Славин Б.Ф. О социальном идеале Маркса Изд. 2

Оглавление

Вместо предисловия

Замысел данной книги возник из практики общения с преподавателями высшей школы, которые с недавних пор стали меня уверять в том, что идеи и идеалы Маркса целиком принадлежат XIX веку и потому имеют далекое отношение к реалиям нашего времени. Не соглашаясь с этим, я объяснял, что идеи Маркса сохраняют свою актуальность хотя бы потому, что органически связаны с осмыслением капитализма как целостной формации, эволюция которой не закончилась. Я убежден: пока жив капитализм, будет жить и марксизм, как наиболее глубокое его научное понимание. В этой связи я высказал предположение, что вскоре должна возникнуть новая волна интереса к Марксу и его учению. Она будет связана, во-первых, с превращением классического капитализма в глобальный, о возможности чего Маркс неоднократно говорил в своих работах, во-вторых, с повторным пришествием капитала в Россию, со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями его первоначального накопления, наконец, в-третьих, с фактическим отсутствием в западной литературе идеала альтернативного социальному идеалу Маркса. Время полностью подтвердило это предположение: в начале XXI века спрос на марксистскую литературу в мире и России начал расти.

Вместе с ним растет и литература по критике марксизма. Практически все крупные издания, вышедшие или переизданные в постсоветское время по общественным и философским наукам, несут в себе значительный заряд антимарксизма. Достаточно сослаться на такие зарубежные имена как Карл Поппер, Раймон Арон, Френсис Фукуяма, или на многочисленные переиздания трудов таких отечественных мыслителей прошлого, как Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Борис Вышеславцев, Иван Ильин и др., чтобы понять, что идеи Маркса продолжают волновать современную общественность.

Нет смысла много говорить о той критике Маркса, которая сегодня буквально наводнила различные российские средства массовой информации: она, к сожалению, ниже любого общепринятого уровня. Чего только не приписывают Марксу: он, оказывается, виноват в том, что в советском союзе был Гулаг, что автор "Капитала" является чуть ли не родоначальником современного мирового терроризма, что он, в глубине души, был антисемитом и т.д. Любому здравомыслящему исследователю биографии и творчества Маркса ясно, что все эти бредовые идеи никакого отношения к реальному Марксу не имеют и могут быть объяснены либо комплексом неполноценности авторов подобных высказываний, либо их откровенной социально-политической и идейной ангажированностью.

На мой взгляд, в предисловии не следует подробно говорить о конкретных суждениях, выставляемых противниками марксизма против социального идеала Маркса (я это делаю в основном тексте), но, очевидно, есть смысл рассмотреть хотя бы в тезисном виде те общие критические идеи методологического характера, которые адресуются марксизму в последнее время. Исходя из этого я, вместо общепринятого предисловия, ниже воспроизвожу тезисы, которые, в свое время, были мною предложены на международной конференции "Классический марксизм: что устарело, что выдержало проверку временем?", организованной ассоциацией "Ученые за демократию и социализм".

В этих тезисах я говорил, что сегодня наиболее распространенным антимарксистским утверждением является утверждение о том, что "марксизм погиб от марксизма". Именно его провозгласил известный американский ученый и критик марксизма Карл Поппер в своем послесловии к русскому изданию книги "Открытое общество и его враги" в 1992 году (см.: Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. М.: Феникс, 1992. С.478). При этом, как показывает анализ его работы, под марксизмом он подразумевал сталинскую версию марксизма, по сути дела, ничего общего с аутентичным марксизмом не имеющую. В такой трактовке марксизма из него исключалась его гуманистическая сущность, материалистическая диалектика подменялась метафизикой, историзм уступал место историцизму, свобода – "железной" необходимости, сущность – долженствованию, социализм – тоталитаризму, наука – религии и вере в идею "земного рая".

По мнению Поппера, следующего в своих рассуждениях за Гартманом (см.: Гартман Л.М. Об историческом развитии. М., 1911. С.4), марксизм несостоятелен, так как претендует на статус общественной науки, якобы способной предвидеть отдаленное будущее. В то же время история не дает оснований для такого предвидения. Она складывается, по его мнению, из сплетения сугубо единичных фактов. Будущее в истории не вытекает из "прошлого", которое всегда заканчивается "сегодня" (см.: Поппер К. Указ. соч. Т. 2. С.486). История есть результат субъективной деятельности людей, а не каких-то объективных законов общественного развития, открытых марксизмом. Таких законов вообще не существует.

Нетрудно понять, что данные рассуждения построены на противопоставлении субъективной деятельности людей и объективных законов истории, которые понимаются критиками Маркса как механистические законы естествознания. Они же разрывают и противопоставляют единичные факты и общие тенденции общественного развития. Тем не менее, в единичных фактах и действиях людей всегда проявляются общие интересы и общие законы, превращающие историю в науку. Закон – это повторяющаяся связь явлений в существующем мире, а история – часть этого мира. Уникальность исторических явлений не исключает их общей природы с другими уникальными явлениями, т.е. их повторяемости.

Современные критики Маркса, как и их многочисленные предшественники, не в состоянии решить старую проблему соотношения субъекта и объекта в истории. По их мнению, если есть объективные законы истории, говорящие о неизбежности наступления социализма, зачем тогда нужна революционная деятельность, изменяющая капитализм и приближающая социализм? Говоря образно, зачем содействовать лунному затмению, если оно и так произойдет? (См.: Штаммлер Р. Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории. СПб., 1907. С.6–8, 92–109.) За подобными образными утверждениями скрывается непонимание того, что история подчиняется не механическим взаимодействиям, а действиям различных поколений, осваивающих и передающих друг другу результаты своей деятельности, своего материального и духовного производства. Что для одних поколений выступает органической целью деятельности, для других выступает ее неорганическим результатом.

В истории нет и не может быть объективных законов, не связанных с деятельностью людей. Даже такие, казалось бы, анонимные категории материалистического понимания истории, как "производительные силы" и "производственные отношения", означают не "внечеловеческие" силы и отношения, а силы и отношения самих людей, возникающие в процессе их трудовой деятельности. Это же относится и к революционной деятельности, без которой "железная" необходимость наступления социализма перестает быть не только "железной", но и необходимостью вообще.

По мнению одного из известных русских философов-идеалистов Бориса Вышеславцева, "нищета марксизма" заключается в том, что в нем неправомерно соединяется диалектика и материализм (см.: Вышеславцев Б.П. Философская нищета марксизма. Франкфурт-на-Майне, 1957. С.45). Он следующим образом обостряет проблему. Диалектический материализм – это нонсенс: или диалектика, или материализм, либо диалектика без материализма, либо материализм без диалектики. Вот как он это обосновывает: философия есть наука о всеобщем, а всеобщее всегда идеально, следовательно, сама постановка вопроса о возможности диалектического материализма неправомерна, несет в себе противоречие. Таким образом, по мнению Вышеславцева, рушится вся философия марксизма.

Однако данный вывод слишком поспешен: философия как наука о всеобщем может быть сугубо материалистической. Дело в том, что категория "всеобщее" имеет не только идеальное, но и сугубо материальное содержание. Она существует в реальной действительности, с одной стороны, как единичный или особенный факт, с другой – как своеобразное родовое явление. Поиском этих явлений и занимается материалистическая философия. Отсюда известный призыв Ленина изучать опыт масс, имеющий всеобщее значение.

Аналогичной выглядит ситуация и с проблемой соотношения идеального и реального, должного и сущего. Критики марксизма считают, что социализм может быть либо идеалом, либо наукой. Научный социализм, по их мнению, "деревянное железо". Наука не может иметь дело с долженствованием, она не может выставлять идеалы. Наука и нравственность, наука и долженствование – полярные, несовместимые вещи. На самом же деле, различие между должным и сущим – не абсолютно. Наука, конечно, прежде всего, занимается сущим, истинным, но должное не обязано всегда противоречить сущему и истинному. Мало того, оно может быть их естественным проявлением и продолжением. Должное следует из сущего. Должное есть сущее, взятое в перспективе. В этой связи особого обсуждения требует проблема ценностей.

Теоретики правой социал-демократии считают, что современный социализм прежде всего представлен рядом таких этических ценностей, как "свобода", "равенство", "справедливость", "солидарность", "демократия" и т.д., непосредственно не связанных с реальностью (cм.: АйхлерB. Этический реализм и социальная демократия. М.: Антал, 1996). Данная трактовка социализма напоминает мне известный кантовский идеал абсолютного долженствования, выраженный в его "категорическом императиве". Такой идеал, хотя и регулирует отношения людей, но, в принципе, не достижим. В этой связи вспоминается известный анекдот о коммунизме: коммунизм – это горизонт, приближаясь к которому, никогда его не достигнешь. Здесь природа коммунизма, как и кантовского идеала, настолько формальна, настолько абстрагирована от реальной действительности, что дождаться ее реализации невозможно (cм. в этой связи: Новгородцев П. Об общественном идеале. Вып. 1. М., 1917. С.26). Думаю, такие идеалы и ценности ничего общего с марксизмом не имеют, и, по большому счету, людям не нужны. Однако возможна и иная трактовка вышеперечисленных ценностей. В этом случае ценность рассматривается с содержательной или материальной стороны.

Возьмем, к примеру, такую ценность как "свобода". Что это, только познавательная и этическая ценность, или нечто большее? По Спинозе и Гегелю, свобода есть познанная или осознанная необходимость. В сталинской версии – то же самое. Мы все это в школе учили и заучили твердо. Но на самом деле, не все так просто. Например, раб, осознавший свое рабство, еще не свободен: он продолжает оставаться в цепях. Лишь порвав эти цепи, он становится свободным. Значит, свобода – не просто осознание необходимости, а такое осознание, которое приводит к реальным действиям или дает власть над обстоятельствами и отношениями. Ценность свободы без такого материального наполнения лишь абстрактный фантом сознания, не более того. Отсюда понятно, почему вопрос о власти всегда был главным вопросом в революции.

Многие критики марксизма до сих пор не понимают, что философия истории Маркса базируется на ценности "труда" как самой глубокой основы общества, позволяющей делать научные прогнозы его развития. По Марксу, именно труд создает основу для материалистического понимания истории. В свою очередь, развитие труда приводит, в конце концов, к его освобождению и утверждению в обществе "всеобщего труда", характерного для деятельности изобретателя, ученого, художника.

С этой точки зрения прогноз Маркса о необходимости смены капитализма социалистическим обществом, дающим простор развитию всеобщего труда, сегодня полностью подтверждается. В ходе научно-технической революции с конца XX века противоречиво, но идет становление "всеобщего труда", что можно наглядно проследить на процессах количественного роста интеллигенции, вытеснения физического труда из сферы производства, автоматизации и компьютеризации рутинной человеческой деятельности.

Для Маркса характерны два взгляда на историю. Первый, традиционный, рассматривающий историю как смену пяти известных исторических формаций: первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической. Он сегодня подвергается жесткой критике с так называемой "цивилизационной точки зрения". Не вдаваясь глубоко в этот спор, отмечу лишь одно: понятие "цивилизация", выражая исторические и культурные особенности отдельных стран и регионов, почти полностью отвлекается от единства исторического процесса и его общей прогрессивной направленности.

Есть еще один, более общий взгляд Маркса на историю. Это его знаменитая триада, связанная с тремя этапами человеческого развития: от несвободы человека в прошлом – к свободе человека в будущем, через вещную зависимость его в настоящем. Это сугубо гуманистическое прочтение истории является глубокой философской основой как формационной теории Маркса, так и его идеи об исторической миссии пролетариата, призванной осуществить свободное человеческое общество. То есть история, в конечном счете, есть движение людей от несвободы к свободе, через ликвидацию их отчуждения от труда, собственности, власти и культуры.

Современная история "проиграла", в основном, три модели исторического развития: либеральную модель с присущей ей эффективностью рыночного производства и недооценкой социального фактора; cоциал-демократическую модель, реализующую идею социальной защищенности людей и сталкивающуюся с проблемой эффективности производства; и модель государственного социализма с его командной экономикой, централизованным планированием и уравнительной социальной системой. Однако ни та, ни другая, ни третья модель не решили проблему наемного характера труда и отчуждения человека от собственности, власти и культуры. Такая модель только нарождается. В ней человек будет органически соединен со средствами производства и результатами своего труда. Он перестанет быть наемным рабом и станет свободной творческой личностью.

Можно предположить, что будущее общество будет интегральным образованием, возвышающимся над единым технологическим базисом человечества, оплодотворенным современной научно-технической и информационной революциями. На самом деле, если в разных странах есть такие тождественные производительные силы и явления, как спутники, космические корабли, компьютерная техника, автоматы, Интернет, высшее образование, наука и т.д., то соответствующим образом будут складываться и отношения людей. Это будет единая и во многом универсальная цивилизация, которая проинтегрирует все то, что оправдалось ходом истории, то есть в ней будут реализованы эффективность, социальная справедливость, реальная демократия и духовное многообразие жизни. Этой цивилизации может соответствовать только такая ассоциация людей, в которой свобода каждого индивида является условием солидарности и свободы всех остальных людей. Маркс называл подобную ассоциацию обществом "реального гуманизма". Впрочем, как назовут ее люди будущего – это их дело.

Об авторе

Известный политолог и публицист, доктор философских наук, профессор МПГУ, главный редактор газеты "Новая жизнь". Автор работ по проблемам социальной философии, современной политики, теории социализма и самоуправления, переведенных на разные языки мира. Его книги "После социализма:" (М., 1997), "Неоконченная история. Беседы М. Горбачева с политологом Б. Славиным" (М., 2001), "Диалоги о социализме" (М., 2001) получили положительный отклик в обществе. Борис Славин работал заведующим кафедрой общественных наук ЦИУУ, заместителем директора Института теории и истории социализма ЦК КПСС, политическим обозревателем и членом редколлегии газеты "Правда". По своему мировоззрению и политическим взглядам он принадлежит к школе критического марксизма и левому крылу современной социал-демократии.