Заренков Н.А. Семиотическая теория биологической жизни Изд. стереотип.

Оглавление

Введение

Вместе с предчувствием экологического кризиса в обществе все шире распространяется натуралистское представление о жизни. Оно существенно отличается от почти общепринятого традиционного.

Действительно, по традиции жизнь считается свойством каждого организма: сколько организмов – столько жизней.

Между тем, общество, встревоженное последствиями бурного роста мировой экономики, под сохранением жизни на планете подразумевает сохранение биоразнообразия. В свою очередь, и по представлениям натуралистов, однако не отвергающих традицию, жизнь остается свойством планетарного биоразнообразия. Оно могло бы именоваться Геомеридой. Это имя собственное, присвоенное единственно известной нам, земной, версии жизни, подчеркивает ее индивидуальность. Хотя натуралистское представление о жизни, широкое и богатое, сложилось задолго до того, как судьба планетарного биоразнообразия встревожила мировую общественность, вплоть до последних десятилетий оно оставалось как бы в тени. Ныне оно востребовано.

Из традиционного представления о жизни как свойстве отдельного организма логично следуют два вывода: 1) только что зародившаяся жизнь могла бы воплотиться в единственном организме; 2) жизнь на планете сохраняется, пока продолжается существование хотя бы одного организма. Интуиция и здравый смысл вряд ли согласятся с этими выводами. Они явно неприемлемы для мировой общественности, встревоженной судьбой биоразнообразия. Во всяком случае, общество, еще не расставшись с традиционным и, как об этом свидетельствуют выводы, парадоксальным организмоцентрическим представлением о жизни, уже способно воспринимать идею натуралистской Геомериды.

Из традиционного представлении о жизни мог бы последовать и третий вывод. Поскольку живой организм остается открытой саморегулируемой системой и обменивается веществом и энергией с внешней средой, выполняя работу, постольку в конце концов он саморазрушается. Это означало бы, что в организме жизнь не отделена от смерти: жить – значит умирать. С одной стороны, это заключение созвучно жизненному опыту каждого человека и общества в целом. C другой стороны, его не просто совместить с глубоким переживанием жизни как противоположности смерти. Возможным источником этого переживания скорее служит религия, нежели наука. Во всяком случае, логичное заключение о неотделенности жизни от смерти вызывает мысль об альтернативе – о жизни как противоположности смерти.

Такой альтернативой могла бы служить Геомерида. В отличие от организма, потенциально бесконечное существование Геомериды может быть прервано исключительно по внешним (не внутренним) причинам, и к числу возможных внешних причин фактически отнесена бурно растущая мировая экономика. Поэтому жизнь как противоположность смерти могла бы считаться свойством Геомериды. То, что вопреки прогрессивной эволюции организмов "от бактерии до человека" дошло до нас в первородном состоянии, могло бы именоваться сущностью жизни Геомериды. Альтернатива обязывает в качестве сущности жизни признать первородную структуру Геомериды, а зарождение жизни на Земле – воплощением ее структуры, – редчайшим, если не уникальным.

В книге доказывается, что формализованная структура Геомериды образована пересечением смысла слова и математического значения числа, и что таким образом проблема так называемой сущности жизни относится к учению о знаковых системах, семиотике. Что же касается логики исключенного третьего, которая неосознанно усвоена натуралистской биологией и, прежде всего, традиционной систематикой, то этот факт может быть истолкован знаковой природой жизни.

Можно ли понять смысл письменного текста, изучая графику букв, типографскую краску и волокнистую структуру бумаги? – Вопрос риторический, смысл текста таким образом понять невозможно.

Можно ли понять что такое жизнь, ограничиваясь изучением плоти организмов-знаков жизни, – молекул и хромосом, клеток, тканей и органов? В книге обосновывается отрицательный ответ на этот вопрос.

Изучение живой плоти, т.е. субстрата знаков жизни, не приближает к пониманию так называемой сущности жизни. Сущность жизни – это значение и смысл организмов-знаков, она имеет знаковую, семиотическую природу и относится к сфере идеального.

Смысл слов раскрывается в их соотнесении, в устной речи и письменных текстах. Сходным образом смысл организмов-знаков раскрывается в их природных соотнесениях, точнее, в межорганизменных взаимодействиях. В теории естественного отбора они именуются борьбой за жизнь "в широком и метафорическом смысле".

Жизнь никогда не составляла загадки для натуралистов. Так называемая сущность жизни – это по-человечески понятные нам жизненные перипетии организмов, драматические и умилительные, их повседневные заботы о хлебе насущном в непреходящем состоянии борьбы за жизнь. Они описаны такими натуралистами, как А.Брем, Ж.-А.Фабр, В.Бианки, Сетон-Томпсон, Ч.Дарвин. Задача теории – это переосмысление и такая формализация натуралистской картины жизни, которая позволила бы выявить знаковую природу жизни. Таким образом могли бы сложиться благоприятные условия для содержательного диалога с собеседником. Этим собеседником является математизированная физико-химическая биология.

Загадкой долгое время оставался механизм обмена веществом и энергией в организмах-знаках, а также осуществляемый ими вещественно-энергетический обмен с внешней средой. Оказалось, что организмы – это особый класс объектов физики, открытые саморегулируемые системы, и в них нет таинственных жизненной силы и живого вещества. Стало очевидно, что биофизика – это раздел физики вроде геофизики и что биохимия – это раздел химии вроде геохимии.

Организмоцентризм глубоко укоренился в общественном сознании вместе с представлением о том, что жизнь организмов – это крайне сложная физика. Тем не менее, несмотря на то, что субстрат организма и решительно все, что в нем происходит, могут быть корректно описаны на языке математических уравнений и искусственно воссозданы с поддающимися оценке денежными затратами, мы продолжаем считать биологическую жизнь не поддающейся оценке ценностью. Не обессмысливает ли это интуитивно ясное представление о надбиологической человеческой жизни как противоположности смерти.

Геомерида – не часто встречающийся термин. В.Н.Беклемишев (1970а: 41) сообщает о нем следующее: "Термин К.Д.Старынкевича, из доклада его в бывшем Таврическом университете в 1919 г., мне известен со слов А.А.Любищева. Введение подобного термина – весьма своевременно и этимология его – целесообразна, так как подчеркивает элемент целостности, присущий этому высшему биоценозу и высшему, как мы полагаем, организму. Термин же "биосфера" обозначает не высший биоценоз, а высший биотоп (ср.: Вернадский 1926б: 697–698). "Биосфера" – "область жизни", она "есть поверхностная оболочка нашей планеты", "в ней рассеяна жизнь"".

К этому уместно добавить, что у В.И.Вернадского, на которого ссылается В.Н.Беклемишев, понятия биосферы и живого покрова Земли остаются в контексте биогеохимии. В живом покрове Земли перераспределение вещества и энергии совершается как в организме. Сходство живого покрова с организмом сохраняется и в обменных процессах с внешней средой. Для живого покрова это будет околоземное космическое пространство. Вполне очевидно, что в учении В.И.Вернадского и организм, и живой покров Земли фактически представляются открытыми саморегулируемыми системами, которые функционируют в строгом соответствии с фундаментальными законами физики: биохимия уравнена с биогеохимией. Поэтому естественно, что в понятийном аппарате В.И.Вернадского не нашлось места для понятий натуралистской биологии.

Что же касается понятия Геомериды, то оно могло бы служить центром упорядочения понятийного аппарата натуралистской биологии, несмотря на нечеткую отделенность этого понятия от "живого покрова Земли" в трактовке В.И.Вернадского. Геомерида соразмерна планете, и уже одно это обстоятельство отдаляет натуралистское представление о жизни от традиционного организмоцентризма. Труднее осознается невозможность аддитивной Геомериды. Аддитивность означает сложение Геомериды из элементарных структурных элементов, которыми остаются организмы. Такое представление о Геомериде было бы возвратом к организмоцентризму.

Наконец, соразмерность Геомериды планете Земля в определенной мере обязывает к признанию индивидуальности Геомериды. Индивидуальные особенности Геомериды могли бы представлять интерес для экзобиологии, актуальность которой трудно оценить в настоящее время. В книге предпринята попытка поставить проблему индивидуальности на примере населения Мирового океана. При рассмотрении этой проблемы ключевым оказалось понятие биологической структуры океана, которая воссоздана российскими исследователями школы Л.А.Зенкевича (Заренков 2005).

Основные положения этой книги под названием "Слово, число и семиотическая теория жизни" были опубликованы в Интернете (1995–2006), отчасти в книге "Теоретическая биология. Введение" (1988) и журнальных публикациях (см. Литературу). За помощь в работе автор благодарен А.В.Ладыгину, И.В.Рекубратскому и С.В.Рекубратскому. Особую благодарность автор выражает М.И.Сахаровой.

Об авторе

Доцент кафедры зоологии беспозвоночных биологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова (МГУ). Ученик Л.А.Зенкевича и Я.А.Бирштейна. Преподает в МГУ с 1960 г. следующие предметы: зоология беспозвоночных, сравнительная анатомия, биогеография, карцинология, основы систематики, биосимметрика, основы биоморфологии, фауна Белого моря. Имеет почетное звание "Ломоносовский преподаватель МГУ". Специалист по десятиногим ракообразным. Автор 70 научных публикаций, включая 4 книги.

В систематике Н.А.Заренков открыл статистическую закономерность комбинаторики дискретных признаков сходства, получившую биологически содержательное объяснение. В сравнительной анатомии последовательно осуществил кювьеровский принцип корреляции органов и структур для выделения типов организации беспозвоночных животных и пересмотрел теорию диссимметрии брюхоногих моллюсков. В биоморфологии впервые применил понятия неевклидовой геометрии и выделил предмет дискретной биоморфологии. В карцинологии упорядочил информацию о строении и биологии ракообразных и описал десятки новых видов. В биогеографии поставил проблему формирования глубоководной фауны в условиях аридных климатов и вертикальной термогалинной циркуляции (на примере глубоководных омаров Индийского океана).