Показать ещё...
1 Что такое "перекресток позиций"? Это множество позиций относительно проблемы техногенной цивилизации и положения науки в ней, выраженное на двух круглых столах, посвященных этой проблематике. Вот как их появление описывается в предисловии к брошюре "Судьбы естествознания: современные дискуссии", в которой изложена часть этих позиций. "Сначала состоялся круглый стол "Перспективы научной рациональности в XXI в"., организованный ответственным редактором приложения "НГ – наука" А.Г.Вагановым ("Независимая газета", N12, 16 февраля 2000), на котором состоялось обсуждение судьбы науки в современном мире. На нем были представлены главным образом критики науки. Затем был круглый стол, организованный клубом "Свободное слово" (29.03.2000 г.), функционирующий при Институте философии РАН под руководством В.И.Толстых, на котором были представлены уже не только критики науки, но и критики критиков. Материал этих дискуссий и лег в основание брошюры. Естественно, дискуссии отнюдь нельзя считать исчерпанными. Никакого единства и консенсуса выработано, увы, не было. Основные вопросы, скорее, только поставлены. Они нуждаются в дальнейшем обсуждении" [96, с.4]. Эта брошюра стала моим отправным пунктом для анализа проблематики, связанной с вызовом техногенной цивилизации и множеством ответов на него. Получилось так, что на протяжении достаточно долгого времени я писал статьи с анализом позиций отдельных участников этой дискуссии и коллективных позиций, проводя промежуточные систематизации. Эти статьи и стали материалом для данной книги. Соответственно двум круглым столам я разделил все позиции на два фронта, которые условно назвал: критики естествознания и защитники естествознания. Я употребил понятие "естествознание", а не "наука", потому что "естествознание" является тем пределом "науки", к которому часто апеллируют и критики и защитники. Тем более, что сама брошюра так и названа: "Судьбы естествознания: современные дискуссии". На протяжении всей книги я так и буду называть представителей этих двух лагерей: критики естествознания и защитники естествознания. Позиции критиков даны в виде цитат из круглого стола в "НГ". Из живой дискуссии я попытался для каждого участника скомпоновать множество цитат, выражающих его позицию. Позиции защитников даны в виде цитат из указанной брошюры. Оттуда же взяты цитаты для ответов некоторых критиков защитникам. Вызов техногенности является общим для всех, кто находится на этом перекрестке позиций. Но фронт критиков естествознания является еще и дополнительным вызовом для защитников. В целом позиция фронта критиков видна из подзаголовка их круглого стола: "Будет ли в следующем столетии положен конец диктату естествознания?" Техногенная цивилизация является источником множества глобальных кризисов (например, экологического). Причина этого в том, что в техногенной цивилизации существует диктат фундаментальных наук, естествознания, что выражается в господстве так называемого технократического дискурса. Технократический дискурс представляет собой идеологически поставленную власть научной (естественнонаучной) рациональности. Он задает глобальный формат мышления о мире и человеке и формат формирования мира и человека. Идеологическая постановка такого формата является выражением модернистского новоевропейского проекта вообще, направленного в первую очередь на покорение природы, а затем направленного на покорение самого человека. Технократический дискурс поддерживает сам себя, образуя замкнутую на себя, "тоталитарную" реальность. Человек должен вырваться из этой замкнутой реальности. Для этого нужно в первую очередь произвести революцию в умах, так как именно в них родился технократический дискурс. Нужно раскрыть технократический дискурс как проект, нужно противопоставить ему и цивилизации, на нем основанной, проекты других типов и цивилизацию другого типа. Под ударом этой критики оказались: наука в целом (научная рациональность), естествознания (особенно фундаментальное), фундаментальная наука вообще, техницизм, основанный на естествознании и фундаментальных науках вообще. Круглый стол в ИФ РАН стал ответом на этот вызов. В той или иной мере он встал на защиту научной рациональности в целом, фундаментальных наук вообще и естествознания в частности. Самая радикальная позиция в этом вопросе с их стороны выразилась в убежденности, что наука праведна, что ей не в чем раскаиваться ни перед собой, ни перед социумом. Наука с их точки зрения – это воля к истине. Она не занимается жизнестроительством, поэтому она не причастна ко всему тому, что делается с жизнью через технику (хотя бы и на фундаменте науки). Жизнестроительство (вместе с техникой) находится в ведении воли к власти. А воля к власти находится по ту сторону науки. Эта крайняя позиция делает предельно очевидным парадоксальность способа существования ученых в современном мире. Парадоксальность состоит в том, что ученые стремятся отстраниться от жизнестроительства и техники, хотя по сути своего намерения наука не может не порождать техники и жизнестроительства. Особенно тогда, когда намерение науки объективируется в том, что сейчас называют техногенной цивилизацией. Вначале объектом моего критического анализа был преимущественно фронт защитников естествознания, но потом я увидел границы и противоположного фронта. 2 Самым первым, на что меня натолкнуло чтение брошюры "Судьбы естествознания", были размышления о судьбе ученого. Можно сказать, что судьба ученого является центральной и сквозной темой всей моей книги. Только ученого не в узком, а в широком смысле слова. Ученого как способа существования. Все мы, кто сейчас живет в техногенной цивилизации, являемся учеными, так как все мы, в той или иной мере, живем в границах ее стратегии. А наука является одним из наиболее ярких выражений этой стратегии и одним из наиболее ярких ее символов. Живя в такой цивилизации человек не может не быть в той или иной мере ученым. Ученый в узком смысле слова только наиболее контрастно и ярко демонстрирует этот способ существования. Итак, размышление о судьбе ученого – это размышления о судьбе человека техногенного мира вообще, о его способе существования. А судьба это способа существования выглядит драматично и парадоксально. Один из наиболее острых и провокационных вопросов, поставленных на круглом столе в "НГ", был вопрос: нужна ли России фундаментальная наука? Это страшный вопрос для ученых, особенно для российских. Они не готовы к этому вопросу. Современные ученые – те, кто занимается сейчас фундаментальной наукой, – зависимы от социума в гораздо большей степени, чем это было раньше. Если раньше наука была одновременно и преимущественно фундаментальной и элитарной, то сейчас она преимущественно прикладная и эгалитарная. Это связано с тем, что наука и социум вплелись друг в друга, создав единое социально-когнитивную систему под названием "техногенная цивилизация". В этой системе наука в узком смысле слова (высокая, фундаментальная наука) необратимо стала частью этой системы, стала необратима зависимой от ее фундаментальных инфраструктур. Когнитивный горизонт науки определяется горизонтом тех практик, через которые наука может иметь доступ к познаваемой реальности. Став частью техногенной цивилизации, наука необратимо связало свой когнитивный горизонт с горизонтом ее практик. Наука стала функцией техногенной цивилизации. Так вот, современные ученые оказались в следующей ситуации. Функция получения знания оказалась их способом существования. При этом они положились на устойчивость цивилизации, как библейский Иов положился на Бога. Ученые, как и Иов, полагали, что Бог не может позволить уничтожать своих праведников. И так же как Иов, они серьезно ошиблись в этом. Россия оказалась в ужасном кризисе. Этот кризис не мог не коснуться и положения науки, особенно фундаментальной. Кризис предельно прагматизирует все, чего он касается. Так и возник вопрос: нужна ли России фундаментальная наука? Российские ученые оказались не готовы к этому вопросу так же, как Иов оказался не готов быть уничтожаемым с Божьего позволения. Так же как Иов, ученые хотят вызвать своего бога на суд. Для ученых ясно: вопрос "нужна ли России фундаментальная наука?" – это глупость. Но что означает сама ясность? Может быть не более чем замкнутость ученых в границах своего корпоративного самосознания? Вместо того чтобы заметить парадоксальность ситуации, ученые хотят остаться только учеными, несмотря на явные признаки того, что это губительно как для самих ученых, так и для социума, которому они предоставляют принципы и поле деятельности. Для социума это опасно тем, что наука, научный способ организации жизни, объективированный в техногенной цивилизации, постоянно увеличивает объемы человеческой свободы в индивидуальном и коллективном отношении. Свободы предельно объективированной, соизмеренной с материально-объективными порядками бытия. Эта свобода поставляется как то, что по определению стоит по ту сторону добра и зла. В определенном смысле это можно назвать "научным освобождением мира". Такое освобождение катастрофически увеличивается степень риска жизнестроительства. Конечно, ученые (и не только ученые) параллельно с этим ведут борьбу за "этическое использование науки". Но "научное освобождение мира" по своим масштабам далеко превосходит усилия, направленные на этическое связывание поставляемой свободы. Это должно наводить на мысль, что наука сама представляет собой определенную стратегию этики. В таком случае противостояние "научного освобождения мира" и "этического использования науки" представляет собой просто борьбу двух стратегий жизнестроительства. Исследование данного направления проблематики является одним из содержаний данной книги. К самим же ученым следует обратить такие вопросы. Достаточно ли хорошо ученые осознают свои жизненные намерения? Точно ли они знают, чего хотят от этой жизни? Если судить по позиции "мы не воля к власти, а воля к истине", то нужно задать ученым вопрос: что означает это желание превращать стояние по ту сторону власти, жизнестроительства в способ существования? Может быть это желание нирваны, реализуемое теми способами, которые предоставляет безрелигиозное научное мировоззрение? Ученый выглядит как существо, обреченное на трансцендентальность: он вечно уходит от мира, но мир следует за ним по его же следам. Мир догоняет ученого, кусает его за пятки, задает ему "глупые вопросы" о его нужности для этого мира. Ученые, не в силах постигнуть парадоксальность своего способа существования, занимают позицию Иова и спрашивают: как Бог может позволять уничтожать своих праведников? Парадоксальность жизненной позиции ученого можно выразить так: жить в этом мире и искать освобождения от этого мира через этот мир. Такой парадоксальности нет для религиозного человека. Он живет в этом мире, но ищет освобождения от этого мира не через этот мир. Такой парадоксальности нет и для земного человека, не являющегося ученым. Он вообще не ищет освобождения от этого мира. Конфигурация описанной парадоксальности описывает специфику именно ученого как способа существования. Ученый ищет "объективной истины", истины по ту сторону мнений, по ту сторону бобра и зла – и в этом смысле он ищет истины, освобождающей его от земной реальности, реальности в которой и существуют мнения, добро и зло. Но ищет он этой истины не за пределами земной реальности, а в той же самой земной реальности (а этому его принуждает принцип позитивности). 3 Оборотной стороной всей этой проблематики является антропология техногенной цивилизации, т.е. исследование тех жизненных задач, которые лежат в основе этой цивилизации, и которые техногенная цивилизация решает. Здесь я хочу обратить внимание на принципиальный момент. Я предлагаю разговор именно об антропологии техногенной цивилизации, а не об антропологии науки и техники, так как современная наука и техника, с точки зрения моей позиции, являются только способами решения задач, поставленный новоевропейской культурой и не имеют автономной реальности. Именно с этой позиции я провожу критику фронта защитников естествознания. Если совсем кратко ответить на вопрос "в чем состоит жизненная задача новоевропейской культуры (а, следовательно, и новоевропейской науки)?", то можно сказать так: в намерении собирать общедоступный и общеочевидный мир. Раскрытие этого тезиса во множестве аспектов является сквозным содержанием данной книги. Для начала можно сказать следующее. Этот общедоступный и общеочевидный мир был необходим и будет необходим новоевропейскому человеку, так как этот человек – индивидуалистический человек, а его культура – индивидуалистическая культура, в которой постоянно воспроизводится задача расширения индивидуальной свободы, а за ней воспроизводится задача соизмерения множества индивидов, получивших свободу или увеличивших ее. Научная рациональность является специфически новоевропейской стратегией решения задачи собирания общедоступного и общеочевидного мира. А естественнонаучная рациональность является определенным пределом этой стратегии, которая берет "естественную" реальность природы в качестве всеобщего соизмерителя, эталона объективности. Пытаясь соизмерить все с "естественной" реальностью, естествознание пытается построить предельно объективный мир с предельно объективной истиной. Реализация этого намерения в новейшее время стало триумфом и падением науки. Триумфом науки как экзотерической традиции и падением ее как традиции эзотерической. Это связано с развитием эгалитарно-либерального процесса в новоевропейской культуре, а, следовательно, с формированием масс и техники как важнейших социальных реальностей. Одно неразрывно связано с другим, в рамках науки как намерения собирать общеочевидный и общедоступный мир. Чем более массовое сознание выходит на авансцену социальной жизни, тем более мир общедоступных очевидностей становится миром массовых очевидностей. До массового общества общедоступность вполне могла существовать как доступность внутри научного сообщества. После "восстания масс" общедоступность неизбежно должна была стать доступностью для масс. Это было сделано с помощью техники. Техника – способ сделать самую изощренную научную теорию очевидной для неискушенного, массового сознания. В условиях массового общества наука с неизбежностью должна порождать технику, чтобы остаться верной самой себе – намерению собирать общедоступный, общеочевидный мир. Но техника не только очевидность науки, но и инструмент жизнестроительства, воли к власти. А в условиях массового общества эта власть все более и более становится властью массовых ценностей и интересов, или, во всяком случае, интересов того большинства, которое не сделало научное познание в узком смысле слова способом своего существования. 4 Из того, что с точки зрения моей позиции наука является способом реализации задач новоевропейской культуры, следует: науку нельзя рассматривать как нечто внешнее по отношению к этой культуре, как это, в сущности, делают и критики естествознания, и защитники. Разница между ними в этом отношении только в том, ради чего они это делают. Критики это делают для того чтобы обосновать возможность освобождения современной цивилизации от науки, а защитники – для того чтобы обосновать свою изначальную непричастность к делам цивилизации. Но науку, естествознание, технократический дискурс нельзя снять с современной европейской культуры, оставив одного индивидуально свободного человека. Поскольку этот индивидуально свободный человек является парадигмальной основой новоевропейской культуры с ее момента ее возникновения до настоящего времени, и будет оставаться таким, пока существует культура этого типа, то будут оставаться актуальными и стратегии решения жизненных задач, порожденных этой парадигмальной антропологической структурой. Стратегию новоевропейского рационализма, квинтэссенцией которого является научная рациональность и техногенная цивилизация, невозможно отменить в современной европейской культуре, так как как они являются специфическими способами решения задач специфической антропологической основы этой цивилизации. Ее невозможно поставить "наравне с другими" стратегиями, так как ее выделенность задается ее определенного рода универсализмом, способностью соизмерять на самом низшем уровне жизненных ценностей, которые носят сейчас название "общечеловеческих ценностей". В этом отношении нет иной стратегии, которая могла бы связать в единое цивилизационное пространство массы, все те размерности современного человека, которые относятся к массовому модусу его существования. Научная цивилизация, техногенная цивилизация – это, прежде всего, цивилизация масс. Все мы, кто существует в этом земном мире, имеют те размерности нашего существования, которые можно отнести к категории массовых размерностей. Это все те размерности, по которым наше существование предельно унифицировано. У каждого из нас их гораздо больше, чем размерностей по которым есть индивидуализация. Наличие этих размерностей определяет коммуникативный диапазон каждого из нас. В тех отношениях, в которых мы хотим коммуницировать в модальности "все со всеми", мы не можем не быть предельно унифицированы – иначе коммуникация не состоится. Каждый из нас может проделать мыслительный эксперимент: проанализировать в каких коммуникациях какой степени общности он участвует в своей жизни, какова иерархия их жизненной значимости для него, для разных модусов его существования. Насколько увеличение или уменьшение его индивидуализированности изменит его коммуникативность в соответствующих отношениях. Насколько он способен отказаться от тех или иных коммуникаций ради увеличения своей индивидуализированности. Каково соотношение объема коммуникаций, в которых он индивидуализирован с объемом коммуникаций, в которых он не имеет выраженной индивидуальности. Уверен, что этот мысленный эксперимент покажет значительное преобладание объема неиндивидуализированных или малоиндивидуализированных коммуникаций. Этот объем коммуникаций составляет одновременно и объем массовых размерностей современного человека и объем "естественнонаучной" реальности, присутствующей в нем. Соответственно он покажет объем прав естественнонаучной методологии и техногенности как способа наиболее адекватной рациональной работы с этими размерностями. Но что тогда означает противостояние этим слоям реальности, которое видно и в позиции критиков естествознания, и в позиции защитников? Если сказать просто: эзотерическая направленность и тех и других. Стремление и тех и других идти внутренним путем, путем направленным против массовости, объективированности, техногенности. Это эзотерический путь, но только не потусторонний, а посюсторонний. Это путь по ту сторону добра и зла, но только парадоксальным образом заземленный. Раскрытие этого тезиса является одной из главных задач данной книги. Беляев Вадим Алексеевич Кандидат философских наук, автор монографий «Антропология техногенной цивилизации на перекрестке позиций», «Проективная антропология», «Посюсторонняя эзотерика», «Путешествие в психодраму и социологию», «Рыночная экономика как социальный проект либерализма: Критический анализ технологий справедливости», «Проекты покорения человека против проекта покорения природы: К реконструкции новоевропейской рациональности», «Либерализированная Россия в поисках нравственной основы», «Глобализирующаяся цивилизация в контексте социокультурных стратегий», «Философия управления между теорией менеджмента и философией культуры», «Критика интеркультурного разума: Анализ ценностной структуры новоевропейского мира», «Феноменология и методология в контексте интеркультуры», «Интеркультура и философия», «Конструируем модерн: Посткультурный и интеркультурный аспекты. Проектно-системный подход», «Конструируем модерн: Методологический и диалектический аспекты», «„Вечный капитализм“ и логика модерна: Через критику концепции „Трех великих трансформаций глобального капитализма“» (в 2 кн.), вышедших в издательстве URSS. Занимается проблемами философской антропологии, исследует антропологические основания современной цивилизации, науки и либерализма, а также способы реализации эзотерической направленности, которые возможны внутри разнообразных традиций техногенного мира.
|
2023. 720 с. Твердый переплет. 16.9 EUR
Книга «Зияющие высоты» – первый, главный, социологический роман, созданный интеллектуальной легендой нашего времени – Александром Александровичем Зиновьевым (1922-2006), единственным российским лауреатом Премии Алексиса де Токвиля, членом многочисленных международных академий, автором десятков логических... (Подробнее) URSS. 2023. 272 с. Мягкая обложка. 15.9 EUR
Настоящая книга посвящена рассмотрению базовых понятий и техник психологического консультирования. В ней детально представлены структура процесса консультирования, описаны основные его этапы, содержание деятельности психолога и приемы, которые могут быть использованы на каждом из них. В книге... (Подробнее) 2023. 696 с. Твердый переплет в суперобложке. 119.9 EUR
Опираясь на новейшие исследования, историк Кристофер Кларк предлагает свежий взгляд на Первую мировую войну, сосредотачивая внимание не на полях сражений и кровопролитии, а на сложных событиях и отношениях, которые привели группу благонамеренных лидеров к жестокому конфликту. Кларк прослеживает... (Подробнее) URSS. 2024. 704 с. Твердый переплет. 26.9 EUR
В новой книге профессора В.Н.Лексина подведены итоги многолетних исследований одной из фундаментальных проблем бытия — дихотомии естественной неминуемости и широчайшего присутствия смерти в пространстве жизни и инстинктивного неприятия всего связанного со смертью в обыденном сознании. Впервые... (Подробнее) URSS. 2024. 800 с. Мягкая обложка. 37.9 EUR
ВЕРСАЛЬ: ЖЕЛАННЫЙ МИР ИЛИ ПЛАН БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?. 224 стр. (ТВЁРДЫЙ ПЕРЕПЛЁТ) 11 ноября 1918 года в старом вагоне неподалеку от Компьеня было подписано перемирие, которое означало окончание Первой мировой войны. Через полгода, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский договор — вердикт, возлагавший... (Подробнее) URSS. 2024. 344 с. Мягкая обложка. 18.9 EUR
Мы очень часто сталкиваемся с чудом самоорганизации. Оно воспринимается как само собой разумеющееся, не требующее внимания, радости и удивления. Из случайно брошенного замечания на семинаре странным образом возникает новая задача. Размышления над ней вовлекают коллег, появляются новые идеи, надежды,... (Подробнее) URSS. 2024. 576 с. Мягкая обложка. 23.9 EUR
Эта книга — самоучитель по военной стратегии. Прочитав её, вы получите представление о принципах военной стратегии и сможете применять их на практике — в стратегических компьютерных играх и реальном мире. Книга состоит из пяти частей. Первая вводит читателя в мир игр: что в играх... (Подробнее) URSS. 2024. 248 с. Мягкая обложка. 14.9 EUR
В книге изложены вопросы новой области современной медицины — «Anti-Ageing Medicine» (Медицина антистарения, или Антивозрастная медицина), которая совмещает глубокие фундаментальные исследования в биомедицине и широкие профилактические возможности практической медицины, а также современные общеоздоровительные... (Подробнее) URSS. 2024. 240 с. Твердый переплет. 23.9 EUR
Предлагаемая вниманию читателей книга, написанная крупным биологом и государственным деятелем Н.Н.Воронцовым, посвящена жизни и творчеству выдающегося ученого-математика, обогатившего советскую науку в области теории множеств, кибернетики и программирования — Алексея Андреевича Ляпунова. Книга написана... (Подробнее) 2023. 416 с. Твердый переплет. 19.9 EUR
Вам кажется, что экономика — это очень скучно? Тогда мы идем к вам! Вам даже не понадобится «стоп-слово», чтобы разобраться в заумных формулах — их в книге нет! Все проще, чем кажется. Автор подаст вам экономику под таким дерзким соусом, что вы проглотите ее не жуя! Вы получите необходимые... (Подробнее) |