды, появившиеся в 1913–1914 годах, были посвящены проблемам немецкого романтизма. Литература Германии осталась одной из самых любимых тем его занятий. Позднее он обратился и к русской литературе (таковы, например, его работы о русских символистах; особенно его привлекало творчество А.Ахматовой, к которому он обратился впервые еще в 1916 году и которому посвятил одну из последних своих книг), и к литературам Запада, прежде всего английской. Позднее он займется также изучением литератур Востока, а его труды в этой области, в частности исследования эпического творчества тюркских народов, составили заметную страницу в истории востоковедения.

Широкий по охвату материала цикл историко-литературных исследований В.М.Жирмунского был отнюдь не единственным предметом его научных интересов. Весьма значителен по широте проблематики и по достигнутым результатам цикл его языковедческих работ, куда вошли его труды по общему языкознанию, по сравнительной грамматике германских языков, по диалектологии, по истории немецкого языка.

Еще в 1920Не годы определился один из важнейших аспектов его филологических штудий – различные проблемы поэтики. В те годы по совместительству с работой в университете он заведовал отделом словесного искусства в Институте истории искусств; под его редакцией публиковалась непериодическая серия "Вопросы поэтики" и сборники "Поэтика". К этому же времени относятся публикации трех его книг: "Композиция лирических стихотворений" (1921), "Рифма. Ее история и теория" (1923), "Введение в метрику. Теория стиха" (1925), а также многочисленных статей, часть из которых вошла в сборник "Вопросы теории литературы" (1928).

Несколько позднее, в 30Не годы, в сферу его научных интересов прочно вошел фольклор, прежде всего различные проблемы происхождения и бытования народного эпоса.

Широта научных интересов, опирающихся на поистине энциклопедическую научную эрудицию, вывела В.М.Жирмунского на путь сравнительно-исторического исследования явлений мировой культуры. В 1924 году появилась в печати его докторская диссертация "Байрон и Пушкин". За ней последовали многие другие работы, в их числе капитальное исследование "Г\"ете в русской литературе" (1937). При этом в трудах В.М.Жирмунского все более усиливаются акценты, с одной стороны, на национальное своеобразие восприятия элементов чужой культуры в культуре воспринимающей, а с другой стороны, на типологически близкие черты в развитии различных литератур, свидетельствующие о наличии общих закономерностей развития человеческой культуры.

Это вырабатывавшееся постепенно в трудах В.М.Жирмунского представление о необходимости комплексного изучения целостного процесса развития человеческой культуры – одно из важнейших методологических положений научного мировоззрения ученого. Именно поэтому, в частности, он обращается к проблемам исторической поэтики, науки, принципы которой разрабатывал А.Н.Веселовский. В 1940 году работы Веселовского были изданы под редакцией и с большой вступительной статьей Виктора Максимовича; тогда же появляются и его собственные статьи, связанные с этой темой.

Комплексность исследования, как ее понимал В.М.Жирмунский, предполагает научный анализ любого литературного явления, ставшего предметом изучения, на всех его уровнях – от мельчайших элементов формы до целостных поэтических структур. Известно, что в 1920Не годы В.М.Жирмунский был близок к группе, составлявшей русскую "формальную школу" (В.Шкловский, Ю.Тынянов и др.). Однако, признавая необходимость тщательного и всестороннего изучения формы литературного произведения, он критически оценивал крайности "догматического формализма". Уже в 1923 году в статье, предпосланной переводу брошюры О.Вальцеля "Проблемы формы в поэзии", он отвергал тезис В.Шкловского "искусство как прием" и подчеркивал, что "эволюция стиля как единства художественно-выразительных средств или приемов тесно связана с изменением художественно-психологического задания, эстетических навыков и вкусов, но также – всего мироощущения эпохи". В своих собственных трудах В.М.Жирмунский рассматривал форму литературного произведения в ее связи с общим замыслом художника, его мировоззрением и в контексте исторического и литературного процесса. Научному мышлению ученого была органически свойственна внутренняя диалектика мысли, позволяющая ему свободно переходить от частного к общему, от анализа к синтезу.

Сравнительно-исторический, типологический и функциональный подходы к изучению литературы синтезируются в научном творчестве В.М.Жирмунского. Они же лежат и в основе его курса лекций "Введение в литературоведение".

3

Публикуемый ныне текст курса Виктора Максимовича долгое время хранился в личном архиве ученого в двух вариантах: первый представляет собой стенограмму курса, прочитанного в 1945/46 учебном году на западном отделении филологического факультета и читавшегося затем в течение еще трех лет; второй вариант, в который автор внес некоторые существенные поправки, принадлежит к концу 1950Нх – началу 1960Нх годов, когда после длительного перерыва Виктор Максимович на несколько лет вернулся к чтению этого курса.

К этим лекциям он готовился задолго до того, как вынес их в студенческую аудиторию. Можно сказать, что, когда в первый послевоенный год он решился на это, он тем самым подводил итоги всей своей предыдущей тридцатилетней научно-педагогической деятельности.

Автору этих строк, тогда аспиранту кафедры истории западноевропейской литературы, довелось в качестве "вольнослушателя" вместе со студентами младших курсов прослушать лекции Виктора Максимовича. Для всех, кому посчастливилось присутствовать на этих лекциях, они наглядно демонстрировали, что такое истинная наука о литературе, в которой эрудиция и запас знаний озарены любовью к предмету исследования и отмечены безукоризненным вкусом.

Виктор Максимович не читал лекций; он беседовал со слушателями, вел с ними свободный и доверительный разговор, прибегая к листкам записей лишь тогда, когда надо было привести особенно длинную цитату из какого-нибудь редкого источника, большинство стихотворений цитируя по памяти. Впечатление было такое, что мысли лектора рождались тут же, в общении с нами, хотя, конечно, теперь-то я понимаю, какой труд стоял за этой видимой легкостью. А ведь то было время, когда на лекциях сиживали – иногда неделями – комиссии разного уровня. Недоверие к живому слову лектора стало нормой, в университетскую практику прочно вошло контрольное стенографирование целых курсов. Застенографирован был в том же 1945/46 учебном году и курс Виктора Максимовича. Именно это бюрократически-контрольное мероприятие и сохранило для нас текст интереснейшего курса, который – кто знает? – в иных обстоятельствах так и остался бы, быть может, зафиксированным лишь в памяти да в кратких конспектах его слушателей.

Горько вспоминать, какая судьба постигла и этот курс лекций, и его создателя всего через несколько лет. В апреле 1949 года, в разгар очередной кампании, на этот раз борьбы "с космополитизмом" и "веселовщиной", Виктор Максимович вместе с несколькими ведущими учеными филологического факультета (М.К.Азадовским, Г.А.Гуковским, Б.М.Эйхенбаумом) вынужден был уйти "по собственному желанию", а фактически был изгнан из университета. Этому предшествовало памятное заседание Ученого совета факультета 5 апреля (одна из самых мрачных дат в истории нашего университета), на котором В.М.Жирмунский и его коллеги были обвинены в пропаганде буржуазно-либеральных и космополитических воззрений в литературоведении. Об их научных трудах докладчик на заседании Ученого совета заявил, что они умрут прежде, чем истлеют на книжных полках.

К счастью, это "пророчество" оказалось столь же ложным, как и обвинения, которые ему предшествовали. Труды Виктора Максимовича Жирмунского с честью выдержали испытание временем. Ныне почти все они переизданы и вошли в золотой фонд нашей науки.

Пришла пора опубликовать и этот курс лекций. В 1956 году В.М.Жирмунский вернулся на филологический факультет профессором кафедры германской филологии. Тогда же он в течение нескольких лет снова читал курс введения в литературоведение, основательно его обновив и отредактировав. Незадолго до смерти он говорил о своем желании подготовить этот курс к публикации. Но не успел этого сделать. Уже после кончины Виктора Максимовича его жена и верный помощник Нина Александровна, благодаря энергии которой были переизданы все основные труды Виктора Максимовича, начала подготавливать и этот курс лекций к изданию. По ее просьбе за редактирование этой работы взялся один из ближайших учеников Виктора Максимовича – Ефим Григорьевич Эткинд. Однако осенью 1974 года власти вынудили его покинуть нашу страну, он успел отредактировать лишь треть курса. Параллельно с ним над подготовкой курса к изданию начала трудиться и Нина Александровна, но трагическая гибель не позволила ей завершить курс. Только сейчас завершили подготовку текста к публикации дочь ученого, Вера Викторовна, и автор этих строк.

Текст лекций воспроизводится нами по второму их варианту без сколько-нибудь существенных поправок. Сокращению подверглись лишь некоторые повторения, неизбежные при устном исполнении курса, но излишние в печати, да один из разделов, на котором слишком явственно лежит печать того времени, когда создавался курс; многие положения этого раздела ныне уже отброшены наукой. Вместе с тем нам хотелось по возможности сохранить разговорную интонацию, которая характерна для курса лекций. Мы стремились также к тому, чтобы читатель мог самостоятельно сопоставить научные позиции автора с современным состоянием науки. Этим объясняется появление в сносках указаний на новейшие научные труды, посвященные тем же проблемам, что затрагиваются в лекциях В.М.Жирмунского. Той же цели служат и ссылки на тексты, цитируемые в курсе и публикуемые нами по новейшим их изданиям, вышедшим часто уже после того, как курс был прочитан. Все цитаты, содержащиеся в курсе, сверены нами с оригиналами и в ряде случаев, когда речь идет об иностранных авторах, приведены в новейших переводах.

4

Об оригинальности замысла курса В.М.Жирмунского свидетельствует уже само расположение материала. К стенограмме одной из лекций, хранящихся в архиве Виктора Максимовича, приложен план построения курса. Воспроизведем его:

Курс лекций был прочитан Виктором Максимовичем в строгом соответствии с намеченным планом. Вслед за общей вводной лекцией следует обширный раздел, названный автором "литературной пропедевтикой". В сущности говоря, этот раздел посвящен характеристике ряда вспомогательных дисциплин, входящих в литературную науку: текстологии, источниковедения, комментирования текста, творческой истории произведения, проблемы авторства и биографии писателя и др.

В большинстве печатных курсов "Введения в литературоведение" эти проблемы не занимают сколько-нибудь значительного места и, во всяком случае, рассматриваются попутно, в связи с соответствующими разделами теории и истории литературы. Думается, однако, что В.М.Жирмунский, посвятив пропедевтическому, в сущности говоря, вводному разделу более трети всего текста, опирался на свой педагогический опыт: разговор о литературе как о предмете научного исследования начинается с наиболее очевидных и вместе с тем важных аспектов изучения литературного процесса и творчества писателя, таких аспектов, которые подготавливают слушателя (а теперь и читателя) к восприятию более сложных проблем теории и истории литературы.

Раздел, посвященный собственно теории литературы, т.е. анализу специфики художественного отражения, общим закономерностям исторического развития литературы, в частности смены литературных направлений и стилей и т.д., занимал в курсе сравнительно небольшое место: он излагался в трех лекциях. Это связано отчасти с тем, что курс теории литературы читается в университетах отдельно, а курс, прочитанный В.М.Жирмунским, призван был лишь подготовить слушателя к освоению этого сложного раздела науки о литературе. В этой части лекционного курса В.М.Жирмунского, наряду с рассуждениями о художественном познании и его особенностях, об эмоционально-оценочной природе художественного образа, о подвижности границ художественности в литературе и т.д., рассуждениями, сохранившими и сейчас актуальный смысл и научное значение, содержалось и некоторое число идей, которые сегодня выглядят явно устаревшими. Такова, в частности, оценка реализма, в которой это понятие выводится за пределы определенной исторической эпохи и рассматривается как тенденция, прослеживаемая на протяжении всей истории искусства. В то время, когда читался курс, эта точка зрения была господствующей в отечественной эстетической теории. Лет через десять–двенадцать сам В.М.Жирмунский стал одним из инициаторов пересмотра этой антиисторической концепции: именно его выступление на дискуссии о реализме, состоявшейся в Москве в 1957 году, наиболее четко и последовательно утверждало представление о реализме как о категории исторической, как о художественной системе, складывавшейся в истории западноевропейских литератур в XIX веке (то, что мы сейчас называем классическим, а прежде критическим реализмом). В еще большей мере печать времени лежит на характеристиках объективности и "объективизма", тенденциозности искусства, "чистого искусства", партийности в литературе, классовости и народности искусства. Именно страницы, посвященные этим последним проблемам, исключены при подготовке лекций к изданию.

Конечно, не нам упрекать В.М.Жирмунского сегодня за то, что он отдал дань времени, в котором жил и творил: все мы, только входившие тогда в науку или многоопытные профессора, повинны в том же, и только сейчас начинаем многое пересматривать и оценивать по-иному. Заметим, что эта дань времени в курсе лекций Виктора Максимовича занимает удивительно скромное по тем временам место и, в общем, легко отделяется от остального материала курса без большого ущерба для его сегодняшних читателей. Видимо, все-таки не только формальными соображениями, но и своеобразным внутренним сопротивлением материалу можно объяснить лапидарность, присущую второму разделу курса. Вот почему при подготовке этого издания редакторы позволили себе исключить несколько страниц из этого раздела, выглядящие сегодня устаревшими, что и привело к сокращению раздела до двух лекций, посвященных познавательной и эмоционально-оценочной функции искусства, а также границам художественной литературы и литературному процессу. Думается, что Виктор Максимович, будь он сегодня с нами, не обиделся бы на нас за это.

Третий раздел курса – проблемы поэтики и стилистики – занимает в лекциях центральное место. Примечательно, что поэтика и стилистика рассматриваются в курсе не только в историко-литературном и литературно-критическом аспектах, т.е. как существенные направления в исследовании различных исторически бытовавших художественных систем – классицизма, романтизма, символизма и др., а также отдельных литературных произведений, но и в плане теоретическом: в этом отношении особенно интересны частые и пространные экскурсы автора в общую и историческую поэтику. Третий раздел охватывает весьма широкий круг проблем: среди них особенно тщательно разработаны вопросы стихосложения, метрики и рифмы, поэтической семантики (учение о тропах и т.д.) и поэтического синтаксиса. Виктор Максимович обстоятельно характеризует роды и виды литературы, более кратко (быть может, слишком кратко) говорит о теории жанров и завершает этот раздел определением понятия стиля, выделяя стили индивидуальные, стили литературных направлений и то, что он называет "стилем эпохи". Разумеется, есть в этом разделе и некоторые пробелы (так, например, в поле зрения В.М.Жирмунского не попала ирония как один из тропов), и кое-какие спорные суждения и определения (например, вопросы о градации силы ударений в речи прозаической и стихотворной, о различии ритмических законов стиха и музыки, об особенностях рифмы в русском стихосложении XVIII века и некоторые другие рассуждения В.М.Жирмунского по теории стиха вызывали споры в то время, как, впрочем, нередко остаются спорными в нашей науке и до сих пор).

Завершает курс общее понятие историко-литературного процесса, в котором, при всей лаконичности изложения материала, содержатся размышления автора о соотношении общих закономерностей литературного процесса и национального своеобразия, о роли традиций и их трансформации в литературных движениях различных эпох, о проблеме взаимодействия литератур в их стадиальном развитии.

5

Одно из достоинств курса В.М.Жирмунского – пронизывающий его историзм. Ни одно из вводимых автором основных понятий не представлено в виде некой формулы, застывшей и действительной на все времена. Напротив, пафос лекций состоит прежде всего в утверждении изменчивости этих понятий, их различного объема и толкования в разных исторических условиях у разных народов. Так, рассказывая о типах стихосложения, Виктор Максимович повествует об истории формирования силлабического, тонического и силлабо-тонического стихосложений в разные эпохи у германцев, англосаксов, романских народов и в России, связывая специфику эволюции того или иного типа стиха с особенностями языка, исторического развития и художественного мышления различных народов.

Происхождение рифмы В.М.Жирмунский демонстрирует на примере русских былин. А характеризуя жанры прозы и поэзии, автор лекций не только развертывает панораму формирования этих жанров, не только характеризует специфическое истолкование их на разных этапах истории литературы, но и показывает размывание жанровых границ в новой и новейшей литературе. Подобные примеры легко приумножить, ведь, в сущности, все понятия, анализируемые в курсе, предстают здесь в исторической перспективе, в постоянной их изменчивости и эволюции.

В результате исторического подхода к материалу курс лекций Виктора Максимовича превращается как бы в компендиум истории мировой литературы. Рассматриваются основные ее этапы – от возникновения искусства в первобытном обществе и культуры античной через средневековую литературу Западной Европы, России и стран Востока, литературу европейского Ренессанса, классицизма, Просвещения, романтизма, классического реализма вплоть до различных течений второй половины XIX и начала XX века как в Европе, так и в России.

С этим историческим подходом к проблематике курса связана пронизывающая все лекции диалектика общего и особенного. В.М.Жирмунский на протяжении всего курса сосредоточивает внимание своих слушателей в равной мере и на общих закономерностях литературного процесса, и на национально-своеобразном функционировании этих закономерностей, и на индивидуальных особенностях стиля крупнейших художников слова.

Поставив перед собой подобную сложную задачу, Виктор Максимович тщательно отобрал "иллюстративный" материал для лекций. По богатству и многообразию имен, привлекаемых для анализа, это пособие не имеет себе равных среди книг, бытующих в вузовской практике. Наряду с именами широко известными и часто привлекаемыми в такого рода курсах, В.М.Жирмунский нередко обращается и к авторам "экзотическим".

Конечно, среди множества авторов, привлекаемых для анализа в курсе, есть несколько "любимых", особенно часто используемых. Это, естественно, Пушкин и Блок в русской литературе, Шекспир, Г\"ете и Байрон – в западноевропейской. И, что особенно интересно, есть в курсе, так сказать, "стержневые" тексты, к которым автор обращается из лекции в лекцию. Таково, в частности, пушкинское стихотворение "Для берегов отчизны дальной...". Подобное использование "сквозных", "стержневых" образцов имеет большое методическое значение. На их примере наглядно раскрывается многогранность литературоведческого анализа; этому анализу придается своеобразная "стереоскопичность", объемность и глубина.

Отметим в заключение еще одну особенность характеризуемого курса лекций. Этот курс – не просто свод знаний, накопленных отечественной и мировой наукой о литературе. Многие положения курса опираются на собственные исследования В.М.Жирмунским различных аспектов теории и истории литературы, поэтики и стилистики. Когда, к примеру, Виктор Максимович рассказывает о своих наблюдениях над двумя стихотворениями, которые долгое время приписывались Баратынскому, и на основании этих наблюдений отвергает авторство Баратынского (что позднее было подтверждено и принято и другими исследователями), он тем самым вовлекает слушателя и читателя в творческую лабораторию ученого. Когда он повествует о сложном характере воздействия поэзии Байрона на творчество Пушкина и его русских современников, прибегая к аргументам, содержащимся в его работе "Байрон и Пушкин", когда, наконец, он ссылается на свои труды по рифме и другим проблемам, затрагиваемым в курсе, в доказательство своей, особой точки зрения, не совпадающей с общепринятыми воззрениями на ту или иную проблему, перед читателем возникает образ не только талантливого, знающего и многоопытного учителя, но и большого ученого, своим собственным примером зовущего смело шагать нехоженными тропами в науке, относиться к ее завоеваниям уважительно, но критически. Все вместе это и определяет практическое и научное значение курса лекций Виктора Максимовича Жирмунского.

Подготавливая лекции Виктора Максимовича к печати, Вера Викторовна Жирмунская и автор этих строк хотели бы посвятить свой труд светлой памяти безвременно ушедшей из жизни верной спутницы и помощницы Виктора Максимовича – Нины Александровны Жирмунской, которая так много сделала для переиздания трудов ученого. Мы хотели бы выразить глубокую признательность и всем тем, кто способствовал появлению в свет этой книги, прежде всего ректору Санкт-Петербургского университета Людмиле Алексеевне Вербицкой, декану филологического факультета Всеволоду Дмитриевичу Андрееву сотрудникам кафедры истории зарубежных литератур (заведующая – Ирина Петровна Куприянова) и, конечно, Нине Яковлевне Дьяконовой и Аскольду Борисовичу Муратову, взявшим на себя труд рецензирования этой рукописи, а также Ефиму Григорьевичу Эткинду, который принял участие в редактировании книги на раннем этапе; его ценные советы и замечания были учтены автором этой статьи при окончательной ее доработке. В работе редакторы исходили из убеждения, что эта книга будет долгие годы служить надежным и верным помощником каждому, кто захочет постигнуть основы науки о литературе, – будь то студент-филолог или просто любознательный читатель.

Об авторе

(1891–1971)

Выдающийся отечественный филолог и литературовед, один из основоположников современной германистики. Родился в 1891 г. в Петербурге. В 1912 г. окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и был направлен в Германию, где изучал немецкую и английскую литературу и философию. В 1915  г. стал приват-доцентом Петербургского университета, с 1919 г. – профессор. В 1933 г. основал кафедру истории западноевропейских литератур, которой заведовал до 1949 г. В 1939 г. был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1966 г. – ее действительным членом.

В.М.Жирмунский – автор многих языковедческих работ по общему языкознанию, сравнительной грамматике германских языков, диалектологии, истории немецкого языка. Кроме того, он широко известен исследованиями в области истории западной и русской литературы, теории литературы, поэтики, стиховедения, фольклора и востоковедения.