|
Оглавление
Из Главы I. Принципы диахронических исследований
"Лингвистическое время" и принцип историзма 1. Принцип историзма, лежащий в основании диахронической лингвистики, включает в себя понятие времени. Специфика принципа историзма в языкознании и, собственно, предмет задачи и методы диахронической лингвистики не могут быть осознаны и сформулированы вне представления о сущности категорий времени вообще и лингвистического времени в частности. Процесс осознания категории времени охватывает всю историю человечества. В глубокой древности, как это ни странно, не осознавалось астрономическое время, хотя древнейший человек, естественно, наблюдал восход и заход Солнца, фазы Луны и т.п. Это был некий синкретизм астрономического, народнохозяйственного, общественного и личного времени. Астрономическое время было вплетено в смену сельскохозяйственных работ. Остатки такого синкретизма до сих пор отражаются в календаре многих народов: травень, серпень, жовтень у украинцев означают 'май', 'август', 'октябрь'. Языки выработали различные способы лингвистического (лексического, фразеологического, морфологического) отражения такого синкретического, включающего и астрономическое, представления о времени: ср. рус. сейчас, потом, сегодня, вчера, завтра и т.п. Не было личного времени. Изобретенные в 1360 г. карманные часы стали популярны лишь спустя два-три столетия. Было достаточно удара колокола на церковной колокольне или боя курантов на ратуше. Время принадлежало всем, было общественным. Ренессансный индивидуализм распространился и на время. Зарождение капитализма с его особым промышленным циклом, не связанным непосредственно с астрономическо-сельскохозяйственным циклом, стимулировало дискредитацию синкретизма времени. Категория времени нуждалась в научном осмыслении. И.Ньютон выдвинул концепцию "истинного времени": "Абсолютное, истинное, математическое время само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью" [Ньютон, 1915, 30]. Это – субстанциональная концепция времени. В противовес ей складывалась реляционная концепция. Идея относительности времени шла от общественных наук. Становилось все более ясным, что социальные катаклизмы в период перехода от феодализма к капитализму способны замедлять или ускорять общественное развитие: "революции – локомотивы истории". Интенсивное развитие всех сфер общественной жизни обусловило появление понятия "общественный прогресс" и идеи ускорения исторического процесса как изменения временных характеристик. Все больше и больше осознавалось, что единицы времени исторического развития соотносимы не с абсолютным хронологическим масштабом, а с определенными сдвигами в способе производства, с изменениями содержания социальных процессов. Зарождается понятие исторического времени. В качестве единиц отсчета выступают формация, эпоха, фаза формации и т.д. [Барг, 1984]. Если на ранних этапах человеческая история зависит от ритмики природы, от астрономического времени, то по мере развития человеческой жизнедеятельности возрастает роль ритмов и темпов социальных процессов, социального времени. Свойства последнего изменяются с развитием общества, идет процесс ускорения, "увеличения" темпов исторического развития, "сжатие" социально-исторического времени как величины относительной. Еще И.Кант поставил задачу введения категории времени в теорию познания. Вершиной реляционной концепции времени была теория А.Эйнштейна. Суть ее заключается в том, что явления и процессы она рассматривает как систему, формирующую свои пространственно-временные отношения и детерминацию их характеристики. "Чтобы придать понятию времени физический смысл, – писал А.Эйнштейн, – нужны какие-то процессы, которые дали бы возможность установить связь между различными точками пространства" [Эйнштейн, 1966, 24]. Любой объект реальной действительности представляет собой систему взаимосвязанных элементов, детерминирующую временные характеристики, и имеет, таким образом, свое собственное время. Именно этим и отличается реляционная концепция времени от субстанциональной концепции И.Ньютона, постулирующей независимость абсолютного времени от материальных объектов и их взаимодействия. Современное научное мышление характеризуется глубоким осознанием принципа всеобщей взаимосвязи явлений, системного устройства объектов исследования, перенесением внимания исследователя с субстанции на структуру, на отношения материальных сущностей. С этим связано и пристальное внимание к реляционной концепции времени, формирование современного научного темпоризма. Во многих науках остро ставятся методологические проблемы времени. Все больше осознается, что каждый объект, каждая система имеет свое специфическое время. Выясняется, что существует не только особое астрономическое время, но и время специфически физическое. И химическое, и биологическое, и геологическое, и социальное, и психологическое, Ставится вопрос и об особом художественном времени. Каждая научная дисциплина пытается определить специфику времени своего объекта. От анализа переходят к синтезу, обобщению достижений отдельных наук. Более 20 лет назад, в 1966 г., создано Международное общество по комплексному изучению времени. Регулярно с 1969 г. созываются международные конференции по проблемам времени, издаются их труды (The Study of Time I B 1972; II. Heidelberg, 1975; III. N.Y., 1978, etc.). Инициатором международного сотрудничества в области исследования проблем темпоральности является Дж.Фрейзер. В своих фундаментальных трудах [Fraser, 1975; 1982] он развивает концепцию эволюционирующей сущности времени, зависящей от организации и форм движения материи. Фрейзер предложил различать эотемпоральность (космические тела), биотемпоральность (живые организмы), ноотемпоральность (человек), социотемпоральность (человеческое общество) и др. Весьма продуктивно развивал концепцию относительного (реляционного) времени В.А.Вернадский. Он ввел понятия биологического (жизненного), геологического и исторического, а также библейского времени (6–7 тыс. лет). По мнению Вернадского, ""секунда" человеческого времени много больше декамириады (100 000 лет) исторического времени, ибо в литосфере большинство атомов неподвижно... в течение десятков тысяч декамириад" [Вернадский, 1975, 17–20]. 2. В разработке общих проблем темпоральности активное участие принимают ученые самых различных специальностей: биологи и социологи, психологи и философы, физики и химики, архитекторы, литературоведы. Все больше во все отрасли знания проникают принципы историзма, развития и осознается теснейшая связь концепций развития с концепциями времени. К сожалению, лингвистика, с ее огромным опытом изучения языкового развития и лингвистического времени, пока стоит в стороне от общенаучного интереса к современным проблемам темпоральности. А между тем языковед искони буквально "купается" в своей, лингвистической, темпоральности. Почти два тысячелетия существует в практике преподавания проблема consecutio temporum, согласования грамматических времен. В настоящее время тысячи специалистов при помощи точнейших приборов измеряют длительность произнесения звуков, слогов, слов. Интенсивно исследуются конкретные способы отражения и выражения астрономического времени в данном конкретном языке. Еще в глубокой древности встали проблемы различий между языками, происхождения и развития языка письменности и т.п. Однако еще очень мало специальных работ по современным проблемам лингвистической темпоральности. Пожалуй, можно назвать лишь две небольшие статьи, в которых ставятся общие проблемы лингвистического времени. В статье о лингвистическом аспекте категории времени Т.И.Дешериева вводит понятие лингвистического времени, которое включает в себя морфологическое и синтаксическое время [Дешериева, 1975]. Морфологическое время, с ее точки зрения, это совокупность способов выражения морфологическими средствами данного языка сущности физического и философского времени. Лингвистический аспект времени подчинен физическому и философскому. Само лингвистическое время имеет синхронный и диалектный аспекты. В последний входят проблемы и понятия абсолютной и относительной хронологии, временной "цезуры" отделяющей одно состояние языка от другого, один родственный язык или диалект от другого и т.п. Приблизительно тогда же была опубликована статья М.М.Маковского о лингвистическом времени [Маковский, 1976], Он предложил разграничивать два аспекта лингвистической темпоральности: 1) время в языке и 2) язык во времени, т.е. исследование способов передачи временного содержания, с одной стороны, и изучение истории языка, языковой эволюции – с другой. В этих статьях язык рассматривается как уникальная система, обладающая свойствами отражения астрономического времени, а само время – как внешний фактор по отношению к языку. Задача состоит в том, чтобы вскрыть сущность лингвистического времени как фактора внутреннего [Домбровский, 1978]. Парадокс лингвистической темпоральности заключается в том, что именно лингвистика открыла эпоху системно-структурных исследований для многих наук, став pilot science [Журавлев, 1986, 5]. Здесь много раньше, чем в других науках, поставлены проблемы структурной диахронии, комплексной интерпретации динамических процессов структурных преобразований, причины и цели эволюции. В других науках именно диахронический структурализм дал наиболее ощутимые результаты. В лингвистике же господствует структурализм синхронический. Синхроническая концепция упорно вытесняет исторический подход к явлениям языка. Широкое распространение в историческом языкознании получил так называемый анализ по синхронным срезам (см. ниже), остающийся в рамках синхронического языкознания, Фактор времени, представленный в виде многовременности, полихронии, фактически исключен. А между тем системой называется такая организация, все составляющие элементы которой объединяются общей пространственно-временной структурой [Ахундов, 1982]. Следует вспомнить, что более столетия назад младограмматики ввели категорию времени в понятие фонетического закона – намного раньше, чем в других науках, формулировавших свои фундаментальные законы. Вот формула фонетического закона младограмматиков: L{(a > b)/P}T. Звук а регулярно переходит в звук b в строго определенных позициях Р в данном языке L на данном этапе его развития Т.Современная лингвистика трактует фонетический закон младограмматиков как закон функционирования определенной звуковой единицы в пространственно- (параметры Р, L) временной (параметр Т) системе [Журавлев, 1986]. Введение фактора времени, причем своего, собственного, характеризующего периоды действия данного закона в данной языковой системе, – открытие общенаучного значения. Дело в том, что лишь в наши дни фактор времени проник в физику, химию, астрономию – не без связи с развитием релятивной концепции времени, восходящей к А.Эйнштейну. К середине XIX в. лингвистами была осознана специфичность грамматической категории времени для данного языка на данном этапе его развития. До этого господствовала универсальная категория грамматического времени, заимствованная из грамматик классических языков. Так, еще в 1855 г. К.С.Аксаков, рассуждая "О русских глаголах", писал: "Если мы вздумаем искать времен, известных из иностранных грамматик, – мы останемся неудовлетворенными... прошедшего времени в нашем языке нет вовсе". И в самом деле, функцию прош. времени глагола выполняют в современном языке отглагольные прилагательные, ср.: (по)спел и спелый, (по)спеть – спеть, (со)зрел – зрелый – зреть, созреть. Форм прош. времени действительно у нас нет, Иное дело древнерусский или старославянский, знавшие по нескольку форм прош. времени (аорист, имперфект, перфект, плюсквамперфект) (цит. по: [Виноградов, 1972, 427–428]). В физике тогда господствовало ньютоновское учение об общем "истинном времени". Лингвисты раньше физиков осознали принцип относительности грамматического времени, сформулировав еще в античных грамматиках положение, что грамматическое время "покоится на отношении действия к говорящему" [Curtius, 1873] и вообще "основывается на временном отношении какого-либо события к определенному временному моменту" [Пауль, 1960, 327]. На этом же основывается и приведение временных форм придаточного предложения в соответствие с формами главного, т.е. consecutio temporum. Существует вполне вероятное предположение, что своеобразным первотолчком к созданию теории относительности послужило ежедневное общение юного Эйнштейна с "прозорливым лингвистом" К.Винтелером, в семье которого он воспитывался в школьные годы. Винтелер, в частности, выдвинул принцип "конфигурационной относительности, согласно которому звуки языка могут быть оценены лишь в их отношениях с другими звуками данного языка" [Якобсон, 1985, 309]. Структура грамматического времени данного языка детерминируется соответствующим инвентарем грамматических форм. Так, например, существует двучленная оппозиция грамматического времени. В китайском и японском прош. время противопоставлено непрошедшему. В нивхском буд. время противопоставлено небудущему (настоящее-прошедшее). В современном русском представлена трехчленная оппозиция "прошедшее – настоящее – будущее". Однако поздний праславянский, пожалуй, характеризовался двучленной оппозицией "прошедшее – непрошедшее." В праславянском не сохранились формы будущего, восходящие к праиндоевропейскому состоянию. Современные формы буд. времени в славянских языках образовались относительно самостоятельно в истории отдельных языков. Категория времени изменчива, меняется от языка к языку, эволюционирует в истории данной развивающейся системы. Эта банальная для лингвистов XIX–XX вв. истина для представителей многих "престижных" наук – новейшее открытие наших дней. Действительно, только теперь, в противовес тенденции "растаскивания" времени по отдельным объектам, у теоретиков темпоризма, философов и биологов появилась идея синтеза времени: в иерархически организованных сложных системах происходит, по их мнению, "согласование времен", consecutio temporum [Radii, 1984, 150–152]. 3. Итак, что же такое время вообще и лингвистическое в частности? Выше говорилось, что по мере накопления знаний шел процесс "освобождения от физических шор". Лингвистическое время не находится в непосредственной зависимости от движения планет. Время – всеобщая форма последовательной смены явлений, событий и предметов, фаз и ступеней, тенденций, процессов и состояний данного объекта, данной системы. Фактор времени вводится в ту или иную отрасль знания, когда возникает необходимость раскрыть процесс превращения, изменения. Еще совсем недавно и физика, и химия изучали лишь связь начального и конечного состояний. Все, что происходит между этими состояниями, оставалось вне поля зрения (ср. лингвистический анализ по синхронным срезам). Лингвистика уже в середине XIX в. поставила во главу угла и сделала чуть ли не единственной своей задачей исследование изменений, истории языка. Более столетия назад Г.Курциус писал, что история есть ничто без хронологии и без вытекающей из нее периодизации. Без хронологии история языка остается аггломератом отдельных фактов, а сами эти факты не будут достоверными [Curtius, 1876]. В формуле фонетического закона как нигде лучше отражена пространственно-временная связь явлений реальной действительности. За символами Р и L скрывается различие места и положения, необходимость различать которые осознается в других науках лишь в наши дни. Фактор исторического времени оказался в центре внимания лингвистов Европы. На материале индоевропейских языков складывался сравнительно-исторический метод, в качестве центральной задачи которого выдвигалась реконструкция праязыка. Правда, реконструируемый праязык имел вневременной характер и представлял собой своего рода склад реконструируемых праформ-архетипов. Категория исторического времени подключалась в процедуре реконструкции развития, превращения праформы в соответствующую форму, исторически засвидетельствованную в памятниках письменности, или живую форму современного языка либо диалекта. Хронологизация, установление временного порядка последовательности изменений, производилась путем координации с астрономическим календарем. Так устанавливалась абсолютная хронология лингвистических процессов и явлений. С общенаучной точки зрения такой способ хронологизации был и остается в рамках субстанциональной концепции абсолютного времени Ньютона. Еще в последней четверти прошлого века в компаративистике был разработан метод относительной хронологии, основанный на постулате непреложности фонетических законов. Процедура установления относительной хронологии основывается на сопоставлении двух фонетических законов с целью выявления причинно-следственных отношений и временного порядка, хронологической иерархии. Так, сопоставляя фонетический закон первой славянской палатализации Об авторе
Родился в 1922 г. Известный российский языковед, профессор общего и славянского языкознания, доктор филологических наук (с 1965 г.), член-корреспондент Международной славянской академии. Специалист по фонологии и компаративистике, истории славянских языков, истории языкознания, социолингвистике и лингводидактике. В разное время являлся членом международных комиссий по фонологии, славянской социолингвистике, истории народов Центральной и Восточной Европы, иностранным членом Болгарского филологического общества, членом экспертного совета по дополнительному образованию при Министерстве образования РФ, а также членом научных советов по русскому языку и развитию образования в России при РАН. Организатор и участник многих международных конференций и объединений. Автор около 500 научных работ, изданных на русском, сербском, белорусском, украинском, литовском, польском, немецком, японском и других языках. Из книг В.К.Журавлева наиболее известны "Внешние и внутренние факторы языковой эволюции", "Диахроническая фонология", "Диахроническая морфология", "Язык – языкознание – языковеды", "Русский язык и русский характер". |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||