Кузнецов Б.Г. Физика и экономика.
(У истоков эконофизики). Изд. стереотип.

Оглавление

Из главы 1

Трудно предположить, что физические понятия, перешагнув через границу, отделяющую физику от других областей естествознания, остановятся перед общей границей естествознания и не будут распространяться дальше. Уже началась "физикализация" логики и математики. Наметилось некоторое проникновение новых понятий, считавшихся чисто физическими, в общественные науки. Пока речь идет главным образом об аналогиях. Общественные науки всегда пользовались физическими аналогиями. Классические понятия "силы", "импульса", "равновесия" и т.д. уже очень давно получили историко-социологические и экономические эквиваленты. Для современных, весьма сложных и "неклассических" по своей природе социологических и экономических конструкций, по-видимому, потребуется новый язык неклассических физических аналогий. Можно думать, что при этом будут найдены социологические и экономические эквиваленты фундаментальных понятий современной физики.

Сложность современных экономических (а следовательно, и социологических) конструкций во многом зависит от начавшегося вместе с нашим столетием все более существенного воздействия классической, а затем и неклассической физики на производство. Но смысл понятия "физика", когда о ней говорят как о факторе экономических трансформаций, меняется: сначала такая роль по преимуществу принадлежала прикладной физике, потом – экспериментальной, а сейчас для перспективы, охватывающей конец нашего тысячелетия и начало XXI в., на такую роль претендует теоретическая физика.

Поэтому "физикализация" экономических конструкций не сводится к аналогиям, к семантическому обобщению физических терминов. Существует другая, более глубокая тенденция. В свое время выяснилось, что темные и абстрактные периоды Гегеля таят весьма радикальные преобразования жизни людей. Сейчас уже никто не сомневается, что еще более абстрактные и эзотерические формулы теории относительности и квантовой механики связаны с производственными (в этом – надежда человечества) и непроизводственными (в этом – угроза человечеству) применениями атомной и ядерной физики.

Две тенденции связаны между собой. Непосредственное внедрение физики (в отличие от первой половины столетия, не только экспериментальной, но и теоретической физики) в производство связано с поисками неклассических физических аналогий для разработки экономических проблем. Подобная разработка характеризуется сейчас тем, что иногда называют "динамичностью экономического анализа". Речь идет об анализе каждой современной ситуации в экономике с точки зрения ее эвентуальных последствий. Характеризуя такие ситуации и положение в целом мировой экономики или народного хозяйства какой-либо страны, экономисты стремятся продолжить исследуемую ситуацию, рассматривать ее как тенденцию и понять эту тенденцию с помощью прогноза, строя некоторую динамическую модель.

Эта тенденция современной экономической мысли – одно из проявлений современной общественной психологии. Вероятно, ни одно поколение так много не думало о будущем. Современное человечество находится на распутье и, в отличие от прошлого, знает об этом. Нашему времени близок образ всадника перед надписью: "Направо поедешь... налево поедешь..." Образ витязя, который пристально вглядывается в надпись, не слишком разборчивую, проступающую лишь частями, близок всем областям науки, но в особенности физике. Ведь это она привела человечество к распутью, да и надпись состоит в своей наиболее неразборчивой части из формул теоретической физики.

Теоретическая физика подвела человечество к очень трудным, общим и кардинальным проблемам и указала пути их экспериментального решения. Сейчас можно с весьма большой уверенностью ждать от проектируемых ускорителей порядка 200–1000 млрд. электронвольт экспериментального решения самых коренных вопросов бытия. Но эти вопросы еще не сформулированы и их четкая формулировка требует от науки большого интеллектуального напряжения. Такое напряжение не может не сказаться на общем интеллектуальном потенциале человечества. Каждое крупное интеллектуальное напряжение, принесшее науке самую сложную концепцию, доступную сначала лишь нескольким мыслителям, усиливает позиции разума в общественной психологии. Разума – значит и добра: интеллектуальный уровень человечества в последнем счете, для больших исторических периодов, связан с его моральным уровнем.

Поэтому, возвращаясь к образу витязя на распутье, мы можем утверждать, что физические формулы помещены на той стороне надписи, которая указывает путь к социальной гармонии. Отдельные достижения физики могут оказаться на другой стороне, они могут стать орудием разрушения, дисгармонии, хаоса. Демон иррационализма и авторитарности может воспользоваться достижениями рационалистической мысли и ее наиболее важного сейчас направления – теоретической и экспериментальной физики. Но общий рационалистический дух физики несовместим с каким бы то ни было иррационализмом.

Однако общий рационалистический дух сейчас уже неотделим от частных достижений. С этим связаны обоснованные надежды науки. Сейчас физическое мышление испытывает явный поворот к интегральному охвату картины мира. Самые конкретные, тесно связанные с экспериментом проблемы оказываются неразрешимыми без ответа на самые общие вопросы о природе пространства, времени, движения, о различии между бытием и небытием, об отличии заполненного пространства от пустого, о причине различия между типами элементарных частиц, вопросы, неразрешимые без соединения в одной теории проблем структуры, происхождения, поведения Метагалактики с проблемой процессов в пространственно-временных ячейках порядка 10^–13 см и 10^–24 сек. Здесь, в этих интегральных проблемах бытия – царство Фауста, вечного символа неустанных поисков космической и моральной гармонии, и здесь нечего делать прагматическому гётевскому Вагнеру ("...сокровищ ищет он рукою жадной и рад, когда червей находит дождевых").

Интегральный характер наиболее острых проблем современной физики означает несовместимость их решения с каким бы то ни было прагматизмом. Каковы же практические результаты разработки наиболее общих и фундаментальных проблем бытия?

Здесь мне хотелось бы обратиться к некоторым воспоминаниям (в вводных главах подобные личные экскурсы считаются допустимыми). В 20–30-е годы в СССР происходил процесс организованного и планомерного практического освоения результатов классической физики – прежде всего классической электродинамики и классической термодинамики. В 30-е годы я участвовал в составлении перспективных планов электрификации, которая и была освоением результатов классической физики в интересах производства. Потом в 40-е и в 50-е годы меня интересовали физические вопросы как таковые, я много думал о том, куда идет физика, и гораздо меньше – о связи этого вопроса с вопросом о судьбах цивилизации, о том, куда прогресс физики ведет человечество.

В эти годы физика быстро переходила ко все более фундаментальным проблемам. Появились релятивистские квантовые концепции – попытки создания единой картины мира, которая соответствовала бы и теории относительности и квантовой механике. Все большее значение приобретало понятие трансмутации элементарных частиц – превращения частицы одного типа в частицу другого типа. Напрашивалась мысль о некоторой гипотетической схеме, которая, может быть, была бы далека от физической реальности, от действительной структуры физического мира, но все же могла бы иллюстрировать действительные тенденции науки. Мы остановимся позже на значении подобных прогнозов для теоретической физики середины столетия. Сейчас хочется вспомнить только, что физические прогнозы, гипотетические, неоднозначные, не получившие экспериментально проверяемой формы модели общей теории, к которой идет современная физика, позволили по-новому взглянуть на прошлое и на будущее.

В частности, на прошлое и будущее реализации физических идей и открытий. Попытки построения единой теории элементарных частиц дали не так уж много достоверных результатов. В части позитивных физических концепций – совсем немного. В части характеристики тенденций – больше. В этой части они привели к почти неоспоримому заключению о радикальном характере того переворота в представлениях о пространстве, времени, движении и веществе, без которого новая единая теория не может быть построена. Этот переворот будет изменением стиля физического мышления – так Паули и Борн назвали сравнительно устойчивые особенности физических теорий, медленно изменяющиеся, характерные для очень больших периодов, определяющие или по крайней мере ограничивающие возможные прогнозы дальнейшего развития физики.

Таким изменением стиля физического мышления было в начале столетия возникновение релятивистской и квантовой физики, а в свое время – возникновение классической электродинамики. Здесь и перед физиком, и перед экономистом появляется один крайне существенный вопрос.

Это вопрос об экономическом эффекте изменения стиля физического мышления. Не изменения констант, экспериментальных схем, физических теорий – они изменяются часто, а во второй половине нашего столетия практически непрерывно. Речь идет об изменении стиля физического мышления, об изменении фундаментальных идей, казавшихся незыблемыми.

Они казались таковыми в прошлом, в далекие классические "викторианские" времена. В нашем столетии они уже не считались незыблемыми. Но сейчас впервые в истории науки мы прогнозируем изменение стиля физического мышления, мы выясняем его экспериментальные условия (они известны довольно точно) и задумываемся о его экономических результатах.

В этом последнем пункте анализа довольно естественной кажется мысль о воздействии фундаментальных исследований, изменяющих стиль научного мышления, на возрастание ускорения прогресса. Пусть уровень экономического и технического развития измеряется некоторой величиной (позже речь будет идти о том, какая именно величина может сыграть такую роль). Скорость изменения этой величины, этого уровня, зависит от проектно-конструкторских работ. Ее ускорение – от научных исследований в обычном смысле, от исследовании, открывающих новые пути проектно-конструкторских изысканий. Но существуют фундаментальные проблемы, исследование которых, меняя стиль научного мышления, открывает новые пути и придает новые темпы научным исследованиям обычного типа. От разработки фундаментальных проблем зависит скорость ускорения – третья производная – упомянутой, пока не расшифрованной величины, измеряющей уровень экономического и технического развития.

С этой точки зрения электрификация народного хозяйства СССР в 20-е – 40-е годы воздействовала по преимуществу на темпы технического прогресса – она исходила из более или менее стационарных научных представлений, и план ГОЭЛРО намечал последовательное воплощение идеальных физических циклов и схем в новые конструкции, новые технологические рецепты, новые пути энергоснабжения, новый силовой аппарат производства.

Реализация фундаментальных исследований и открытий будет исходить из нестационарных, меняющихся физических циклов и схем. Тем не менее аналогия между научными основами прогнозов ГОЭЛРО (классическая физика) и научными основами современных прогнозов на конец нашего тысячелетия и на начало XXI в. (неклассическая физика) имеет определенную эвристическую ценность.

Поэтому мне хотелось восстановить в памяти некоторые эпизоды, научные и литературные начинания, оценки, беседы, выступления 30-х годов, характеризующие основы перспективного планирования электрификации, указывающие на роль классической физики в этих основах.

Об авторе

Известный отечественный историк естествознания, специалист в области методологии и философии науки. Окончил аспирантуру Института экономики Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. Работал в Институте истории науки и техники, в Комиссии по истории естествознания АН СССР. В 1937 г. защитил докторскую диссертацию. С 1944 г. занимал пост заместителя директора Института истории естествознания и техники АН СССР.

Б.Г.Кузнецов – автор многих книг по истории, методологии и философии науки, получивших широкое признание читателей. Большую популярность имели его трилогия о развитии физической картины мира в XVII–XX вв., одно из лучших в мировой литературе жизнеописаний Альберта Эйнштейна, книги о жизни и научной деятельности Исаака Ньютона, Галилео Галилея, Джордано Бруно, а также многие другие работы о становлении современной научной картины мира.