URSS.ru Магазин научной книги
Обложка Беньямин В. Центральный парк. Пер. с нем Обложка Беньямин В. Центральный парк. Пер. с нем
Id: 197531
Предварительный заказ!  699 р.

Центральный парк.
Пер. с нем

2015. 128 с.
Серия: VARIA
  • Мягкая обложка

Аннотация

В конце 1920-х гг. Беньямин задумал монументальную работу, посвящённую Парижу XIX в., работу о пассажах. Понять эту эпоху помогает фигура Шарля Бодлера, предтечи скорых социальных потрясений. Работа о Бодлере по первоначальному плану так и не была закончена. Среди многочисленных набросков к ней в архиве Беньямина сохранились заметки, объединённые автором под названием «Центральный парк», полный текст которых и воспроизводит впервые... (Подробнее)


Содержание
top

В. Беньямин. Центральный парк

Примечания

Указатель имён

Список иллюстраций


Фрагменты работы
top

<5>

Есть две легенды о Бодлере. Первую, согласно которой он есть изверг рода человеческого и гроза буржуазии, распространил он сам. Вторая родилась после его смерти, и на ней основана его слава. В ней он предстает мучеником. Этот фальшивый теологический нимб необходимо до конца разрушить. Для его нимба — формула Монье.

Можно сказать, что счастье пробирало его насквозь; про несчастье такого не скажешь. В естественном состоянии несчастье в нас не проникает.

Spleen — это ощущение перманентной катастрофы.

Ход истории, каким он отражается в катастрофическом сознании, занимает мыслящего человека не более, чем калейдоскоп в детских руках, в котором при каждом вращении прежний порядок осыпается, чтобы образовать новый. Этот образ вполне правомерен. Представления властей предержащих всегда были тем зеркалом, с помощью которого претворялся в жизнь образ того или иного «порядка». Калейдоскоп следует непременно разбить.

Могила как темный чулан, в котором Эрос и Секс улаживают свой застарелый спор.

У Бодлера звезды являют собой мистифицированный образ товара. Они суть самоповторение, воплощенное в огромных массах.

Обесценивание мира вещей в аллегории не поспевает за обесцениванием товара в самом мире вещей.

<15>

Прервать мировой ход вещей — такова сокровенная воля Бодлера. Воля Иисуса Навина. Не в полной мере пророческая, ибо он не помышлял о возвращении вспять. Отсюда его грубый напор, нетерпение и гнев и отсюда же — его непрекращающиеся попытки или поразить мир в самое сердце, или убаюкать его. Именно это желание заставляет его аккомпанементом подбадривать смерть в ее деяниях.

Следует признать, что темы, образующие сердцевину бодлеровской поэзии, недоступны для планомерных и целенаправленных усилий, ибо все эти радикально новые темы — будь то город или людская масса — даже не мыслились им в качестве таковых. Это не они составляют мелодию, которую он замыслил, а скорее — сатанизм, сплин, извращенная эротика. Подлинные темы Fleurs du mal следует искать в самых неприметных местах. Вот они-то, если продолжить образ, и суть те прежде не тронутые струны диковинных инструментов, на которых Бодлер наигрывает свои фантазии.

<42>

«Цветы зла» как арсенал; некоторые из своих стихотворений Бодлер написал, чтобы разрушить другие стихи, написанные до него. Так можно расширить известное размышление Валери.

Чрезвычайно важно — и это тоже нужно сказать в продолжение заметки Валери, — что Бодлер столкнулся с конкурентными отношениями в сфере поэтического производства. Конечно, личное соперничество между поэтами существует с незапамятных времен. Но здесь идет речь о переносе соперничества в сферу конкуренции на открытом рынке. На рынке никто не борется за благосклонность князя. В этом смысле, однако, подлинным открытием Бодлера было то, что он противостоял индивидам. Разложение поэтических школ и «стилей» — это продолжение открытого рынка, который поэту открывается в качестве публики. Публика как таковая впервые вошла в поле зрения именно у Бодлера — и это предпосылка того, что он уже не пал жертвой иллюзорной видимости [Schein] поэтических школ. И обратно: поскольку «школы» представлялись его взгляду как чисто поверхностные образования, публика виделась ему как более надежная реальность.