|
Оглавление
Из введения
§ 1. Этика, какъ наука I. Определение этики. Подъ именемъ этики разумеется тотъ отделъ философии, который ставить своей задачей изследование вопросовъ, относящихся къ человеческому поведению. Человекъ есть существо мыслящее и ставящее себе сознательно цели своего действования. Цели эти имеютъ неодинаковое значение. Передъ каждымъ изъ насъ постоянно становятся вопросы о томъ, какимъ целямъ надлежитъ отдавать предпочтение передъ другими. Всехъ целей, представление о которыхъ у насъ возникаетъ, мы удовлетворить не можемъ, и потому необходимо делать выборъ. Принципы этого выбора и составляють главный предметъ изучения этики. Изъ сказаннаго ясно, какой важной дисциплиной является этика. Я бы сказалъ даже, что этика, въ сущности, есть самая важная для человека наука. Въ самомъ деле, не составляетъ ли для каждаго изъ нась именно вопросъ о поведении наиболее существенной проблемы, разрешение которой подчасъ сопровождается большими мучениями и колебаниями? Ведь, вопросъ о надлежащемъ поведении есть, въ конце-концовъ, вопросъ жизни и смерти. Разве не объясняется большинство самоубийствъ темъ, что совершающие ихъ люди находились въ такомъ состоянии, когда все виды поведения или оказались въ ихъ глазахъ утратившими свою ценность, такъ что жизнь вообще не представлялась имъ благомъ, которымъ следуетъ дорожить, или же представлялись имъ неосуществимыми въ той мерй и въ той форме, въ какой они считали ихъ допустимыми и желательными? Основной причиной самоубийства обыкновенно бываетъ утомление жизнью, признание ея не имеющей положительной ценности (ср. Влад. Соловьевъ, "Оправдание добра", предисл. къ 1-му изд.). Да и помимо самоубийства, разве не убеждаемся мы на каждомъ шагу нашей повседневной жизни, что именно вопросы поведения для насъ являются и наиболее трудными и наиболее важными? Выборъ профессии, выборъ политической программы, определение своихъ отношений къ близкимъ намъ людямъ, – вотъ те вопросы, надъ которыми более всего и чаще всего приходится задумываться, и то или иное решение которыхъ определяетъ судьбу всей жизни. Однимъ словомъ, представителямъ современнаго культурнаго общества не приходится слишкомъ долго пояснять, какую огромную важность имеетъ наука о человеческомъ поведении. Я особенно подчеркиваю при этомъ слова: "предетавителямъ современнаго культурнаго общества". Я хочу этимъ сказать, что именно для такихъ лицъ вопросы поведения представляютъ особенный интересъ и получаютъ особую остроту. Не ко всемъ слоямъ современнаго общества и не ко всемъ эпохамъ истории относится это мое утверждение. Дело въ томъ, что мы именно теперь переживаемъ такую эпоху, которая не имеетъ достаточно определенныхъ и установившихся представлений по этическимъ вопросамъ. Можно сказать безъ преувеличения, что культурные слои современной Европы переживаютъ кризись нравственнаго сознания. Во всехъ областяхъ общественной жизни идетъ брожение, везде старое вступило въ борьбу съ новымъ, старые догматы поколеблены, а новые еще не достаточно оформились и укрепились. Наше время съ полнымъ основаниемъ можетъ быть признано переходной эпохой, – эпохой, когда пересмотру и переоценке подвергаются все основы знания и веры, личнаго поведения и общественнаго строя. Въ области отвлеченной мысли съ новой силой разгорелся старый споръ между точной наукой, съ одной стороны, религией и метафизикой, съ другой, – споръ, который одно время, при торжестве позитивизма, казался уже навсегда сданнымъ въ архивъ. Въ области государственнаго строя идетъ тяжба между началами государственнаго единства, основаннаго на принуждешнии, и доктриной "основжыхъ прирожденныхъ правъ человека и гражданина". Въ экономической области расцветъ системы капитализма, основанной на началахъ свободной конкуренции, встречается со страшнымъ противникомъ въ виде сощалистическихъ доктринъ, проповедующихъ уничтожение частнаго капитала, обобществление средствъ производства и равномерное распределение богатствъ. Въ морали мы присутствуемъ при споре учений, опирающихъ нравственность на внешнемъ авторитете, со свободной автономной моралью. Въ области последней представители позитивизма далеко еще не закончили своей тяжбы съ метафизикой, метафизики разделяются на оптимистовъ и пессимистовъ, не говоря уже объ иныхъ менее принципиальныхъ различияхъ; позитивисты сами неодинаково смотрятъ на способы научнаго обоснования этическихъ принциповъ и разногласятъ въ ихъ формулировке. При такихъ условияхъ неудивительно, что для каждаго изъ насъ именно проблемы поведения часто оказываются необыкновенно трудными и мучительными. Разрешать ихъ такъ или иначе необходимо. Но въ то же время готовыхъ решений, которымъ мы следовали бы, не разсуждая, въ полномъ къ нимъ доверии, не имеется. Поэтому каждому изъ насъ приходится разрешать эти вопросы на собственный рискъ и страхъ. Неудивительно также, что эти условия создали въ современномъ культурномъ обществе и особенный интересъ къ вопросамъ нравственной философии. Но, какъ я сказалъ, не всегда такъ было, и не во всехъ кругахъ современнаго общества наблюдаемъ мы описанное положение делъ. Психика людей скорее консервативна, чемъ прогрессивна въ своемъ течении. Другими словами, люди предпочитаютъ итти по старымъ, протореннымъ путямъ, нежели изыскивать новые, неизведанные. Вотъ почему въ области поведения обычно преобладаютъ старые навыки и традиционные приемы. Человеческое поведение определяется въ значительнейшей своей части, если не физилогически сложившимися инстинктами, то укоренившимися въ окружающей общественной среде навыками, общественной традицией. Поэтому въ большинстве случаевъ человекъ действуетъ, не размышляя, идетъ по проложенной дороге, руководясь въ выборе преследуемыхъ целей вылившимся въ определенныя формы традиции опытомъ предковъ. На всякий важный случай жизни существуютъ традиционныя решения, которымъ следуютъ по привычка, не подвергая ихъ критике. Существование традиционныхъ правилъ поведеня, конечно, очень облегчаетъ жизнь. Въ сложныхъ общественныхъ условияхъ нашего времени даже не было бы возможности существовать, если бы не имелось такихъ традиций. У насъ не хватило бы ни на что времени, если бы мы были вынуждены обдумывать и взвешивать каждый шагъ нашей повседневной жизни. Наличность традиционныхъ правилъ избавляеть насъ отъ необходимости размышлять о повседневныхъ поступкахъ, и темъ самымъ экономитъ время для более важныхъ вещей. Но вопросъ о томъ, что именно подлежитъ регулировке традиции и что самостоятельно решается индивидомъ, не всегда и не везде получаетъ одинаковую постановку. Есть общества и историческия эпохи, где традция охватываетъ собою очень широкий кругъ отношений; бываютъ и такия положения, когда область применения и сила действия традиций, напротивъ, чрезвычайно суживаются и ослабеваютъ. Точныхъ правилъ установить здесь нельзя. Можно привести для уяснения дела только некоторыя наблюдения надъ ходомъ социальнаго развития въ этомъ отношении. Такъ, традиция бываетъ очень сильна при простоте экономическихъ отношений, сравнительно неподвижномъ образе жизни населения и господстве въ его среде семейно-родового быта. Этими чертами отличается жизнь малокультурныхъ обществъ; ими и въ наще время определяется бытъ мелкаго крестьянства. При такихъ условияхъ традиция захватываетъ чрезвычайно широкий кругъ отношений и претендуетъ на безусловное господство надъ каждой личностью: свободному решению индивида предоставляется очень мало простора. Но подобное же положениe вещей мы находимъ иногда и въ обществахъ съ очень высокимъ уровнемъ культуры. Бываютъ эпохи въ жизни такихъ обществъ, которыя носятъ сравнительно спокойный характеръ; жизнь какъ бы вылилась въ определенныя формы, получила надлежащий укладъ, и общество, довольное въ целомъ сложившимся положениемъ вещей, требуетъ отъ своихъ членовъ строгаго сообразования съ этимъ укладомъ. Такое положение вещей мы встречаемъ, напримеръ, въ современной Англии, стране весьма высокой культуры и въ то же время весьма сильно развитой общественной традиции. Въ такихъ обществахъ личности обыкновенно не приходится особенно много задумываться надъ вопросами поведения. Все важнейшие случаи определены традицией. Выборъ профессии заранее предрешается общественнымъ положениемъ родителей; все знаютъ, какое принято давать направление подрастающему поколению того или иного общественнаго класса. Традицией определяется и политический складъ личности; традиция решаетъ вообще, какъ приличнее всего поступать въ каждомъ жизненномъ положении. Но такое состояние не можетъ продолжаться вечно, Человекъ, при всемъ консерватизме своей психики, все же есть существо мыслящее и способное къ развитию. Поэтому всякая сложившаяся форма общественной жизни рано или поздно перестаетъ удовлетворять всехъ. Въ обществе появляются недовольные его порядками индивиды. Нормы человеческаго поведения, выработанныя традицией, всемъ привычныя и потому до сихъ поръ не вызывавшия никакого недоумения, начинаютъ останавливать на себе вниманиe особенно склонныхъ къ критике людей. Въ нихъ начинаютъ искать причинъ техъ недостатковъ общественной жизни, которые вызываютъ недовольство, начинаютъ ставить вопросы о происхождении и ращональномъ обосновании этихъ привычныхъ правилъ. Разъ начавшись, этотъ процессъ критическаго анализа не останавливается. Критики и реформаторы подвергаютъ разсмотрению самые основные устои привычнаго общественнаго порядка. Выдвигаются новыя мысли, проповедываются новые принципы поведения. Конечно, такие реформаторы и критики часто делаются жертвой своихъ выступлений противъ традиции. Они вооружаютъ противъ себя всехъ техъ, кто заинтересованъ въ сохранении традиции: да и вообше ихъ образъ действий представляется недопустимымъ массе, которая привыкла съ почтениемъ относиться къ стариннымъ обыкновениямъ. Борьба всегда оказывается неравной, и реформаторъ обыкновенно въ ней гибнетъ. Такъ палъ жертвою общественной традиции Сократъ, осужденный за недостаточное почтение къ богамъ, такъ сожженъ былъ на костре Джордано Бруно, и подобная участь ожидаетъ каждаго, кто вступаетъ въ бой со слишкомъ прочно укоренившимися воззрениями. Но правильно поставленная критика традиции никогда даромъ не пропадаетъ. Самъ реформаторъ можетъ погибнуть, на это не значитъ, что вместе съ нимъ гибнетъ непременно и его учение. Истинныя идеи рано или поздно пролагаютъ себе дорогу въ народныя массы, овладеваютъ ими и, въ конце-концовъ, одерживаютъ победу надъ упорной традицией. Въ такия эпохи и зарождается этика, какъ наука. Въ основе всякой науки лежитъ всегда недоумение. Научный анализъ начинается тогда, когда какое-нибудь явление оказывается для насъ непонятнымъ, и мы ищемъ его объяснения. Разница между поведениемъ ребенка, удивленнаго чемъ-либо для него новымъ, и ученымъ, приступающимъ къ изследованию научной проблемы, состоитъ только въ томъ, что ученый выполняетъ свою задачу при помощи более усовершенствованныхъ приемовъ, опираясь при томъ на весь запасъ сведений, добытыхъ предыдущими поколениями людей. Ясно, что нормы человеческаго поведения, установившияся по традиции, не вызываютъ никакого недоумения до техъ поръ, пока эта традиция въ общемъ пользуется сочувствиемъ и не возбуждаетъ недовольства. При такихъ условияхъ нормы эти принимаются, какъ нечто само собою разумеющееся, и никакому анализу не подвергаются. Но лишь только наступаетъ описанная выше эпоха общественной перестройки, какъ начинается критика и анализъ традиционныхъ нормъ. Нормы, до сихъ поръ не вызывавшия никакихъ сомнений, начинаютъ казаться странными и стеснительными, ставятся вопросы объ ихъ происхождении и обосновании. Если этотъ процессъ происходитъ въ обществе, где уже начали научно мыслить, то и вся критика получаетъ форму научнаго изследования вопросовъ поведения. Возникаетъ нравственная философия, этика. Въ культурномъ развитии Европы зарождение этической научной мысли относится къ упомянутой уже эпохе въ Греции, когда явились Сократъ и софисты. Это была именно переходная эпоха, когда общественныя отношения въ Грещи начали резко изменяться и когда возникла потребность въ пересмотре общественной традиции. Об авторе
Известный российский социолог, правовед, философ. Окончил юридический факультет Московского университета. Доктор римского права (1898), профессор права Московского университета (с 1899 г.). Преподавал на Высших женских курсах и в университете А.Л.Шанявского. Сотрудничал с журналом "Вопросы философии и психологии", был членом Московского психологического общества. В своих работах в области социологии В.М.Хвостов выделял теоретическую (основную) социологию, исследующую социальные законы и связи, и социальную типологию, занимающуюся определением и характеристикой основных исторических типов общественной организации. Им был проделан один из первых в русской традиции критический анализ методологических основ западной и российской социологии. В социальной философии он использовал идеи Вундта, Зиммеля и Дюркгейма. Много внимания в его трудах уделялось этической проблематике, особенно соотношению нравственности и права, а также этическим нормам. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||